Маленький Бизон

Орлиное Перо, дельный и мужественный воин, которого комендант форта Бентон незаконно держал в тюрьме вместе с тремя его товарищами, считался одним из лучших наших охотников. Как и многие выдающиеся звероловы, Орлиное Перо любил охотиться в одиночку. В ту нашу зимовку в Скалистых горах он часто забирался в лесные дебри и всегда возвращался тяжело нагруженный шкурками.

В те времена среди индейцев прерий еще существовало многоженство. У Орлиного Пера была только одна жена. Здоровый и энергичный человек, в полном расцвете сил, он добывал столько пищи, что его очаг славился достатком; несмотря на это, он не хотел иметь несколько жен. Свою единственную жену, красивую, хозяйственную женщину, Орлиное Перо любил всем сердцем. Она отличалась спокойным характером и трудолюбием, хорошо готовила пищу, мастерски выделывала шкурки, которые муж приносил с охоты, — словом, добросовестно выполняла все обязанности женщины-индеанки. Только одно отличало ее от других женщин лагеря — она была бездетна.

Индейцы, как и все первобытные народы, очень любят детей, я бы даже сказал — больше, чем многие цивилизованные люди. Рождение ребенка являлось для индейцев великим праздником. Если какая-нибудь индеанка не имела потомства, муж имел право разойтись с ней, либо — что чаще всего случалось — взять вторую и третью жену, как это было установлено нашими традициями. Орлиное Перо был огорчен бездетностью жены, но боролся с мыслью о том, чтобы приблизить к себе еще одну женщину. Он очень привязался к жене и, не в пример большинству наших мужчин, был однолюбом.

Весь лагерь знал о горе этой супружеской пары, и матери часто посылали ребятишек в вигвам Орлиного Пера, чтобы мы поиграли там. Все знали, что Орлиное Перо и его жена очень любят детей. Действительно, они встречали нас с такой сердечностью, какую мы не всегда видели даже в родном вигваме.

Уже миновали трескучие морозы, зима подходила к концу. Орлиное Перо был па охоте в дикой местности, к северу от лагеря. Однажды, соорудив себе шалаш на ночь, он вдруг увидел, как в ближней чаще промелькнул большой лесной волк. Зверь протяжно завыл. Любопытный, как и все волки, он некоторое время зорко следил за каждым движением Орлиного Пера, потом не спеша удалился. В сумерки жаль было тратить заряд.

— Ступай себе, серый брат! — засмеялся охотник. — Завтра я приду к тебе и сдеру твою шубку…

Наутро, чуть свет, захватив лыжи и ружье, Орлиное Перо пустился по следу зверя. На снегу четко отпечатались волчьи лапы. Видно было, что это сильный и крупный зверь: следы его отчетливо выделялись среди следов мелких зверюшек. Сначала они вели вдоль длинной долины, окруженной обрывистыми склонами, потом свернули в сторону и повели охотника к сильно заснеженным, но не очень высоким горам.

Преследование продолжалось уже несколько часов — от склона к склону, из долины в долину. Орлиное Перо был хорошим, выносливым бегуном и отличался большим упорством. Он не дал волку сбить себя со следа. Около полудня охотник убедился по следам, что зверь начинает уставать. Наконец он увидел вдалеке зверя: тот бежал по обнаженному склону, оглядываясь на преследователя.

«Попался, братец! — обрадовался охотник. — Лыжи человека — волшебное средство, более верное, чем твои лапы».

День был ясный и безветренный, хотя и морозный. Но после полудня погода начала портиться. На небе появились тучи. И тут Орлиное Перо с удивлением заметил следы двух людей, идущих в том же направлении, что и он, — к востоку. Следы были вчерашние. Больше всего изумило охотника то, что люди, видимо, были больны либо смертельно устали. Они едва волочили ноги и через каждую сотню метров бессильно падали на снег. По отпечаткам ног охотник легко определил, что это были две индеанки.

Волк тоже заметил следы и, продолжая бежать, уже не отступал от них. Может быть, он звериным инстинктом почуял, что люди ослабели, и задумал напасть на них? Каждый раз, взбираясь на возвышенность, Орлиное Перо напрягал зрение и всматривался в лежащую впереди долину: он надеялся увидеть идущих женщин. Но они были еще далеко от него. Он видел только бегущего волка.

