Дом мечты

— Подумаешь, — не замолкала мисс Корнелия. — Если бы вы не были пресвитерианином, то уже не имело бы большого значения, кем бы вы были. Да, кстати, раз уж мы заговорили о ереси, я вспомнила, что принесла вам, доктор, книгу, которую вы дали мне почитать. «Естественное право в духовном миру». Я не прочла и трети этого произведения. Я могу читать глубокомысленные трактаты, я могу читать какую-нибудь бессмыслицу, но эта книга не относится ни к тому, ни к другому.

— В ней содержатся некоторые еретические идеи, — сказал Гилберт, — но я предупреждал вас об этом, прежде чем дать эту книгу, мисс Корнелия.

— О, меня не беспокоит то, что эта книга — ересь. Я могу читать безнравственные вещи, но не переношу глупость, — непримиримо заявила мисс Корнелия. На этом она сочла нужным остановиться, так как, по ее мнению, какое-то там «Естественное право» не заслуживает большого внимания.

— Раз уж мы заговорили о книгах, «Безумная любовь» наконец-то подошла к концу. Две недели назад пришло окончание, — заметил капитан Джим мечтательно. — Это продолжалось сто три главы. Книга закончилась как раз на их свадьбе. Думаю, они решили все свои проблемы. Хорошо, что хоть в книгах возможно полное решение всех проблем. Жаль, что нигде больше такое невозможно.

— Я лично никогда не читаю романы, — сказала мисс Корнелия. — Вы не слышали, как чувствует себя Джорджи Рассел, Джим?

— Да, по пути домой я заходил навестить его. С ним все нормально, хотя он, как всегда, варится в бульоне всевозможных проблем, бедняга. Правда, он сам все заварил, но от этого ведь не легче.

— Он ужасный пессимист, — сказала мисс Корнелия.

— Ничего подобного. Он просто никак не может найти то, что ему надо в жизни.

— А разве это не пессимизм?

— Нет. Пессимизм — это когда человек и не надеется что-нибудь найти, а Джорджи до этого пока еще не дошел.

— У вас и для дьявола найдется ласковое словечко, Джим Бойд.

— Слышал я историю об одной настырной пожилой леди, но для дьявола у меня нет добрых слов, мисс Корнелия.

— Да вы вообще в него хоть верите? — серьезно спросила мисс Корнелия.

— Как вы можете спрашивать у меня такое, когда знаете, что я убежденный пресвитерианин, Корнелия?

— Вы верите или нет? — настаивала мисс Корнелия.

— Я верю в то, что слышал однажды от одного священника. Он сказал, что сила зла живет и действует, — ответил капитан Джим. — Я верю, Корнелия. Можно называть это дьяволом, или силами зла, или как вам нравится. Но это существует. И все неверующие и еретики в мире не смогут доказать, что ничего подобного не существует, так же как они не могут доказать, что Бога нет.

— Кстати, раз мы завели разговор о дьяволе, — сказала мисс Корнелия. — Мне кажется, что Билли Бут продался ему. Вы слышали о его последней проделке?

— Нет. А что он натворил?

— Он вышел из себя и сжег новый коричневый костюм своей жены, который она купила в Шарлоттауне за двадцать пять долларов. Он сделал это только потому, что решил, что мужчины стали с восхищением смотреть на нее в церкви, когда она надела свой новый костюм. Как это похоже на мужчин!

— Миссис Бут очень миленькая, а коричневый цвет больше всего идет ей, согласился капитан Джим.

— Но разве это может послужить причиной для того, чтобы бросить ее новый костюм в печку? Билли Бут — последний дурак, он превращает жизнь своей жены в какой-то кошмар. Она целую неделю рыдала над этим костюмом.

— Буты все со странностями, — сказал капитан Джим. — Когда-то Билли казался самым нормальным, самым здравомыслящим среди многих жителей. Но после свадьбы все странности, унаследованные им от родителей, вышли наружу. А его брат Дэниел всегда был каким-то ненормальным.

