Начало

– Мне кажется, что ей скоро придет конец. Если вы хотите, чтобы я ей помогла, вам следует поскорее соглашаться.

– Ладно, ладно! – сказал старик. – Я не каменный, в отличие от вас, молодая мисс. Мне бывает жалко бедных бессловесных животных и разных других тварей. Давай, побыстрее помоги ей.

Бет быстро закатала рукава и подошла к корове. Она начала постепенно погружать руку в горячую пульсирующую плоть, которая сжала теленка. Ее рука сначала погрузилась туда всей кистью, а потом вошла по самый локоть. Она пыталась там нащупать пальцами форму и расположение теленка. Потом она очень медленно и осторожно попыталась развернуть теленка в утробе матери. Корова хрипло замычала и начала тужиться. Потом она выгнула спину и застыла. Бет начала говорить с ней тихим спокойным голосом.

– Давай, Минни. Ну вот, ты хорошая девочка. Еще разочек, и все закончится. Ты – моя милая, ты – моя послушная. Еще потужься и все закончится.

Корова напряглась, сильно сжав бока, и теленок вылез из ее тела. Бет подхватила его – горячего, мокрого и тяжелого.

Она опустила его в солому и крепко растерла пучком соломы.

У нее сильно болели кисти рук. Все тело и лицо купались в поту. Одежда прилипла к коже. Она подошла к двери и холодный свежий воздух освежил ее легкие.

– У тебя что, кружится голова? – спросил ее дед.

– Сейчас все нормально, все уже прошло.

Корова двигалась в стойле, было видно, как у нее дрожали ноги. Она привалилась к стене, повернула голову, чтобы перекусить пуповину и облизать теленка.

– Хороший теленок родился.

– Да, ты права, – ответил дед.

– Я помогла вам, не забудьте свое обещание.

– А что если я не сдержу свое обещание?

– Вы всегда держали свое слово.

– Ладно, иди в дом и приведи себя в порядок. Когда увидишь Изарда, скажи ему, чтобы прислал сюда своего полудурка сына в понедельник. Ровно в семь утра.

Она пошла в Пайк-Хауз на следующий день. По дороге дул сильный ветер. Одним порывом он раздувал в стороны ее юбки, а другим – плотно прижимал их к ее ногам.

– Противный день, – сказал Уолтер, когда они уселись у окна. – Март перепутался с апрелем. В такой день только и ждешь, чтобы выглянуло солнышко или кто-то принес хорошие новости. Интересно, как ты смогла уговорить деда? Может, мир встал с ног на голову? Или что-то вообще случилось необыкновенное?

– Просто дед передумал.

– Джесс так обрадуется, когда узнает об этом. Он сейчас гоняет птиц с поля, и иногда подходит к живой изгороди, чтобы помахать мне рукой. Может, ты сбегаешь к нему и сама сообщишь ему эти новости?

– Почему бы не подождать, пока он вернется домой?

– Послушай, тебе же не трудно сбегать к нему! Хорошо, я сбегаю, если тебе этого так хочется.

– Скажи ему, что он может взять мою сумку с инструментами и даже мои часы. Ты ему еще скажи…

– Нет, – сказала Бет. – Все это ты скажешь ему сам. Она вышла на улицу и пошла по старой дороге, потом свернула в переулок, который вел к Чекеттсу. Здесь она остановилась и посмотрела на огромное темное поле. Оно шло вниз, начинаясь от нераспаханной целины. Поле только что засеяли, и там просто клубились стаи птиц. Джесс, не переставая, бегал с одного края на другой. Он размахивал над головой деревянными трещотками. Воробьи и скворцы взлетали вверх и метались по воздуху, как охапки прошлогодних листьев. Грачи и галки кружились вокруг, сильно размахивая крыльями.

Когда Бет позвала его, Джесс остановился и недоуменно стал оглядываться. У него сильно раскраснелось лицо, нахлестанное резким ветром, и дыбом стояли волосы.

Джесс посмотрел через поле туда, где еще шла пахота и над работниками летали чайки. Потом он наклонил голову и внимательно прислушался. Бет еще раз позвала его, и на этот раз он ее увидел и побежал через все поле к ней.

– Господи, это ты! – воскликнул Джесс, и его потрескавшиеся губы скривились в неловкой усмешке.

– Ты так вытаращился, что можно подумать, тебя звала какая-то старая ворона!

