Страница 20 из 72
Только что соединившиеся подполковник и госпожа Кристофер вернулись на виллу в пыльном кабриолете, обогнав Луиса и солдат, которые шли следом. Хэгмэн, все еще живой, ехал теперь в ручной тележке, хотя тряска этого транспортного средства, казалось, причиняла ему больше боли, чем передвижение в носилках.
Лейтенант Висенте тоже выглядел больным, он был настолько бледен, что Шапр опасался, как бы бывший адвокат не подхватил в последние дни какую-нибудь болезнь.
— Вы должны показаться доктору, когда он приедет, чтобы ещё раз взглянуть на Хэгмэна, — заявил Шарп.
В деревне был доктор, который уже обследовал Хэгмэна, объявил, что тот умирает, но пообещал днём заехать на виллу и снова осмотреть пациента.
— У вас такой вид, словно живот расстроился, — продолжал Шарп.
— Это не болезнь, — ответил Висенте — Не то, что доктор может вылечить.
— Тогда что?
— Это — мисс Kатерина, — с несчастным видом пробормотал Висенте.
— Кейт? — Шарп удивлённо воззрился на него. — Вы знаете ее?
— Каждый молодой человек в Порто знает Кейт Сэвидж. Когда ее послали в школу в Англии, мы тосковали о ней, и когда она приплыла назад, это было, словно солнце взошло.
— Она довольно симпатичная, — признал Шарп и лишь потом осознал, в чём на самом деле сейчас признался ему адвокат. — О, черт…
— Что? — оскорбился Висенте.
— Не хватало, чтобы вы влюбились!
— Я не влюблён, — заявил Висенте, все еще оскорбленный, но было очевидно, что Кейт Кристофер его очаровала. Последние два или три года он набюдал за ней издалека и мечтал о ней, когда писал свои стихи; мысли о ней отвлекали его, когда он пытался погрузиться в свою философию, фантазии о ней не оставляли его, когда он рылся в пыльных книгах по юриспруденции. Она была как дантова Беатрис, недосягаемая английская девушка из большого дома на холме… И вот теперь она замужем за подполковником Кристофером!
Вот чем, думал Шарп, объясняется исчезновение глупой сучки. Она тайно сбежала! Но он всё же не мог понять, почему она скрывала свои чувства от матери, которая конечно одобрила бы ее выбор? Кристофер, насколько Шарп мог судить, благородного происхождения, богат, должным образом образован и, к тому же, джентльмен, — то есть, всё то, чего о Шарпе сказать, конечно, было нельзя. Кристофер тоже сильно злился и, когда Шарп достиг виллы, встретил его на ступеньках и вновь потребовал объяснить присутствие стрелка в Вила Реаль де Зедес.
— Я сказал вам, — повторил Шарп. — Нас отрезали. Мы не смогли пересечь реку.
— Сэр, — Кристофер оборвал его и замолчал, ожидая, что Шарп повторит обяснения, но Шарп молчал и смотрел мимо него в прихожую, где Кейт распаковывала большой кожаный чемодан, доставая свою одежду.
— Я дал вам приказ, — настойчиво напомнил о себе Кристофер.
— Мы не смогли пересечь реку, потому что не было моста. Он рухнул, — повторил Шарп. — Мы пошли к парому, но проклятые лягушатники сожгли его, так что теперь мы идем в Амаранте, но не можем двигаться по дорогам, потому что там лягушек, как вшей. И быстро идти я тоже не могу — у меня раненый. Есть ли здесь комната, куда мы можем его определить?
Кристофер сразу не ответил. Он ждал, чтобы Шарп добавил к своей тираде слово «сэр», но стрелок упрямо молчал. Кристофер вздохнул и посмотрел вдаль, туда, где в небе кружил канюк.
— Вы собираетесь остаться здесь сегодня вечером? — спросил он отстранённо.
— Мы шли три часа, — ответил Шарп.
Он не был уверен, что именно три, потому что у него не было часов, но, наверное, что-то вроде этого.
— Мы отдохнем и выступим завтра на рассвете.
— Французы захватят Амаранте, — сказал Кристофер, -
— Без сомнения, — неприветливо отозвался Шарп. — Но что ещё я могу сделать?
Кристофер вздрогнул от стона Хэгмэна.
— Позади дома есть конюшня, — сказал холодно подполковник. — Разместите раненого там. И кто это, чёрт возьми?
Он заметил пленника Висенте, лейтенанта Оливье. Шарп проследил взгляд Кристофера.