— У него каждый день были вспышки гнева. Его жене приходилось делать всю работу за него, пока он был не в себе. Когда он умер, друзья прислали ей письмо с соболезнованиями. Если бы мне пришлось написать ей что-нибудь по поводу смерти ее мужа, то я написала бы только поздравления. Его отец, Абрам Бут, противный старикашка, был горьким пьяницей. Он напился на похоронах своей жены, говорил заплетающимся языком и икал. «Я не пи-и-и-л много, я просто не-е-е-хорошо себя чувс-вс-вс-тву-у-ю-ю». Я хорошенько огрела его зонтиком по спине, когда он проходил мимо. Это протрезвило его на какое-то время, пока выносили гроб из дома. Молодой Джонни Бут должен был вчера бракосочетаться, но не смог, потому что, видите ли, заболел свинкой. Как это похоже на мужчин!

— А что он мог поделать, если действительно заболел, бедный парень?

— Не стала бы я сочувствовать ему, если бы была Кейт Штерн. Я не знаю, как он умудрился заболеть свинкой, но я знаю, что свадебный ужин был приготовлен, и все испортится до его выздоровления. Какие расходы! Он должен был переболеть свинкой, когда был еще ребенком.

— Мисс Корнелия, вам не кажется, что вы слишком многого хотите?

Мисс Корнелия посчитала ниже своего достоинства отвечать на эту реплику и повернулась лицом к Сьюзан Бэйкер, старой пряхе с мрачным лицом и добрым сердцем. На несколько недель ее пригласили поработать в маленьком доме. Она только что вернулась из Долины, куда ездила в гости.

— Как поживает тетя Мэнди? — спросила мисс Корнелия.

Сьюзан вздохнула.

— Очень плохо, очень плохо, Корнелия. Боюсь, скоро она будет уже на небесах, бедная.

— О, нет! Бог этого не допустит, будь уверена, — воскликнула мисс Корнелия.

Капитан Джим и Гилберт посмотрели друг на друга. Затем они неожиданно покраснели и вышли.

— Пришло время, когда не смеяться — просто грех, — сказал капитан Джим, задыхаясь от хохота. — Они обе — замечательные женщины!

Глава 19

Рассвет и сумерки

В начале июня, когда песчаные холмы покрылись огромным количеством диких роз и в Долине веяло яблочным ароматом, в маленький дом приехала Марилла. Сьюзан Бэйкер, несколько недель жившая в маленьком доме, но уже успевшая полюбить «молодую миссис доктор», так она звала Энн, открыла дверь и подозрительно посмотрела на Мариллу. Но так как Марилла не вмешивалась ни в работу Сьюзан, ни во взаимоотношения Энн со Сьюзан, то вскоре Бэйкер забыла о первой неприязни и подружилась с Мариллой.

Однажды вечером, когда заходившее солнце горело на горизонте ярко-красным шаром, а в саду выводила трели малиновка, воспевая вечерние звезды, в маленьком «доме мечты» неожиданно началась суматоха. Телефонные звонки раздались в некоторых домах в Долине. Доктор Дэйв и сестра в белом колпаке поспешно спустились вниз. Марилла металась по саду между клумбами, украшенными ракушками, и бормотала молитвы. А Сьюзан сидела на кухне с тампонами в ушах и с повязанным вокруг головы передником.

Лесли, увидев, что в окнах дома напротив горит свет, не спала всю ночь.

Та июньская ночь была короткой, но она показалась вечностью для тех, кто ждал.

— Ax, кончится ли это когда-нибудь? — сказала Марилла. Затем она увидела, как мрачно выглядят медсестра и доктор Дэйв, и не осмелилась спросить у них о чем-нибудь.

— Не говорите мне ничего, — сказала Сьюзан, отвечая на ту боль, что была в глазах Мариллы. — Как Бог может быть таким жестоким, что забирает от нас это дорогое создание, когда мы все его так любим!

— Он забирает и других, не менее любимых, — хрипло ответила Марилла.

Но на рассвете, когда поднимающееся солнце пронзило лежавшие над гаванью туманы, и над берегом повисла радуга, радость пришла в маленький дом. Энн была жива и здорова, а рядом с ней на кровати лежала крошечная белая леди с большими, как у ее матери, глазами. Лицо Гилберта было серым и измученным после ночных событий. Он спустился вниз, чтобы поговорить с Мариллой и Сьюзан.

— Слава Богу, — вздохнула Марилла. Сьюзан встала и вынула шерстяные тампоны из ушей.

— Пришло время позавтракать. Думаю, после всех волнений вы были бы не против перекусить немного. Скажите Энн, что ей ни о чем не надо волноваться, Сьюзан все приготовит. Пусть думает только о своем ребенке.