Женщина и социализм

С уничтожением частной собственности и классовых противоречий постепенно падет и государство.

«Все более и более превращая громадное большинство населения в пролетариев, капиталистический способ производства создает силу, которая под угрозой гибели вынуждена совершить этот переворот. Заставляя все более и более обращать в государственную собственность крупные обобществленные средства производства, капитализм сам указывает путь к совершению этого переворота… Государство было официальным представителем всего общества, его сосредоточением в видимой корпорации, но оно было таковым лишь постольку, поскольку оно было государством того класса, который для своей эпохи один представлял все общество: в древности оно было государством рабовладельцев — граждан государства, в средние века — феодального дворянства, в наше время — буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. Когда не будет общественных классов, которые нужно держать в подчинении, когда не будет господства одного класса над другим и борьбы за существование, коренящейся в современной анархии производства, когда будут устранены вытекающие отсюда столкновения и насилия, тогда уже некого будет подавлять и сдерживать, тогда исчезнет надобность в государственной власти, исполняющей ныне эту функцию. Первый акт, в котором государство выступит действительным представителем всего общества, — обращение средств производства в общественную собственность — будет его последним самостоятельным действием в качестве государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения станет мало-помалу излишним и прекратится само собою. На место управления лицами становится управление вещами и руководство производственными процессами. Государство не «отменяется», оно отмирает».1

Вместе с государством исчезнут и его представители: министры, парламенты, постоянное войско, полиция и жандармы, суды, присяжные поверенные и прокуроры, тюремные чиновники, таможенное и податное ведомства- словом, весь аппарат политической власти. Казармы и прочие военные здания, судебные и административные здания, тюрьмы и т. д. приспособятся тогда для других целей. Десятки тысяч законов, указов и предписаний

1 Фридрих Энгельс, Анти-Дюринг, 1957, стр. 264–265.

сделаются ненужной бумагой — они будут иметь лишь ценность исторических документов. Великие и при всем том столь мелочные парламентские сражения, где ораторы воображают, что их речи управляют и руководят миром, исчезнут, уступив свое место административным коллегиям и делегациям, на обязанности которых будет лежать возможно лучшее устройство производства, распределения, установление размера необходимых запасов, введение и применение целесообразных новшеств в искусстве, образовательном деле, путях сообщения, производственном процессе и т. д. Все это практические, понятные и осязательные вещи, к которым каждый относится беспристрастно, ибо у него нет такого личного интереса, который был бы враждебен обществу. Нет никого, чей личный интерес не совпадал бы с общественным интересом, состоящим в том, чтобы все устроить и сделать наилучшим, наиболее целесообразным и наиболее выгодным для всех.

Сотни тысяч прежних представителей государства возьмутся за различные профессии и будут содействовать по мере своих способностей и сил умножению богатства и удобств общества. В будущем не будут знать никаких политических и уголовных преступлений и "проступков. Воры исчезнут, так как не станет больше частной собственности и каждый в состоянии будет в новом обществе с легкостью и удобством удовлетворять свои потребности трудом. Точно так же не будет более «босяков и бродяг», они — продукт общества, основанного на частной собственности, и исчезнут вместе с этой последней. Убийства? Из-за чего? Никто не может обогатиться за счет другого; даже убийство из ненависти или мести находится в прямой или косвенной связи с современным социальным положением общества. Клятвопреступление, подделка документов, обман, присвоение чужого наследства, злостное банкротство? Но ведь нет частной собственности, по отношению к которой и против которой можно было бы совершать эти преступления. Поджог? Но кто станет искать в нем радости или удовлетворения, раз общество лишает его всякого повода к ненависти? Фабрикация фальшивых денег? «Ах, деньги — только химера», и весь труд был бы напрасен. Религиозные преступления? Предоставим «всемогущему и всеблагому» богу самому наказывать того, кто его оскорбляет, предполагая, что и тогда еще будут спорить о существовании бога.

