Страница 13 из 85
— Кто бы мне сказал в двух словах, что тут у нас будет? — попросил Гриша Голубь. «У нас» — только так и никак не иначе.
Здание было покинуто клубом ДОСААФ из-за аварийного состояния — по стене прошла трещина от пола до потолка и полезла вверх по перекрытию, грозя обвалом, а причина простая — шахтеры выбрали уголёк. Случай не первый, не последний, ДОСААФу нашли другое здание, а это бросили. Объект обнаружил Мельник — большая площадь, есть вода и электроэнергия, подведено тепло и пароснабжение, — просто мечта деловых людей. Затраты на строительство, вернее на реконструкцию, пустяковые, а прирост продукции будет… тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Шибаев сначала сам хотел стать начальником этого цеха, но потом ситуация изменилась. Много было хлопот по уламыванию инстанций — здание аварийное, требовались акты, справки, разрешения, экспертизы, ходили по техническим инспекциям, к главному маркшейдеру, в исполком, в горком, к тем, кто курирует местную промышленность, — выбили разрешение. С помощью Цыбульского и за свой счет трещину заделали и следа не осталось, пригласили комиссию из министерства, добились кое-как фондов, главное, сами скинулись и начали штурм. Нужен экскаватор, звонят, кому надо, платят, сколько требуют, и работа кипит. Нужен самосвал на два месяца — звонят, платят, пришло время заказывать баркасы и барабаны, поехали на ДОК, работа объемистая, сверхурочная — две тысячи директору на лапу. У Шибаева все посчитано до копейки для отчета перед компаньонами, сколько за труд и сколько всяким инспекциям — горношахтной, технической, пожарной, санитарной. Короче говоря, если честные люди тратят на такое дело — на проектное здание, на проектно-сметную документацию и прочее — как минимум года четыре, то люди деловые потратили на все это четыре месяца.
Кто будет докладывать? Полагалось бы самому директору, но он дал знак, и Вася, размахивая руками, будто разгоняя комаров, четко начал:
— Новое предприятие Каратасского мехового комбината называется главный цех по выделке и крашению пушно-мехового сырья Министерства местной промышленности КазССР и предназначается для безостановочного процесса. Как на выплавке стали, как на конвейере ВАЗа, как на предприятиях оборонной промышленности.
— Скажите, пожалуйста, — напевно прокомментировал Гриша.
— Да, именно так, — настоял Вася и погнал коней дальше: — Первая операция отмока, шкурки закладываются в барки малые по пятьсот штук и в барки большие по две тысячи пятьсот штук на шестнадцать часов, после чего начинается мездрение, потом шкурки закладываем в баркасы для промывки. Вот вам, пожалуйста, стоят баркасы, на ДОКе делали по две тысячи рублей, а большие по пять тысяч рублей.
— Не рублей, Василий Иванович, а литров, — подсказал Шибаев.
— Правильно, — согласился Вася, — но и рублей тоже.
— А без цифири нельзя? — попросил Голубь.
Вася помотал головой — никак нельзя! И дальше минут на сорок зарядил, чем шкурки промываются, чем укрепляются, как идет дубление, отжим в центрифуге, и надо ему отдать должное, Вася больше не назвал ни одной цифры — тоже показатель.
— После центрифуги каждую шкурку надо аккуратно расправить и поместить в сушильный шкаф, затем идут обкатные барабаны с опилками и скипидаром, после обкатных — протрясные барабаны.
— За все это платили-платили, — ввернул Шибаев, — и наличными-наличными.
— В протряске выбиваются опилки, грязь, остатки химобработки, вся эта муть отсасывается вентиляторами — тоже добыты не бесплатно, — затем кожа шкурки разбивается на особом станке, тут же шкурки шлифуются, и весь процесс заканчивается разбраковкой, маркировкой и сдачей на склад готовой продукции. И наша песня спета, — заключил Зася. — Вопросы есть?
— Про песню шутка глупая! — отозвался Мельник.
— Когда будет готовая продукция? — спросил Голубь.
— Скоро, — умело ответил Вася, — в ближайшем будущем.
— Вопросов нет, — заключил Шибаев, — есть замечание. Место для цеха выбрано не совсем удачно.
