Шепот в ночи

– Но ты говорила, что хочешь переселить Ричарда в комнату Джефферсона, чтобы Мелани имела возможность уединиться, – напомнила я ей. Она пришла в бешенство от того, что я ей указала на расхождение в словах.

– Я имела в виду, что у нее будет комната, которая ей необходима, и не только из-за уединения, – сурово сказала она.

– Но…

– Ничего. Я не думаю, что они будут делать все совместно слишком долго. Становясь взрослыми, они будут отдаляться друг от друга настолько, насколько это возможно, а пока нет ничего плохого в их любви и привязанности друг к другу. Вообще, они – вдохновение друг для друга. Да, – она подчеркнула понравившуюся ей мысль, чтобы защитить их, – вдохновение!

Ее улыбка быстро исчезла, и она стала похожей на ведьму: глаза стали маленькие, как бусинки, губы – тонкие, а щеки ввалились, отчего ее нос стал длиннее.

– Меня не удивляет, что ты нашла их действия извращенными. У тебя такое несчастливое происхождение, и Ферн воспитывалась в вашем доме, и вообще.

– Что ты этим хочешь сказать? – спросила я.

– Пожалуйста, Кристи. Давай не будем влезать в этот неприятный спор. Спасибо, что ты пришла и рассказала мне о близнецах. Не волнуйся об этом. Кстати, Ричард много раз жаловался мне на то, что ты шпионишь за ними.

– Шпионю? Это – ложь!

– Каждому иногда нужно уединяться. Тебе тоже, так ведь? – добавила она. – Ну, а теперь мне нужно перезвонить своей подруге Луизе. Мы не закончили с ней очень важный разговор. – Она снова повернулась к телефону, оставив меня в шоке. Я повернулась и пошла наверх.

– Что случилось? – спросил Джефферсон, стоя в дверях своей комнаты.

– Ничего, Джефферсон. Забудь об этом. Забудь о них. Они ненормальные, – сказала я так, чтобы они слышали тоже. Я вернулась к себе, чтобы продолжить письмо Гейвину, но теперь уже получилась небольшая книга вместо письма. Теперь он был единственной живой душой, которой я могла довериться.

«Гейвин, жизнь с тетей Бет и дядей Филипом еще больше заставляет меня тосковать по моим родителям. В семье дяди Филипа нет любви. Дядя Филип бывает с семьей только за завтраком и обедом. Тетя Бет ведет себя так, как будто ее дети созданы в лаборатории, и поэтому они совершенные создания, которые не могут ошибаться. Когда она целует их, чтобы пожелать спокойной ночи или доброго утра, или когда дядя Филип целует их на прощание перед уходом, я вспоминаю, как папа и мама когда-то целовали нас с Джефферсоном. Я никогда не видела четырех людей, которые бы так формально относились друг к другу.

Но неважно, что тетя Бет говорит о близнецах, для меня они не более, чем двуголовое чудовище. Они такие странные. Мне кажется, что они были бы рады жить в безлюдном мире, и никто кроме них самих, даже их родители, им не нужен.

Они смеются и улыбаются только тогда, когда шепчутся по углам. Я знаю, они обсуждают нас с Джефферсоном. Откровенно говоря, я думаю, что дядя Филип считает своих собственных детей отвратительными, и поэтому он не любит проводить время в их обществе и не терпит их возле себя, когда он в отеле.

Мне интересно, почему дядя Филип женился на тете Бет. Он – красивый мужчина, он слишком красив для такой невзрачной женщины, как она. Ферн рассказала мне кое-какие ужасные вещи, прежде чем уехать. Она хочет, чтобы я поверила, что дядя Филип и мама были когда-то любовниками, прежде чем мама узнала, что он ей наполовину брат. Но перед тем, как случился пожар в отеле, мама сказала, что между ними не было ничего такого. До сих пор мне бывает смешно, когда я смотрю на дядю Филипа или когда замечаю, что он смотрит на меня.

Я никому не могу доверить это кроме тебя, Гейвин.

Мои подружки, такие, как Полина, интересуются всем этим и обсуждают друг с другом, но я стесняюсь им рассказывать об этих семейных неприятностях.

Не могу дождаться новой встречи с тобой и считаю дни до твоего приезда.

