Страница 31 из 48
— Вы сбили моего… моего папу!
— Брось.
— Он ужасно похож, — сказал Ник. — Можно я посмотрю поближе?
Высокий полицейский тяжело вздохнул.
— Слышь, Саймон? Мальчишка говорит, что это его отец.
— Да иди ты!
— По-моему, он это всерьёз, — сказал высокий полицейский и открыл дверь. Ник выскочил из машины.
Сайлас лежал на спине — там, где машина его сбила. Он был мертвецки неподвижен.
Глаза Ника заслезились.
Он позвал:
— Пап? — затем повернулся к полицейским: — Вы убили его.
Он сказал себе, что это, в сущности, не являлось ложью.
— Я уже вызвал скорую, — сказал Саймон, полицейский с рыжими усами.
— Это был несчастный случай, — сказал второй.
Ник сел на корточки рядом с Сайласом и сжал его ледяную руку в своих ладонях. Если они уже вызвали скорую, значит, времени оставалось мало. Он сказал:
— Вот и конец вашей работе в полиции.
— Это несчастный случай! Ты же сам видел!
— Он выскочил из ниоткуда…
— Хотите знать, что я видел? — произнёс Ник. — Я видел, что вы согласились сделать одолжение своей племяннице и припугнуть её одноклассника, с которым она поцапалась в школе. Вы задержали меня без ордера, за то, что я поздно гулял по улице. И когда мой отец выбежал на дорогу, чтобы вас остановить или узнать, что происходит, вы взяли и нарочно сбили его.
— Это несчастный случай! — повторял Саймон.
— Ты поцапался с Мо? — удивлённо спросил дядя Тэм, но вышло не слишком убедительно.
— Мы вместе учимся в восьмом «Б» в школе Старого города, — сообщил Ник. — И вы только что убили моего отца.
Издалека приближался звук сирен.
— Саймон, — сказал большой полицейский, — пойдём-ка поговорим.
Они отошли за машину, оставив Ника наедине с лежащим Сайласом. Ник слышал, как они горячо спорили и разобрал слова «твоя чёртова племянница» и «смотреть надо, куда едешь». Затем Саймон ткнул пальцем в грудь Тэма…
Ник прошептал:
— Они не смотрят на нас. Давай.
И растворился.
Тьма сгустилась, и тело, только что лежавшее на земле, теперь стояло рядом с ним.
— Я отнесу тебя домой, — сказал Сайлас. — Держись за мою шею.
Ник крепко обнял наставника за шею, и они помчались в ночи в сторону кладбища.
— Прости меня, — сказал Ник.
— И ты меня прости, — сказал Сайлас.
— Тебе было больно? — спросил Ник. — Когда тебя машиной ударило?
— Да, — ответил Сайлас. — Скажи спасибо своей подружке ведьме. Она нашла меня и сказала, что ты в беде. И в какой именно беде.
Они приземлились на кладбище. Ник взглянул на свой дом как будто в первый раз. Он сказал:
— Я сделал ужасную глупость сегодня, да? Рискуя всем на свете.
— Да. Ты рисковал сильнее, чем думаешь, Никто Иничей.
— Ты был прав, — вздохнул Ник. — Я не вернусь туда. Ни в ту школу, ни в другую такую же.
Это была худшая неделя в жизни Морин Киллинг: Дик Фартинг отказывался с ней разговаривать, дядя Тэм наорал на неё за ту дурацкую историю с Иничеем и наказал никому ничего и никогда не рассказывать про тот вечер, а не то он потеряет работу, и тогда ей никто не позавидует. Её родители были ею недовольны. Ей казалось, что весь мир её предал. Даже первоклашки больше её не боялись. Всё было плохо. Ей страшно хотелось добраться до этого Иничея, который был виноват во всех её бедах, и сделать с ним что-нибудь ужасное. Если ему казалось, что страшно быть арестованным, то она бы придумала что-нибудь ещё страшнее. Она постоянно строила в уме планы изощрённой мести, и только от этого ей немного легчало, но в целом от этих планов тоже не было никакого толку.
Дежурство в кабинете естественных наук всегда было для Мо настоящим кошмаром. Нужно было расставлять по местам горелки, пробирки, чашки Петри, фильтры и всякое такое. Мо страшно боялась химического оборудования. Ей приходилось убираться здесь всего два раза в месяц, в соответствии с расписанием дежурств по классу, но в этот раз её очередь выпала именно на худшую неделю её жизни.