Он сказал это нейтральным голосом, но Вася подкрепил его взглядом на Мельника, и во взгляде была беспредельная укоризна — ай-я-яй, Михаил Ефимович, что же вы так, в карман друзьям нахезали.
Мельник глаза к небу закатил, руками развел — не ожида-ал.
— Ты же не мальчик, Шибер, нормальное место стоит миллион, не считая затрат времени, не ожида-ал, Рома, такой простоты.
Шибаев и бровью не повел.
— Я это сказал к тому, что текущий ремонт, а он будет вестись постоянно, потребует непредусмотренных капиталовложений от компаньонов. Учесть — и не более того.
— Все правильно, — поддержал его Вася.
— Други, мы не будем здесь работать до второго пришествия, нам вполне достаточно два-три года, чтобы каждый раскрыл свои способности и получил по труду, как и положено в условиях развитого социализма. А потом цех пусть проваливается, здесь появится крупное пушно-меховое объединение, и вы спокойно перейдете на новое место с повышением по должности. — Мельник говорил небрежно-весело, хотя его задел упрек, попробовали бы эти вахлаки что-нибудь сделать сами, они должны ему в ножки поклониться, а они мизер какой-то предъявляют! Он три раза к министру ездил, он в главк три дубленки отвез под видом экспонатов для ярмарки, а уж шапок ондатровых мужских и женских считать не будем. А умение Мельника подойти к людям? Ни у кого из вас нет и сотой доли его таланта, так где же признание? Мельник привык к черной неблагодарности, он терпелив, он мудёр.
— Сколько я тут живу, ни одна хата не провалилась, — гнул свое Вася.
— Стоит нам об этом жалеть? — заметил Голубь.
— А кабинет у начальника цеха есть? — спросил Мельник. — Где он будет людей принимать, своих компаньонов? У меня уже кишки подвело от ваших претензий.
Вошли в кабинет, накрыт стол, девушка смазливая в переднике приглашает выпить и закусить. Белая скатерть, сверкают бутылки, — коньяк, шампанское, боржоми, копченый балык, сервелат с листиками зелени, зимой раздобыли для важных гостей, горчица, хрен и даже корейская морковка (сапог прожжешь), одним словом, виден размах. И обслуга грудастенькая, с ямочками на щеках тоже возбуждает аппетит, кому-то она сегодня достанется.
— Как вас зовут, милая девушка? — двинулся к ней пингвином Мельник.
— Тася Пехота.
Вася тут же встал на защиту:
— У этой девушки трое детей!
— Да что вы говорите? Молодчи-ина.
Сели, выпили. Поддать хорошо могли все, кроме Гриши Голубя, он только чуть мочил губы и отставлял, не считая нужным оправдываться — сами знаете, человек за рулем и у него лекции.
— Ты уже прописался, получил квартиру и всё такое? — спросил Мельника Шибаев.
— Разумеется. — Мельник закусывал алчно, со смаком, это у него Шибаев научился чревоугодничать, попросту говоря, жрать причмокивая, чавкая.
— А как там сейчас с квартирами?
— День ото дня дороже и квартира, и прописка само собой. Погоду делают энергичные люди. Тут у нас подпольные, а там — все на виду, никто не прячется. Дочь одного самого главного бриллиантами торгует и с наркотиками дело имеет, а другой главный покрывает Елисеевский магазин, где наши люди, директор, между прочим, бывший шофер. Смело живут, столица, она и есть столица.
— Как с кооперативными квартирами?
— Первый взнос пять-семь бумаг. Вселишься и по семьдесят рублей каждый месяц за скромную двухкомнатную. Зато при входе сидит дежурный, как в МВД, и панелька с электроникой, десять кнопок. Знаешь код — откроется, а не знаешь — не войдешь.
— Есть такая и в Каратасе у Васи.
Выпили по второй — за новый цех, уже отмеченный прессой, радио и телевидением, за всех тружеников и «прежде всего за Василия Ивановича». Цыбульский, хотя и за рулем, врезал наравне с другими, а сейчас ему на важный объект. Дверь за ним закрылась, и Шибаев предложил вопрос о начальнике нового цеха.
— Кадры решают все, — сказал Гриша и по-сталински требовательно посмотрел на Шибаева.
— Гриша, ты тут за меня оставался, — напомнил Мельник, — неужели нет предложений?