Джон Р. Р. Толкин. Биография

Эта семейная комедия оказалась куда более актуальной, чем могли представить себе Инклдоны. Дело было не только в том, что самому Рональду предстояло отпраздновать свое совершеннолетие через несколько дней после спектакля, но и в том, что он втайне твердо решил воссоединиться с Эдит Брэтт. Он ждал этого почти три года и ничуть не сомневался, что и Эдит его ждала. Как только часы пробили полночь, отмечая наступление 3 января 1913 года, его двадцать первого дня рождения, Рональд сел в постели и написал письмо Эдит. Он еще раз признавался ей в любви и спрашивал: «Когда же наконец сможем мы соединиться перед богом и людьми?» Вскоре пришло ответное письмо. Эдит писала, что она помолвлена и собирается выйти замуж за Джорджа Филда, брата своей школьной подруги Молли.

Глава 6

ВОССОЕДИНЕНИЕ

Толкин мог бы решить забыть обо всем. Его друзья не подозревали о существовании Эдит. Его дядюшкам, тетушкам, кузенам и кузинам ничего известно не было. Знал только отец Френсис — и, хотя отныне по закону он не являлся опекуном Рональда, тем не менее он не желал, чтобы его воспитанник возобновлял тот давний роман. Так что Рональд мог спокойно порвать письмо Эдит и предоставить ей выйти замуж за Джорджа Фидца.

Однако же Рональд не мог так легко забыть всего, что происходило между ними на Дачис–Роуд, и не собирался нарушать своих обещаний. К тому же последние три года Эдит была его идеалом, его путеводной звездой и надеждой на будущее. Он холил и лелеял свою любовь к ней, так что чувство втайне разрасталось, несмотря на то что Рональду нечем было питать его, кроме юношеских воспоминаний и нескольких детских фотографий Эдит. А потому теперь он не видел иного пути, как отправиться в Челтнем и уговорить Эдит порвать с Джорджем Филдом и выйти замуж за него, Рональда Толкина.

На самом–то деле он знал, что Эдит согласится. Она намекала на это в письме, говоря, что обручилась с Джорджем только потому, что он был добр к ней, а она начинала чувствовать себя старой девой, других же молодых людей рядом не случилось, и она уже не верила, что Рональд захочет вернуться к ней после трехлетней разлуки. «Я начала сомневаться в тебе, Рональд, — писала Эдит, — и думать, что ты, наверно, уже забыл обо мне». Однако его письмо, в котором он утверждает, что любит ее по–прежнему, все меняет…

А потому в среду, 8 января 1913 года, Толкин приехал поездом в Челтнем. Эдит встретила его на платформе. Они ушли за город, сели под железнодорожным мостом и долго разговаривали. И к вечеру Эдит обещала, что порвет с Джорджем Филдом и выйдет замуж за Рональда Толкина.

Она написала Джорджу и отослала ему его кольцо. Бедный юноша поначалу очень расстроился, а его семья была возмущена и оскорблена. Однако постепенно все улеглось, и они вновь стали друзьями. Эдит с Рональдом не спешили объявить о своей помолвке, поскольку побаивались того, что скажут об этом родственники. Молодые люди решили обождать, пока Рональд не определится со своей карьерой. Однако же в Оксфорд к началу нового триместра Рональд вернулся «вне себя от счастья».

Почти сразу по возвращении он написал отцу Френсису о том, что они с Эдит решили пожениться. Он ужасно нервничал, боясь того, что скажет по этому поводу отец Френсис, но ответ священника был спокойным и сдержанным, хотя особого восторга отец Френсис не выказал. Это было и к лучшему, потому что, хотя священник больше не являлся опекуном Рональда, он по–прежнему помогал молодому человеку деньгами, которые отнюдь не были лишними. Так что Рональду очень повезло, что отец Френсис смирился с его помолвкой.

Теперь, когда Рональд благополучно воссоединился с Эдит, ему следовало целиком посвятить себя подготовке к экзамену «онор–модерейшнз» [В экзамен «онор–модерейшнз» («Honour Moderations»), как и в большинство оксфордских экзаменов, входит ряд письменных работ по различным предметам, имеющим отношение к теме, изучаемой кандидатом. В зависимости от результатов экзамена кандидату присуждаются степени отличия, от первой до четвертой (первая — высшая). (Прим. авт.)], первого из двух экзаменов, которые ему следовало сдать, чтобы получить степень бакалавра. Он пытался выучить за полтора месяца то, что ему следовало освоить за три предыдущих триместра, но отказаться от привычки засиживаться допоздна, болтая с друзьями, было не так–то просто. А по утрам он с трудом заставлял себя подняться с постели — однако, как и многие до него, винил в этом не свои поздние посиделки, а сырой оксфордский климат. Когда в конце февраля начались онор–модерейшнз, Толкин все еще был плохо подготовлен ко многим письменным работам. А потому, узнав, что ему удалось получить вторую степень отличия, он вздохнул с облегчением.