Так все основы существующего «порядка» станут мифом. Родители будут рассказывать о них детям как о старых сказочных временах. И рассказы о преследованиях и гонениях, которым ныне подвергаются представители новых идей, будут звучать в их ушах так же дико, как теперь для нас — рассказы о сожжении еретиков и ведьм. Все имена тех «великих» людей, которые теперь отличаются преследованием новых идей и вызывают похвалу со стороны своих ограниченных современников, бесследно забудутся и разве лишь остановят на себе внимание историка, перелистывающего старые книги. К сожалению, мы еще не живем в те счастливые времена, когда человечество сможет свободно дышать.

Глава двадцать четвертая

Будущее религии

То же, что с государством, произойдет и с религией: она не будет «отменена», «бог не будет свергнут» и у людей «не будут вырывать из сердца религию», в чем на разные лады обвиняют теперь атеистов социал-демократов. Подобные нелепости социал-демократия предоставляет буржуазным идеологам, которые во время французской революции пытались прибегнуть к подобным средствам и, естественно, потерпели полное крушение.

Религиозные организации, а вместе с ними и церковь постепенно исчезнут без насильственных нападений и без подавления мнений, какого бы они ни были рода.

Религия есть трансцендентальное отражение данного общественного строя. По мере того как прогрессирует человеческое развитие и преобразуется общество, преобразуется и религия. Она есть, по выражению Маркса, стремление к призрачному счастью народа, которое вытекает из общественного строя, нуждающегося в иллюзии[320], но она исчезнет, как только массы познают действительное счастье и возможность его осуществления. Господствующие классы стремятся ради собственного интереса затруднить это познание, и поэтому они пытаются сохранить религию как средство господства, как это выражено особенно ясно в пресловутом изречении: «Нужно сохранить и религию для народа». Забота об этом в обществе, покоящемся на классовом господстве, является важной правительственной функцией. Образуется особая каста, берущая на себя эту функцию и изощряющая свой ум на том, чтобы поддержать и расширить здание религии, так как вместе с этим растет ее собственное могущество и значение.

Являясь вначале, на самой низшей ступени культуры, при примитивных общественных отношениях, фетишизмом, религия становится на более высокой ступени развития политеизмом и, наконец, с дальнейшим развитием культуры, монотеизмом. Не боги создали людей, а, наоборот, люди создают себе богов. «По образу и подобию создает он (человек) его (бога), а не наоборот». Но и монотеизм уже растворился во всеобъемлющем, всепроникающем пантеизме и все более и более исчезает. Естественные науки превратили миф в учение о сотворении мира в шесть дней. Астрономия, математика и физика сделали из неба воздух, звезды небесного свода, на которых восседают ангелы, оказались неподвижными звездами и планетами, природа которых исключает всякую ангельскую жизнь.

Господствующий класс, сознавая угрожающую его существованию опасность, хватается за религию как за опору всякого авторитета. Так поступал до сих пор всякий господствующий класс.[321] Буржуазия сама не верует ни во что, она всем своим развитием, всей вышедшей из ее среды современной наукой разрушила веру в религию и авторитет. Она притворяется верующей, и церковь принимает поддержку этой фальшивой подруги, так как она сама нуждается в поддержке: «Религия нужна народу».

320

Карл Маркс, К критике гегелевской философии права См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. 2, т. 1, стр. 415.

321

Как об этом думали уже древние, показывают следующие слова Аристотеля: «Тиран (так назывался самодержец в древней Греции) должен притворяться, будто он чрезвычайно дорожит религией. Подданные меньше опасаются беззакония со стороны властелина, если они его считают богобоязненным и благочестивым; а с другой стороны, они не так легко решаются восстать против него, если они полагают, что за ним обеспечена помощь богов» (Аристотель, Политика).

«Государь должен обладать добрыми человеческими качествами, или, лучше сказать, он должен притворяться, что обладает ими; в особенности он должен притворяться крайне набожным, крайне религиозным. Если некоторые и поймут, что он притворяется, им ведь придется молчать, так как государя защищает ореол величия. Благодаря этой защите он может обнаруживать также противоположные качества, когда этого требует его выгода. Так как он показал свою богобоязненность во многих случаях, когда это ему ничего не стоило, то широкая масса подданных неизменно будет его считать почтенным человеком даже и тогда, когда он будет поступать против совести и против религии. Главное, государь должен усердно охранять культ и церковь» (Макиавелли в своем знаменитом сочинении «Государь», 18 глава).