Передай сердечный привет дедушке Лонгчэмпу и Эдвине». Я долго думала как подписаться и наконец написала: «Любящая всем сердцем Кристи».

Было уже поздно, когда я закончила письмо. Я запечатала его в конверт и положила на ночной столик, чтобы утром не забыть отослать. Но я не стала готовиться ко сну. Вместо этого, я надела кофту, выглянула в коридор, чтобы убедиться, что все спокойно, и тихо спустилась вниз.

Как обычно, главный вход был освещен, и одна лампа была зажжена в гостиной. Я убедилась, что миссис Бостон там нет, и решила, что она уже ушла. Украдкой я прошла к входной двери и осторожно открыла ее. Затем я проскользнула наружу и тихо закрыла дверь за собой. Луна освещала фасад дома как прожектор. Ступеньки заскрипели подо мной, когда я двинулась вперед.

Вообще-то, думала я, Ричард и Мелани были правы, утверждая, что у меня есть секреты. У меня был один, который я хранила даже от Джефферсона. С тех пор, как похоронили моих родителей, я часто, уходя из дома под покровом темноты, навещала их могилы, чтобы поплакать и пожаловаться. Сегодня особенно я хотела пойти туда и побыть с ними, но я не была готова к сюрпризу, который следовал за мной по пятам.

Секреты

В лунном свете высокие памятники и мавзолеи казались белыми как кости, а в воздухе было так спокойно, что листья казались нарисованными на ветках. За спиной слышался рокот моря, на поверхность которого луна отбрасывала нежно-желтый свет. Когда я проходила под гранитной аркой кладбища, меня встретил запах свежей земли от недавно вырытых могил.

Обычно я не любила бродить по ночам по кладбищу, особенно там, где похоронена старуха Катлер, так как, когда я была еще ребенком, меня приводили сюда всего несколько раз, да и то в связи с какими-то важными событиями, и каждый раз я со страхом смотрела на надгробие на ее могиле и читала по буквам ее имя, даты рождения и смерти. Я помнила тот ночной кошмар про эту могилу. Мне снилось, что я заблудилась на кладбище. В темноте я наткнулась на ее памятник, только вместо выгравированных слов, я обнаружила два холодных серых глаза, смотрящих на меня в упор. Это были те самые серые холодные глаза, которые прежде смотрели на меня с того жуткого портрета в отеле, только этот взгляд из кошмара светился и был страшен.

Но теперь я знала, что здесь похоронены папа и мама, и кладбище перестало быть для меня местом страха и ночных кошмаров, а превратилось в уголок тепла и любви. Мои родители защитят меня так, как они всегда это делали, и даже привидение старухи Катлер или ее дьявольский дух не смогут победить их доброту. Несмотря на то, что ее надгробие было больше многих других на кладбище, оно было просто камнем. Тем не менее я не стала задерживаться возле него, а быстро прошла мимо и приблизилась к могилам моих родителей. Я встала на колени и пока говорила с ними, из моих глаз лились слезы.

– Мама, я так скучаю по тебе и папе, – начала я. – У Джефферсона просто сердце разбито, и он ходит как потерянный. Мы не хотим жить с дядей Филипом и тетей Бет. В этой семье нет любви.

Я рассказывала им о Ричарде и Мелани, какие они ненормальные и подлые по отношению к нам.

– Но я обещаю всегда приглядывать за Джефферсоном и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему пережить это горе, – обещала я.

Слезы текли по моим щекам и капали с подбородка. Я не обращала внимания на них, и они падали на могилу моих родителей.

– Ах, мама, так тяжело жить в этом мире без тебя, – стонала я. – Все изменилось: утро больше не такое теплое и яркое, а ночь уже не такая спокойная, и еда теперь не такая вкусная, и все мои наряды теперь не кажутся мне такими хорошенькими. Внутри у меня пусто. Я не могу играть на пианино – мои пальцы онемели. Музыка ушла. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я так говорила. Все говорят мне, что я должна преодолеть свое горе и еще больше постараться стать такой, какой бы ты хотела меня видеть. Но этот путь без тебя теперь кажется на много длиннее и труднее. И неважно, что все говорят, я не могу не верить, что над нами висит страшное проклятие.