Леди, будьте паинькой

— Попробуйте коснуться меня, и я подниму такой крик, что сбежится весь персонал отеля. Вы этого хотите?

Хью свирепо оскалился, но ближе не подошел.

— Вы зря тратите время. Надеюсь, не воображаете, что я женюсь на вас, зная о ваших пороках?

Каков лицемер!

Эмма в эту минуту почти жалела, что не питает пристрастия к особам своего пола.

Герцог провел ладонью по жирным рыжеватым волосам, но вместо того, чтобы их пригладить, взъерошил таким образом, что две ставшие торчком пряди напоминали дьявольские рога.

— И не вздумайте вернуться в «Святую Гертруду»! Я вас увольняю. Если посмеете хотя бы раз появиться там, я велю арестовать вас за нарушение границ частной собственности.

— Разумеется, я вернусь. Там все мои веши.

— Я велю их запаковать и переслать вам.

Ей даже не удастся попрощаться с коллегами и девочками. Но приходится платить по счетам. Впрочем, сейчас не до того. Главное, выяснить судьбу тех девочек, которые зависят только от нее.

— Как скажете, Хью. Но если не хотите беспорядков в «Святой Гертруде», предлагаю заменить меня Пенелопой Бриггс. Умная, компетентная и знающая свое дело преподавательница.

— Та краснолицая особа, которая вместо смеха издает омерзительное ржание?

Может, Пенелопа и слишком громогласна, зато жизнерадостна и большая интеллектуалка. Услышав столь пренебрежительный отзыв о подруге, Эмма вскипела, но постаралась сдержаться.

— У нее прекрасные отношения с преподавательским составом и ученицами. Кроме того, она великолепный организатор. Лучше вам никого не найти.

Кроме меня. Я была самой-самой-самой…

Хью пожал жирными плечами:

— Какая разница, пусть будет Бриггс, все равно это место ей не придется занимать долго.

— То есть?

— Я продаю это место застройщику, Эмма, — злорадно сообщил герцог. — По-моему, о такой возможности уже упоминалось.

Горло у Эммы перехватило. Все-таки он ужалил ее!

— Ты жалкий червяк.

— Вряд ли вы имеете моральное право обзывать кого-то, жалкое подобие женщины. И предупреждаю, держите язык за зубами насчет своих наклонностей. Не хватало, чтобы кто-то узнал, что школой «Святой Гертруды» управляла мерзкая лесбиянка.

Больше вынести Эмма не могла. Она потеряла все, что было для нее дорого, и оставалось лишь с достоинством терпеть поражение.

— Я не лесбиянка, — тихо заметила она. — И поцеловала Тори потому, что отчаялась избавиться от вас иным способом.

— Лжете.

Эмма вздохнула поглубже, чтобы успокоиться.

— Будь я лесбиянкой, не стыдилась бы этого. Но я обычная женщина. И с самого начала твердила, что не хочу выходить за вас. Вы не только отказались слушать, но и не постыдились шантажировать меня.

— Ничего подобного я не делал.

— А как еще можно расценить постоянные угрозы продать школу, если я не выполню ваших требований? Я люблю «Святую Гертруду». Вы просто не оставили мне выбора.

Хью гордо выпрямился и выпятил грудь.

— Вы сошли с ума! Можно подумать, мне приходится силой тащить женщин к алтарю! Мое имя — одно из старейших в Англии!

Она снова вспомнила, что спорить с ним бесполезно. Там, где речь заходила о родословной или собственной значимости, Хью Холройду не было равных. Эмме пришлось пустить в ход последнее оружие, хотя она знала: оно ненадежно.

— Предупреждаю, если продадите школу, я сделаю все, чтобы вас уничтожить.

Но Хью, вместо того чтобы упасть на колени и каяться, недоверчиво усмехнулся:

— Интересно, каким образом жалкая извращенка собирается уничтожить такого человека, как я?

— Сказав правду.

Хью скучающе рассматривал ногти. Эмма продолжила:

— Большего не потребуется, знаете ли. Разумеется, у меня нет таких надежных связей с прессой, но я хорошо знакома с Колин Гаттеридж из «Лоуэр Тилби Стэндард», а кроме того, я обучала дочь Эвелин Ламли. Эвелин пишет репортажи для рубрики «Дом и сад» радиостанции «Лоуэр Тилби». Она настоящая волшебница во всем, что касается роз, так что у нее образовался преданный круг слушателей. Признаю, этого очень мало, но даже крошечный камешек, брошенный в воду, дает круги, а обе эти женщины — мои хорошие подруги. Они будут более чем счастливы опубликовать мою версию этой истории.