— Лягушатник, — ответил он. — Которого я собираюсь вздёрнуть.
Кристофер с ужасом уставился на Шарпа, но тут из дома вышла Кейт и приблизилась к нему. Он привлёк её к себе и обратился к Оливье:
— Monsieur! Venez id, s’il vous plait. (Мсье, подойдите, пожалуйста!)
— Он — пленный, — объяснил Шарп.
— Офицер?
— Лейтенант 18-го драгунского полка, — неохотно сказал Шарп.
Оливье с трудом протиснулся через ряд угрюмых стрелков, охранявших его.
Кристофер смерил Шарпа взглядом, полным высокомерного недоумения, и холодно сказал:
— Общепринятая практика предполагает разрешить офицеру дать слово чести. Где сабля лейтенанта?
— Это не мой пленный, а лейтенанта Висенте, — отозвался Шарп. — Лейтенант — адвокат. У него, видите ли, есть странная идея, что офицер должен предстать перед судом, а я всего лишь собирался его повесить.
Кейт тихо вскрикнула.
— Может, вам лучше зайти в дом, моя дорогая? — предложил Кристофер, но она не двинулась с места, и он не настаивал.
— За что вы собирались его повесить? — всмето этого спросил подполковник.
— Потому что он насильник, — непримиримо заявил Шарп, и это побудило Кейт снова вскрикнуть.
На сей раз Кристофер всё же вытеснил её в прихожую и резко сказал:
— Думайте, что говорите, в присутствии моей жены.
— Когда та девушка пристутствовала в своём доме, этот ублюдок изнасиловал ее, — парирвал Шарп. — Мы взяли его со спущенными брюками и болтающимся «инструментом». И что мне с ним было делать? Угостить его бренди и предложить ему партию в вист?
— Он — офицер и джентльмен, — заявил Кристофер, весьма заинтересованный тем, что Оливье служил в 18-м драгунском, то есть — вместе с капитаном Аржантоном. — Где его сабля?
Лейтенант Висенте, который забрал саблю у Оливье, представился, и Кристофер потребовал, чтобы французу вернули оружие. Португалец попытался объяснить, что Oливье обвиняется в преступлении и должен быть осуждён, но подполковник на безупречном португальском отверг эти доводы:
— Военные конвенции предполагают, что офицеры не должны подвергаться суду, как гражданские лица. Вы это должны знать, если вы — адвокат, как заявляет Шарп. Разрешение гражданского суда над военнопленными вызовет ответную реакцию. Судите этого человека и казните его, и французы сделают то же самое с каждым португальским офицером, взятым в плен. Вы понимаете это, конечно?
Винсенте признал силу аргумента, но не собирался сдаваться:
— Он — насильник!
— Он — военнопленный, — возразил Кристофер. — И вы передадите его под мой контроль.
Висенте все еще пытался сопротивляться. Кристофер, в конце концов, был в гражданском!
— Он был взят в плен солдатами португальской армии! — упрямо стоял на своём лейтенант.
— А я — подполковник британской армии Его Величества и, думаю, выше вас званием. Поэтому вы повинуетесь моему приказу, иначе окажетесь перед судом военного трибунала.
Висенте, потерпев поражение, отступил, и Кристофер, слегка поклонившись, вручил Оливье его саблю.
— Вы окажете мне честь подождать внутри? — предложил он французу, и, когда совершенно свободный Оливье вошёл в дом, Кристофер взбежал по ступенькам и посмотрел поверх голов Шарпа и Висенте на белое облако пыли, появившееся на тропе, тянущейся от дороги. Большой отряд всадников приближался к деревне, и Кристофер понял, что это — каитан Аржантон со своим эскортом. Тревога омрачила его лицо, он взглянул на Шарпа, потом на приближающихся кавалеристов. Он не мог позволить им встретиться!
— Шарп, — заявил он. — Я даю вам ещё один приказ.
— Как скажете, сэр, — неохотно отозвался Шарп.
— Вы останетесь здесь и будете охранять мою жену, — сказал Кристофер. — Это ваши лошади? — Он указал на дюжину лошадей, захваченных в Барка д’Aвинтас, большинство которых были все еще осёдланы. — Я возьму двух.
Он заглянул в прихожую и подозвал Оливье:
— Мсье! Вы будете сопровождать меня. Мы отправляемся прямо сейчас. Дражайшая? — он взял Кейт за руку. — Вы останетесь здесь и будете ждать моего возвращения. Я отлучусь ненадолго. Самое большее — на час.