Однако Толкин знал, что мог бы добиться большего. Получить первую степень в «модерашках» было непросто, но, однако же, вполне доступно для способного, упорно занимающегося студента. И тому, кто намерен в дальнейшем посвятить себя научной работе, первая степень, разумеется, необходима. А Толкин уже тогда стремился именно к академической карьере. Однако же по своей специальности, сравнительному языкознанию, он получил «чистую альфу», то есть «отлично»: в его работе практически не нашлось к чему придраться.

Отчасти он был обязан этим тому, что Райт оказался превосходным наставником; но вдобавок это говорило о том, что таланты Толкина лежат именно в этой области; и в Эксетер–Колледже обратили на это внимание. Конечно, колледж был огорчен, что один из стипендиатов не получил первой степени, но, раз Толкин заработал альфу по языкознанию, возможно, ему следует стать филологом? И доктор Фарнелл, ректор Эксетера (то есть глава колледжа), зная, что Толкин интересуется древнеми среднеанглийским и прочими германскими языками, предложил ему перевестись на английский факультет. Толкин согласился, и в начале летнего триместра 1913 года расстался с классическим факультетом и начал посещать лекции на английском.

«Почетная школа английского языка и литературы» (официальное название факультета) по оксфордским меркам была еще молода. Кроме того, внутри ее царил раскол. По одну сторону пропасти находились филологи и медиевисты, полагавшие, что литературные произведения, созданные позднее Чосера, не заслуживают того, чтобы являться основой университетской программы. По Другую оказались поклонники «современной» литературы (то есть литературы от Чосера до XIX века), которые считали, что изучение филологии и древне–и среднеанглийского — не что иное, как «педантское пустозвонство». Попытка втиснуть обе фракции в рамки одного факультета явилась во многих отношениях ошибкой. В результате же Студенты, решившие специализироваться на «языке» (то бишь древне–и среднеанглийском и филологии), были при этом вынуждены изучать в немалом объеме современную литературу, в то время как людям, интересовавшимся «литературой» (то есть современными авторами), приходилось штудировать тексты из «Англосаксонской хрестоматии» Суита [Генри Суит (1845—1912) — английский ученый, внесший значительный вклад в изучение древнеанглийского языка и английской фонетики. Его «Англосаксонская хрестоматия» и «Самоучитель древнеанглийского языка» не утратили значения и в наши дни. Именно Суит послужил прототипом для профессора Хиггинса из пьесы Б. Шоу «Пигмалион»] и поневоле знакомиться с филологией. Оба курса были составлены на основе компромисса, и обе стороны оставались недовольны.

Разумеется, Толкин нимало не колебался насчет того, какое из отделений ему выбрать. Он намеревался посвятить себя лингвистике. В наставники ему назначили Кеннета Сайзема, молодого новозеландца, который работал помощником у Э. С. Нейпира, профессора английского языка и литературы. Встретившись с Сайземом и ознакомившись с программой обучения, Толкин «впал в панику: я не понимал, как это можно растянуть на два года и триместр добросовестной работы». Все выглядело чересчур простым и знакомым: Толкин уже успел проштудировать многие из текстов, которые ему полагалось прочитать, и даже неплохо знал древнеисландский, который должен был стать его основной специализацией (под руководством У. Э. Крейги, специалиста по исландскому языку и литературе). Кроме того, поначалу Сайзем показался не слишком многообещающим наставником. Это был тихий молодой человек всего на четыре года старше Толкина — и уж, разумеется, не обладавший яркой индивидуальностью Джо Райта. Но он был добросовестным и трудолюбивым ученым, и вскоре Толкин привязался к нему и проникся к нему уважением. Что же до работы, Толкин теперь проводил за письменным столом больше времени, чем во времена учебы на классическом факультете. Учиться оказалось труднее, чем он думал, потому что требования на английском факультете Оксфорда были очень высокие. Но он достаточно хорошо овладевал предметами, входившими в программу, и вскоре уже писал длинные и сложные работы: «Проблемы распространения фонетических изменений», «Удлинение гласных в древне–и среднеанглийский периоды» и «Англо–норманнский элемент в английском языке». Особое внимание Толкин уделял изучению западно–мидлендского диалекта среднеанглийского, поскольку этот диалект ассоциировался с детством и его предками; кроме того, он читал множество древнеанглийских текстов, которые ему прежде не встречались.