По крайней мере в классе сидела миссис Хокинс, которая преподавала другие предметы, а сейчас проверяла здесь тетради после учебного дня. Присутствие другого человека немного успокаивало Мо.
— Ты прекрасно справляешься, Морин, — похвалила миссис Хокинс.
Белая змея таращилась на них мёртвым взором из банки с формалином. Мо прошептала:
— Спасибо.
— А почему ты одна? — спросила миссис Хокингс. — Вы же всегда дежурите парами.
— Сегодня была очередь Иничея, — сказала Мо. — Но он уже несколько дней не появлялся в школе.
Учительница нахмурилась.
— Это кто? — спросила она, силясь вспомнить. — У меня такого в списках нет.
— Мик Иничей. У него темноватые волосы, которые не мешало бы подстричь. Молчаливый такой. Он единственный назвал все кости скелета на викторине, помните?
— Нет, — призналась, миссис Хокинс.
— Да как же так! Его никто не помнит! Даже мистер Кирби!
Миссис Хокинс убрала тетради к себе в сумку и сказала:
— Ладно, я рада, что ты справляешься сама, дорогуша. Не забудь перед уходом протереть все рабочие поверхности, — и учительница вышла, закрыв за собой дверь.
Кабинет естественных наук был очень старым. В нём были длинные столы со встроенными раковинами и кранами, с газовыми горелками и прочим оборудованием, а вдоль стен тянулись деревянные стеллажи с разнообразными тварями в больших бутылках. Эти твари давным-давно были мертвы. В одном из углов кабинета даже имелся желтоватый человеческий скелет. Мо не знала, был ли он настоящим, но сейчас один его вид бросал её в дрожь.
Любой шум, производимый ею, подхватывало эхо. Она включила весь свет, даже над доской, чтобы было не так страшно. В комнате стало холодать. Мо пожалела, что нельзя сделать батареи погорячее. Она подошла к одной из батарей и потрогала её. Та оказалась будь здоров какой горячей. Но почему-то Мо бил настоящий озноб.
В комнате было пусто, и это была какая-то неспокойная пустота, в ней чувствовалось чьё-то присутствие. Мо всё время казалось, что кто-то на неё смотрит.
«Естественно, на меня кто-то смотрит, — подумала она. — В этих банках куча дохлых тварей, и все они смотрят на меня, не говоря о скелете».
Она покосилась на полки.
В этот момент дохлые твари в банках вдруг зашевелились. Змея с молочно-белыми мёртвыми глазами вдруг расплела свои кольца. Безликое морское существо с выпяченными позвонками стало биться и извиваться в своём жидком жилище. Котёнок, сдохший десятилетия назад, оскалился и начал царапать стекло.
Мо закрыла глаза. «Мне всё это мерещится, — сказала она себе. — Я всё это придумала».
— Я не боюсь, — произнесла она вслух.
— Вот и хорошо, — сказал некто, стоявший в тени у дальней двери. — Бояться не круто.
Она сказала:
— Тебя никто из учителей не помнит.
— Зато ты помнишь, — сказал мальчик, злой гений всех её несчастий.
Она схватила мензурку и запустила ею в него, но промахнулась, и мензурка разбилась о стену.
— Как поживает Дик? — спросил Ник, как ни в чём не бывало.
— Сам знаешь, как он поживает, — ответила она. — Он со мной не разговаривает. Сидит на уроках, потом идёт домой и делает домашнее задание. Наверное, ещё строит свою железную дорогу.
— Вот и хорошо, — сказал Ник.
— Между прочим, — сказала она, — ты целую неделю прогуливаешь школу. Так что ты попал, Мик Иничей. Вчера из полиции приходили, спрашивали про тебя.
— Кстати о полиции, — сказал Ник, — как поживает твой дядя Тэм?
Мо промолчала.
— Если подумать, — продолжил он, — ты, в некотором смысле, выиграла. Я больше не буду ходить в школу. А в другом смысле — проиграла. Ты знаешь, что такое непокой, Морин Киллинг? Ты когда-нибудь гляделась в зеркало, не понимая, чьи глаза смотрят на тебя с отражения? Ты когда-нибудь сидела в пустой комнате, твёрдо зная, что ты не одна? Неприятная штука.
— Ты хочешь сделать так, чтобы я спятила? — спросила она дрожащим голосом.