Охотник прибавил шагу. Теперь он уже не спускал глаз с волка, который упорно держался человеческих следов. За час до захода солнца внезапные сильные порывы ветра и небольшие снежные вихри, поднявшиеся над землей, возвестили о приближении метели. С каждой минутой ветер усиливался.

Охотник и волк очутились среди каменистых, поросших редкими елями взгорий. Волк бежал с большим трудом; видно было, как он время от времени спотыкался. Но и охотнику было нелегко: приближалась снежная буря. Орлиное Перо бежал, стараясь догнать волка до наступления непогоды. Он хорошо понимал, что если начнется сильный снегопад, то затеряются следы и волка и женщин.

Зверь бежал в нескольких стах метров впереди. Он направлялся к видневшемуся маленькому еловому леску. Это было единственное укрытие во всей окружающей местности; оно выглядело темным островком среди моря снега. К леску вели и следы женщин.

Наступали вечерние сумерки, вокруг заходящего солнца образовались два зловещих кольца. Орлиное Перо изо всех сил старался догнать волка еще перед леском, но не успел: зверь под самым носом охотника вбежал в лесок и исчез из виду.

Лесок был маленький — может быть, около ста шагов в поперечнике. Орлиное Перо быстро обежал его вокруг. Волк не вышел из леска — следов на поляне не было видно. Но что еще больше потрясло охотника — он не находил больше и следов индеанок. Они вошли в лесок и не вышли из него. Они оставались где-то там, в чаще, вместе с волком!

Орлиное Перо взвел курок, вошел в лесок и стал окликать женщин. Никто не отвечал. В вершинах деревьев уже не на шутку расшумелась буря, ветви раскачивались во все стороны. Начал падать снег, быстро темнело. Охотник переходил с места на место и все время звал, но напрасно. Женщины либо не слышали его, либо боялись отвечать.

Метель становилась все злее, вокруг все трещало, качалось, гудело, выло. Даже под защитой деревьев трудно было устоять на ногах. Орлиное Перо отыскал маленький овражек, пригодный для ночлега, нарубил сучьев и сухих щепок. И вдруг охотник увидел волка, следившего за ним из-за куста. Осторожно потянувшись за ружьем, Орлиное Перо прицелился в сверкавшие в полумраке глаза зверя и спустил курок. Треск пистона — и никакого выстрела. Осечка!

Орлиное Перо зубами открыл охотничий рог и насыпал из него на полку сухого пороха Волк не трогался с места Приводя в порядок ружье, охотник, по давнему обычаю индейцев, ворчливо обратился к волку:

— Подожди, серый брат, скоро конец!.. Сейчас я положу новый пистон и пошлю тебе небольшой гостинец из свинца. Потерпи немного..

Когда охотник прицелился снова, волк, стоявший до этого неподвижно, внезапно сделал прыжок в сторону и скрылся из виду. Не пришлось Орлиному Перу добыть его шкуру…

Охотник снова принялся за устройство шалаша. Между двумя порывами метели он неожиданно услышал какой-то странный звук. Орлиное Перо прислушался и, когда звук повторился, вскочил на ноги. То был плач ребенка.

Завернувшись в одеяло, Орлиное Перо двинулся туда, откуда долетал плач. Совсем стемнело; снег бил в лицо. Охотник ощупывал дорогу руками. Вдруг он зацепился за что-то ногой и едва не упал Сначала Орлиное Перо подумал, что это корень ели, но, пошарив по снегу руками, понял, что перед ним лежала мертвая индеанка.

По-прежнему откуда-то доносился приглушенный плач ребенка. Орлиное Перо несколько раз обошел вокруг трупа. Звук, едва слышный в шуме ветра, раздавался то с одной, то с другой стороны, порой даже откуда-то сверху. Орлиное Перо не был свободен от суеверия и начал думать о злых духах, обманывающих человека на его погибель.

Обессилев, он оперся спиной о ствол дерева, и тут вдруг ясно услышал плач над головой. Посмотрел вверх — что-то маячило среди ветвей. Протянув вверх руку, он нащупал корзинку, в которых индеанки обычно носят младенцев. В корзинке, подвешенной так, чтобы ее не могли достать с земли дикие звери, лежал завернутый в шкуры живой ребенок. Ему было всего несколько месяцев.