Крылатые семена

— Эта песня напоминает сэру Патрику о некоторых неприятных для него вещах, — невозмутимо сказала она. — А я пою ее потому, что я — дочь Маританы.

И тут Салли вспомнились слова этого напева: «О Маритана, дикий цветок…»

— Я здесь ни при чем, говорю тебе, ни при чем! — закричал Пэдди. — Я не убивал Маританы… если ты это хочешь сказать своей дурацкой песней. Всем известно, что Фред и Маритана повздорили. Это Фред убил ее… Да и он этого не хотел. Просто несчастный случай. Ну, а потом уж ему волей-неволей пришлось спрятать куда-то ее труп.

— Но ведь это вы сказали ему, что Маритане надо раз и навсегда заткнуть рот?

— Она стала требовать себе долю из того золота, что ей поручено было собирать, — пробормотал Пэдди, теребя край одеяла желтыми костлявыми руками. — Она грозила выдать нас, если я ей не заплачу. Ей слишком многое было известно… о нашей обогатительной установке и о моих отношениях с Фредом… Что же мне было делать? Я был бы разорен, если бы мои связи с черным рынком выплыли тогда наружу.

— И поэтому мою мать нужно было убрать с дороги? — сказала сиделка. — А затем и моего отца, и сестер, и братьев?

— Я вовсе не думал, что он ее убьет, — захныкал Пэдди. — Вот как перед богом, не думал.

— Но вам ни разу не пришло в голову хоть чем-нибудь помочь ему или нам, — ровным, тихим голосом продолжала девушка. — Нас распихали по приютам, разлучили друг с другом и даже изменили имена, чтобы мы забыли о том, что произошло на наших глазах. Мне так и не удалось разыскать братьев и сестер. Но я нашла вас. И терпеливо ждала, чтобы получить эту должность и напомнить вам о Маритане.

— Убирайся вон! — заорал Пэдди. — Слетелись сюда, как воронье! Но я еще не умер. Я еще успею, пока жив, сквитаться с вами!

Сиделка подошла к двери и распахнула ее. Салли и Динни вышли вместе с девушкой в коридор.

Притворив за собою дверь, она быстро проговорила:

— Не беспокойтесь. Я сейчас сделаю ему укол. Сэр Патрик прекрасно знает, что он не может без меня обойтись. Он переменил десятки сиделок — ни одна не могла выдержать его ужасный нрав и капризы. А я работаю добросовестно и исполняю свой долг. Мне не так легко было получить свидетельство медицинской сестры, чтобы я стала портить себе репутацию плохим уходом за пациентом. Но в свой смертный час сэр Патрик снова услышит эту песенку.

Пэдди Кеван уже звал к себе сиделку:

— Сестра! Сестра!

Голос его поднялся до неистового визга, словно ему было страшно, что девушка поймает его на слове и уйдет.

Салли и Динни, спускаясь по лестнице, слышали, как он захныкал, потом снова принялся истошно вопить:

— Сестра! Сестра!

Дочь Маританы сказала им, что ее настоящее имя Мерита, но она называет себя Ритой Вест. Ничто в этой высокой бледной девушке не напоминало о том, что в ее жилах течет кровь коренных жителей страны. Разве только глаза, подумала Салли, да еще, пожалуй, руки — тонкие и смуглые, совсем как у Маританы и Калгурлы.

Салли хотелось побеседовать с Меритой. Ей впомнилась худенькая девочка-подросток, которую полиция нашла в кустах неподалеку от участка Фреда Кернса, вспомнилось, как поразила ее тогда страстная привязанность этого ребенка к своим младшим братишкам и сестренкам. У Салли мелькнуло в голове, что надо помочь Мерите разыскать ее сестер и братьев, но слишком сильно бурлил в ней гнев, слишком она была взволнована воспоминаниями, которые пробудил в ней Пэдди Кеван, чтобы мысль эта удержалась у нее в сознании. К тому же она все еще чувствовала дурноту — так невыносимо удушлив был воздух в комнате больного, где резкий запах карболки не мог заглушить тошнотворного запаха тления.

