Властелин колец

Сам он, однако, чаю напился – на кухоньке, в компании Пиппина и Сэма Гэмги. Объявлено было, что Сэм отправляется в Бэкланд «прислуживать господину Фродо и ухаживать за его садиком». Старикан Гэмги, отец Сэма, одобрил такой поворот событий. Что говорить, местечко тепленькое! Но в главном его горе (ведь он получил в соседки Лобелию!) это было слабым утешением.

– Последняя трапеза в Котомке! – торжественно провозгласил Фродо, отодвигая стул.

Грязную посуду они оставили Лобелии – авось вымоет, руки не отсохнут. Пиппин и Сэм затянули дорожные мешки покрепче и вынесли их на крыльцо. Пиппин отправился в последний раз прогуляться по саду. Сэм куда–то исчез.

Солнце село. Неприбранная, наполовину опустошенная Котомка выглядела печально и мрачно. Фродо кружил по знакомым комнаткам, пока отсвет заката на стенах не померк и из углов не выползли тени. В усадьбе постепенно становилось темно. Фродо вышел за порог, спустился крутою тропкой к калитке и направился прямиком к ведущей на Холм дороге. Он не терял надежды увидеть там Гэндальфа, большими шагами спешащего в сумерках вверх по склону.

Небо оставалось ясным, звезды разгорались все ярче.

– Ночка будет – загляденье, – сказал Фродо вслух. – Для начала – то, что надо. Пройдусь с удовольствием. Наконец–то! А то живешь как подвешенный, ни то ни се. Сил больше нет! Все! Ухожу! Пусть Гэндальф догоняет!

Он решительно повернулся, чтобы идти назад, – и вдруг замер: в двух шагах, сразу за углом Отвального Ряда, послышались голоса. Один принадлежал, вне сомнений, Старикану Гэмги, другой показался Фродо незнакомым и звучал неприятно. Слов чужака Фродо не расслышал, зато ответ Старикана долетел отчетливо, благо тот чуть ли не срывался на крик: видно, неизвестный крепко его донял.

– Нет, говорю тебе! Уехал господин Бэггинс. В аккурат этим утром, да. И Сэм мой с ним за компанию. По крайности, добро все увезли уже. А что не увезли, продали и – поминай как звали. Зачем? А я не сую носа в чужие дела, да и тебе не советую, приятель. Куда? Ну, это не секрет. Не то в Бэкбери, не то еще куда. Вроде того, одним словом… А вот прямехонько этой дорогой. Нет, я в такую даль не езжу: они там все с вывихом, в этом Бэкланде. Порченый народ. Нет, передавать ничего не стану. Спокойной ночи!

Послышались удаляющиеся шаги. Фродо подивился – отчего на душе у него так полегчало, когда он понял, что чужак направился вниз, а не наверх? «Надо же, как опротивели мне все эти господа, что лезут с вопросами да выпытывают насчет чужих планов», – подумал он. Он чуть было не спросил у Старикана, кто это о нем допытывался, но – к добру ли, к худу – передумал и поспешил обратно в Котомку.

Пиппин сидел на дорожном мешке, возле двери. Сэма еще не было. Фродо шагнул в темноту прихожей.

– Сэм! – позвал он. – Пора!

– Бегу, хозяин! – послышался голос откуда–то издалека. Вскоре подоспел, на ходу вытирая губы, и обладатель голоса. Он прощался с пивным бочонком в подполе.

– Ну как, надолго запасся? – поинтересовался Фродо.

– Угу! Авось теперь какое–то время продержусь!

Фродо запер круглую дверцу и отдал Сэму ключ.

– Беги домой и отдай ключ, Сэм, – велел он. – Потом дойдешь до угла Отвального, ноги в руки – и вперед, за нами. Мы будем ждать тебя у дальней калитки, за лугом. Через деревню не пойдем. Что–то сегодня любопытных многовато.

Сэм припустил вниз по дороге.

– Наконец–то в путь! – воскликнул Фродо.

Они закинули за спину мешки, подхватили палки – и поспешили в западный угол сада.

– Прощайте! – сказал Фродо черным, ослепшим окнам, помахал им рукой, повернулся и направился за Перегрином вниз по тропинке. Сам того не зная, он выбрал тот же путь, что когда–то Бильбо. Они перепрыгнули через живую изгородь, где пониже, и углубились в поля, сразу растворившись в темноте, словно и не было никого, – только трава прошелестела.

