Страница 59 из 71
Первый том «Властелина Колец» должен был выйти летом 1954 года, а остальные два следом за ним с короткими интервалами. Тираж был невелик: всего три с половиной тысячи экземпляров у первого тома, а у двух следующих — чуть поменьше. Издательство рассчитывало, что этого как раз должно хватить на то, чтобы удовлетворить умеренный интерес, который вызовет книга. Что же до рекламы, одна только мысль об аннотации на суперобложку приводила Рейнера Анвина в панику: ну как охарактеризовать в двух словах книгу столь необычную? В конце концов они с отцом призвали на помощь трех авторов, которым наверняка было что сказать об этой книге: Наоми Митчисон, страстную поклонницу «Хоббита», Ричарда Хьюза, который давным–давно одобрительно отозвался о том же «Хоббите», и К. С. Льюиса. Все трое расхвалили книгу как могли. Миссис Митчисон сравнила «Властелина Колец» с научной фантастикой и «Смертью Артура» Томаса Мэлори, а Льюис провел параллель с Ариосто. («Я Ариосто не читал, — сказал как–то Толкин, — а если бы прочел, он бы мне ужасно не понравился».)
Приближался день выхода первого тома. С тех пор как Толкин впервые взялся за книгу, миновало шестнадцать лет. «Я ужасно боюсь публикации, — признавался он своему другу, отцу Роберту Марри. — Ведь не обращать внимания на то, что станут говорить, будет невозможно. Я выставил свое сердце под выстрелы».
Глава 3
ЛИБО ДЕНЬГИ, ЛИБО СЛАВА
«Эта книга — как гром с ясного неба. Сказать, что с ней в наш век, с его почти патологическим отсутствием романтизма, внезапно вернулся героический эпос во всем своем беззастенчивом великолепии и высокопарности, — значит ничего не сказать. Для нас, живущих в эту странную эпоху, это возвращение — и утешение, с ним связанное, — несомненно, очень важно. Но для самой истории романа истории, восходящей ко временам «Одиссеи» и далее в глубь веков, — это не возвращение, а прогресс, более того — революция, завоевание новой территории». Эта рецензия на «Братство Кольца» появилась в журнале «Тайм энд тайд» 14 августа 1954 года, через несколько дней после выхода книги. Ее автором был К. С. Льюис.
Быть может, Льюис немного переборщил, написав аннотацию, а потом еще и рецензию, но ему хотелось сделать все, чтобы помочь Толкину. Правда, перед тем, как отправить текст для обложки Рейнеру Анвину, Льюис предупредил Толкина: «Даже если мой отзыв устроит вас обоих, советую подумать дважды, прежде чем его использовать: меня теперь не любят и, кажется, чем дальше, тем сильнее, так что мое имя может принести больше вреда, чем пользы». Слова эти оказались пророческими: не один критик из тех, что давали рецензии на книгу в августе 1954–го, продемонстрировал просто из ряда вон выходящую враждебность по отношению лично к Льюису и использовал (или потратил) немалую часть объема своей статьи на то, чтобы высмеять Льюисово сравнение Толкина с Ариосто. Эдвин Мьюир писал в «Обзервере»: «Только настоящий шедевр способен пережить тот залп похвалы, что обрушился на него с обложки», и, хотя Мьюир признавал, что книга ему понравилась, он заявлял, что остался разочарован «недостатком человеческой беспристрастности и «глубины, каких требовал сюжет. Мистер Толкин, — продолжал Мьюир, — описывает грандиозный конфликт между добром и злом, от которого зависит будущее жизни на земле. Но все добрые у него неизменно добры, а все злодеи злы до мозга костей; в его мире нет места фигуре злого и в то же время трагичного Сатаны». Очевидно, мистер Мьюир совсем забыл о Голлуме — и злом, и трагичном, и почти что достигшем искупления [Нельзя не отметить, однако, что если мистер Мьюир рецензировал только «Братство Кольца», то об этом он мог и не знать]. Несколько критиков придрались к стилю Толкина — в частности, Питер Грин из «Дейли телеграф» писал, что он «колеблется между прерафаэлитами и детским журнальчиком», в то время как Дж. У. Ламберт в «Санди тайме» заявлял, что у романа две странные особенности: «полное отсутствие какого бы то ни было религиозного духа и, по сути дела, полное отсутствие женщин» (ни то ни другое нельзя назвать вполне справедливым, однако же оба заявления позже были неоднократно повторены другими критиками). Но при всем при том было также много рецензий восторженных, и даже среди насмешников некоторые склонялись к положительной оценке. Грин из «Дейли телеграф» поневоле признавал, что книга, «несомненно, завораживает», в то время как Ламберт из «Санди тайме» писал: «Что же это? Эксцентричный бред с идеей? Нет, благодаря энергии и яркости повествования книга поднимается выше этого уровня». Возможно, самое толковое замечание сделал обозреватель «Оксфорд тайме»: «У людей строгих и практичных на этот роман времени не найдется. Те же, чье воображение ждет только искры, чтобы воспламениться, будут полностью захвачены повествованием, сделаются участниками похода, полного событий, и пожалеют, что впереди еще только два тома».