Хорошо было снова очутиться на залитой солнцем улице, вдохнуть полной грудью свежий воздух и почувствовать, как он разгоняет дурноту и приводит в порядок взбаламученные чувства.

— Ну что ж, — произнес Динни. — По крайней мере, мы теперь знаем, куда девались эти акции, на которые Моррис возлагал такие надежды.

— Много нам от этого пользы! — с горечью промолвила Салли.

Ей припомнилась ночь, когда она добралась до Хэннана и была расстроена и смущена, увидев, что ей предстоит жить за лавкой, под навесом из валежника. А на утро Моррис обнаружил пропажу бумажника и устроил скандал мамаше Баггинс. После этого он годами не переставал упрекать Салли за то, что она не позаботилась спрятать хорошенько его бумажник, в котором были эти злосчастные акции. Из-за этих акций Моррис надолго затаил досаду на нее. Он всегда утверждал, что только раз в жизни ему действительно повезло, — когда он ухитрился купить эти акции Большого Боулдера. Возможно, что Пэдди прав и Моррис не сумел бы удержать их в руках и нажить на них состояние. Но сам Моррис свято верил в то, что, сохранись у него эти акции, он бы непременно разбогател и Салли не пришлось бы так туго, когда их дети были еще малютками.

Год за годом Пэдди Кеван злоупотреблял ее доверием и доверием Морриса, а потом преследовал их с жестокой злобой, порожденной нечистой совестью. Это он состряпал против Морриса и Тома обвинение в утайке золота. Впрочем, Салли всегда была убеждена, что он главным образом злоумышлял против Дика. Пэдди пытался оправдать свои поступки любовью к Эми. И он добился Эми в конце концов и погубил Дика, разбил ему жизнь.

Салли припомнилось вдруг, как после смерти Морриса у нее возникло смутное подозрение, что бумажник украл Пэдди Кеван. И вот он сам признался в этом. Но разве это признание могло искупить его вину перед ее семьей, перед Маританой, перед жителями приисков? Нет, она никогда, никогда не забудет и не простит, говорила себе Салли. И нисколько не жалеет, что сказала ему это в глаза.

— Пэдди таков, каким сделала его наша система, — размышлял Динни вслух. — Еще мальчонкой его вытолкнули в жизнь и предоставили самому бороться за существование. Он должен был защищаться, и он защищался — весьма нагло и бессовестно, надо сказать. А впрочем, брал пример с других. Занятно все-таки наблюдать, как зло, которое он натворил когда-то, не дает ему теперь покоя.

— Не верьте вы ему, — нетерпеливо сказала Салли. — Он боится, как бы на том свете не пришлось держать ответ. Пэдди и сейчас такой же невежда, каким был мальчишкой, и так же напичкан суевериями.

Она повела плечами, словно стараясь сбросить невидимый груз.

— Бесполезно раздумывать над тем, что было когда-то и с чем давно покончено. Мне жаль только, что Пэдди разворошил старое. Пока война не кончилась, у нас с вами, Динни, довольно забот; нам некогда беспокоиться о спасении души Пэдди Кевана.

— Что верно, то верно, — согласился Динни.

Через несколько дней после описанного выше свидания Динни, просматривая газету, заметил:

— А Пэдди Кеван-то раздумал умирать на приисках. Видали: «Сэр Патрик в сопровождении секретаря и сиделки отбыл сегодня утром на самолете в Мельбурн».

На следующей неделе газеты оповестили о смерти сэра Патрика Кевана. Покойного превозносили до небес. Динни прочел Салли восторженный некролог, напечатанный в одной из газет восточных штатов, где описывалось, как сэр Патрик, некогда босоногий мальчишка, сумел стать одним из самых богатых и влиятельных людей на приисках. Большую часть своего состояния он завещал на благотворительные дела. Заупокойную мессу отслужили в соборе святого Патрика, после чего траурный кортеж, покинув святую обитель, направился на кладбище в Айвенго, где и были преданы земле останки сэра Патрика Кевана.