Спустившись по западному склону Холма, они отыскали калитку; дальше начиналась узенькая тропа. Здесь друзья остановились и поудобнее завязали ремни на дорожных мешках. Вскоре подоспел и Сэм – он торопился изо всех сил и как следует запыхался. На плечах у него громоздился непомерно тяжелый мешок, а на голову он напялил высокий, бесформенный фетровый колпак, который гордо величал шляпой. В темноте Сэм мог бы вполне сойти за гнома.

– Спорим, вы нарочно понапихали мне в мешок всяких тяжестей, – отдувался Фродо. – Бедные улитки! Бедные все, кто таскает дом на своем горбу!

– Давайте, я у вас что–нибудь возьму, хозяин. У меня мешок легкий, – мужественно соврал Сэм.

– Нет уж! Дудки! – вмешался Пиппин. – Ему только на пользу! Что он сам сказал, то ему и положили. Просто в последнее время наш Фродо малость разленился. Вот сбросит жирок – сразу небось повеселеет!

– Сжальтесь над бедным старым хоббитом! – взмолился Фродо со смехом. – Так я у вас в былинку превращусь, не дойдя и до Бэкбери, точно вам говорю!.. Впрочем, хватит болтать чепуху. Если серьезно, Сэм, я подозреваю, что ты набрал лишнего. На первом же привале займемся твоим мешком. – И он снова поднял с земли палку. – Итак, вперед! Бродить по ночам мы все любители, так что верста–другая перед сном нам не повредит!

Сперва они воспользовались тропкой, но вскоре свернули налево и снова бесшумно углубились в поля. Шли гуськом, вдоль межей, огибая рощицы. Вокруг сомкнулась черная ночь. Темные плащи делали их невидимыми, словно все трое обзавелись волшебными кольцами. Оставив болтовню и стараясь не переговариваться на ходу, они пробирались среди травы как истые хоббиты – совершенно бесшумно; даже свой брат и тот ничего не услышал бы. Да что свой брат – звери, лесные и полевые, и те остались в неведении об этой ночной вылазке.

Вскоре вся троица по узкому деревянному мостику переправилась через Реку к западу от Хоббитона. Собственно говоря, Река здесь похожа была скорее на ручей и черной лентой петляла среди склонившихся над водой ольшаников. Пройдя еще версту–другую, хоббиты, пригнувшись, перебежали через широкий тракт, ведущий к Брендивинскому Мосту, и оказались во владениях Тукков. Затем, свернув на юго–восток, они направились в сторону Зеленых Холмов. Взобравшись на первый склон, они обернулись на дальние хоббитонские огоньки, мерцавшие в мирной долине у воды. Вскоре Хоббитон скрылся за темнеющими холмами; вместо него показалось Приречье и тусклый Приреченский Пруд. Когда огонек последней фермы, приветно мигавший среди деревьев, остался позади, Фродо обернулся и помахал на прощание рукой.

– Неужели я в последний раз гляжу на эту долину? – тихонько проговорил он.

После трех часов ходьбы они сделали привал. Ночь была ясная, холодная, звездная, но по склонам холмов уже ползли дымные перья тумана из речных русел и глубоких лощин. Бледное темное небо черной сетью заткали полуоблетевшие ветви берез, слегка раскачивавшиеся под ветром. Друзья поужинали (или, по хоббичьим понятиям, скорее слегка перекусили) и двинулись дальше. Вскоре они вышли на узкую тропу, что петляла по холмам и терялась в темноте: это был путь к Лесному Приюту, а оттуда – в Амбары и к парому. Тропа начиналась у Главного Тракта, в долине Реки, и, огибая Зеленые Холмы, вела в Лесной Угол – самую безлюдную часть Восточного Предела.

Вскоре дорога нырнула в глубокую лощину, по обеим сторонам которой шелестели сухой листвой высокие деревья. Поначалу друзья переговаривались, мурлыкали себе под нос разные песенки, решив, что теперь–то уж их подслушивать некому, потом смолкли. Пиппин начал помаленьку отставать. Наконец после одного особенно крутого подъема он остановился и зевнул.

– Глаза так и закрываются, – сказал он сонно. – Скоро повалюсь прямо на дороге. А вы как – стоя спать будете? Уже скоро полночь.

– Я думал, тебя хлебом не корми – дай побродить в темноте, – притворно удивился Фродо. – Но спешить особенно некуда. Мерри будет ждать нас, только начиная с послезавтра, – значит, у нас еще почти два дня в запасе. Подыщем удобное местечко и заночуем.

– Ветер западный, – определил Сэм. – С подветренной стороны холма как раз то, что надо: и тихо, и уютно. Если я верно помню, сейчас пойдет сухой ельник…