– Я просто удивлен, вот и все.

– Тебя всегда легко удивить, ты и в школе быстро смущался.

– Не вспоминай при мне школу! Я, к счастью, уже покончил с ней!

– Ну и чем ты можешь похвастаться? Ты хотя бы закончил четыре класса?

– Нет, и никогда бы их не закончил, если бы даже оставался там до самого Судного дня.

– Ты умеешь читать и писать?

– Читаю я почти хорошо. Я читал все газеты, которые ты приносила отцу. И даже журналы, они мне так нравятся. Да, и мне еще очень нравится сладкий крем, который ты приносишь отцу.

– Но я приносила его отцу, а не тебе.

– Он все время угощает меня кремом.

– Мне кажется, что ты жадный, – сказала ему Бет.

– Наверно, – согласился с ней Джесс. – Но я почти все время хочу есть. Гуди говорит, что у меня дыра в животе.

– Почему ты называешь ее Гуди? Она же твоя мать. Тебе следует оказывать ей больше уважения.

– Я ее всегда так называю – Гуди!

– Ладно, я пришла сюда не затем, чтобы читать тебе нотации. Я пришла, чтобы сказать тебе, что ты будешь работать в мастерской.

– Бог ты мой, значит я стану плотником! И буду ездить по фермам, как мой отец.

– Ну, до этого тебе еще нужно подрасти и кое-чему научиться.

– Я быстро расту, как трава. Правда!

– Приходи в понедельник и постарайся хоть немного привести себя в порядок.

– У меня есть только эта одежда.

– Но ты же можешь быть аккуратнее, не так ли? Почисти хотя бы ботинки. Иначе тебе попадет от моего деда.

– Он станет меня ругать? Я слышал, что он бывает таким страшным, когда начинает ругаться.

– Ну, тебе придется шевелиться на работе.

– Я уже и не знаю, хочу ли я работать у него, – сказал Джесс. Его голубые глаза под бесцветными ресницами испуганно распахнулись. – Может, мне лучше оставаться на ферме?

– Неважно, что ты хочешь, – заметила Бет. – Твой отец сильно болен. Тебе нужно делать все, чтобы как-то его порадовать.

Джесс замолчал, глядя на дальнее поле. Там вовсю шла пахота, и было видно, как через яркую зелень нетронутой земли пролегла темная жирная полоса вспаханного поля.

Ветерок донес до них звякание уздечек, шумное дыхание усталых лошадей и отрывки пения пахарей.

– Мне хотелось самому пахать, – заметил Джесс. – Может, мне когда-нибудь удастся это сделать.

– Нет, твой отец решил, что ты будешь плотником, поэтому поднатужься и не делай кислой рожи, – сказала ему Бет.

– Хорошо, – сказал Джесс. – Я там буду в понедельник.

– Ровно в семь, – предупредила его Бет. Когда она вернулась к Уолтеру, он не мог ни о чем больше говорить, как только о Джессе.

– Конечно, он не очень умный. Это правда. Он пошел в меня. Но он хороший мальчик и не вредный. Он никому никогда не делает зла.

– Когда он будет работать в Коббсе, ему следует быть немного пошустрее.

– Да, я надеюсь, что его там не «затюкают». Работники у твоего деда бывают иногда такими жестокими.

– Не беспокойся, – старалась убедить его Бет. – Я присмотрю за ним, ради тебя.

Бет была с утра во дворе мастерской. Джесс пришел и принес с собой сумку с отцовскими инструментами. Он, конечно, опоздал, и дед Тьюк, встретив его рядом с мастерской, показал ему часы на башне.

– Ты умеешь определять который час, Джесс Изард?

– На дорогу выбежал бык, – ответил ему Джесс. – Мне пришлось вернуться и сказать об этом мистеру Миксту.

– Меня не волнуют никакие быки, и тебя тоже – ты теперь работаешь у меня. Тебе это ясно?

Джесс кивнул головой. Он стоял весь потный и у него сильно покраснело лицо. Он нервно перекладывал из руки в руку свою сумку с инструментами. Он глянул на работников, которые побросали работу и собрались вокруг него. Потом снова посмотрел на часы на башне и на флюгер, который, как всегда, указывал на север.

– Я вижу, что ты смотришь на нашего старенького петушка, – спросил его Сэм Ловаж. – Ты, наверно, ему удивляешься.