Рецензии были достаточно благоприятными, чтобы способствовать продажам, и вскоре сделалось ясно, что на удовлетворение спроса трех с половиной тысяч экземпляров первого тома не хватит. Поэтому через полтора месяца после публикации заказали новый тираж. Сам Толкин писал: «Что до отзывов, они куда одобрительнее, чем я рассчитывал». В июле он посетил Дублин, чтобы получить почетную степень доктора литературы в Национальном университете Ирландии. В октябре он снова отправился за границу: ему присвоили еще одну почетную степень, в Льеже. Все эти поездки и другие дела сильно замедляли работу над приложениями к «Властелину Колец». Текст третьего тома был уже набран. Толкин решил изъять несколько сентиментальный эпилог с участием Сэма и его детишек. Однако печатать третий том не представлялось возможным, пока не будут готовы приложения, а также подробная карта Гондора и Мордора, которую Толкин теперь считал необходимой, и указатель имен и названий, обещанный в предисловии к первому тому.
Второй том, «Две твердыни», вышел в середине ноября. Тон отзывов был примерно такой же, как и при выходе первого тома. Теперь поклонники с нетерпением ждали выхода третьего: ведь история оборвалась на том, что Фродо оказался пленником в башне Кирит–Унгол, и обозреватель «Иллюстрейтед Лондон ньюс» выразил общее мнение: «Ожидание невыносимо». А тем временем крайний срок, назначенный «Аллен энд Анвин» для сдачи приложений, миновал, а никаких приложений в издательство не поступило. «Я ужасно извиняюсь, — писал им Толкин. — Я стараюсь изо всех сил». Вскоре после этого ему все–таки удалось отправить в издательство часть материалов — часть, но не все.
В Америке «Хоутон–Мифлин» выпустило «Братство Кольца» в октябре; «Две твердыни» вышли почти сразу же вслед за первым томом. Американские рецензии на первые два тома были в целом осторожными. Но восторженные статьи У. X. Одена в «Нью–Йорк тайме» — «Ни одна другая книга, прочитанная мною за последние пять лет, не доставила мне такой радости», — помогли поднять спрос, и в течение следующего года американские читатели раскупили немало экземпляров книги.
К январю 1955 года, через два месяца после выхода второго тома, Толкин все еще не закончил приложения, которые требовались так срочно. Он уже не надеялся сделать указатель имен, обнаружив, что этот труд займет слишком много времени. Освободившись от этой ноши, за январь и февраль он успел подготовить еще некоторую часть материала. Однако он обнаружил, что задача это безумно трудная. Одно время он даже рассчитывал составить отдельный том «для специалистов» с подробностями, касающимися истории и языков выдуманных им народов, и собрал множество заметок на эту тему. Но теперь все это приходилось срочно сокращать, поскольку издательство могло предоставить ему только небольшой объем в конце третьего тома. Однако же Толкин торопился как мог, подстегиваемый письмами, которые уже начал получать от читателей, воспринявших книгу почти как исторический источник, и требовавших дополнительной информации по самым разным темам. Такое отношение к книге льстило Толкину, поскольку именно на это он и надеялся, однако же он замечал: «Теперь я уже не уверен в том, не опасна ли тенденция воспринимать все это как некую затянувшуюся игру — по крайней мере, для меня, поскольку я нахожу в подобных вещах некую роковую притягательность». Тем не менее мысль о том, что подготовленные с такими трудами сведения о ширском календаре, наместниках Гондора или тенгвар Феанора будут с жадностью проглочены многими читателями, сильно подбадривала Толкина.