— Никто им не поверит, — фыркнул Хью. — Вы ничего не докажете.

— Возможно. Но слухи распространяются со скоростью света.

— И вы искренне считаете, будто ваши бездарные репортеришки могут повредить человеку с таким положением, как мое?

— Я использую то, что есть под рукой, — просто пояснила она и с удовлетворением увидела, что наконец задела его за живое. Может, теперь он дважды подумает, прежде чем действовать?!

Хью театральным жестом указал на дверь:

— Прочь с глаз моих! И не ждите, что какая-нибудь приличная английская школа возьмет вас на работу, ибо я сделаю все, чтобы этого не случилось.

Неужели у него в самом деле такая безграничная власть?

Эмма сильно сомневалась в этом, но знала, что он помешает ей получить такое место, какого она заслуживает.

Она неожиданно осознала, что вся трясется. И в самом деле, пора уходить. Но прежде она выскажет все, что о нем думает.

— Вы узколобый, напыщенный, самодовольный человечек, Хью. Но что еще хуже, у вас злое сердце. «Святая Гертруда» заслуживает лучшего покровителя.

Франческа стояла у окна спальни, любуясь песчаным пляжем побережья Флориды, ослепительно блестевшим в солнечных лучах. Здесь в самом деле чудесно, но она скучает по Уайнету.

Из телефонной трубки несся раздраженный голос мужа, и она терпеливо ответила:

— Да, дорогой, я видела утренние «Новости», но уверена, что у Кенни имеются веские доводы.

Честно говоря, она далеко не была в этом уверена и поморщилась, когда ее обычно уравновешенный муж заорал так, что трубка едва не разлетелась. Наконец он успокоился настолько, что она смогла ответить.

— Признаю, сюжет был не слишком приятный, но герцог Беддингтон — такая мразь! В самом деле, Далли, если бы ты его знал, не захотел бы руки подать. Так ему и надо. Он давно напрашивался.

Трубка снова раскалилась, и Франческа отвела ее подальше от уха. Далли звонил из Огасты, где проходил финальный раунд турнира «Мастерз». Репортеры все утро осаждали Бодина, а Франческу терзали угрызения совести. Это она виновата во всем: нечего было посылать Эмму к Кенни. Беддингтон наверняка приехал в Уайнет из-за нее, и, очевидно, случилось нечто непредвиденное.

С той минуты, когда Франческа увидела в утренних «Новостях» сцену драки на парковке, она пыталась дозвониться до Кенни, но линия все время была занята. Она-то надеялась, что Эмма окажет на него положительное влияние, а вместо этого подруга втянула его в настоящий переплет. Ничего бы этого не случилось, если бы Франческа не дала волю инстинктам свахи, в чем теперь ее справедливо упрекал муж.

На второй линии зажглась красная лампочка. Далли все еще рвал и метал, и она попросила его обождать.

— Привет, мам, это я.

— Тедди, дорогой! Слава Богу, ты позвонил! На первой линии твой родитель, и с ним никакого сладу нет. Подожди немного.

Она переключилась на Далли, который, похоже, угрожал ей в качестве наказания весьма интересным сексуальным извращением при следующей встрече, если она не угомонится и не перестанет играть роль сводни.

— Милый, мне жаль тебя прерывать, но звонит Тедди.

Далли немедленно притих, на что и рассчитывала Франческа. Из многих благ, которыми одарила ее судьба, бесспорно, самым огромным была неугасающая любовь Далли к сыну.

Она воспользовалась короткой передышкой, чтобы закончить разговор:

— Приезжай скорее домой, милый. Жду тебя вечером.

И чтобы наказать его за скандальное поведение, понизила голос до чувственного мурлыканья, которым успешно овладела еще до своего шестнадцатилетия.

— Знаешь, я купила совершенно потрясающее массажное масло. На запах миндаля едва-едва накладывается аромат сандалового дерева. Импортное, конечно, и возмутительно дорогое. Но я желаю использовать все самое лучшее… на каждой частичке твоего тела… которая будет касаться определенных… моих органов…