Страница 28 из 84
Я предвидела, что Ричард будет дразнить и придираться к Джефферсону из-за его поведения за столом в тот вечер. Он и так уже жаловался на привычки Джефферсона с момента, как он поселился в его комнате. В результате Джефферсон упросил меня разрешить некоторое время спать в моей комнате. Я вспомнила, что мама и папа в детстве были вынуждены спать на одном диване. Почему что-либо подобное не может случиться со мной и Джефферсоном? Вся эта комната с прекрасной мебелью была наша. Для Джефферсона я была готова на все, поэтому я позволила в ту первую ночь уснуть, свернувшись калачиком, рядом со мной. Теперь он хотел спать так каждую ночь и особенно сегодня, после этого случая за обедом.
– Тебе придется жить в своей комнате, Джефферсон, – сказала ему я, когда он позже спросил меня об этом. – Не позволяй Ричарду терроризировать себя. Это твоя комната, а не его.
Неохотно он поплелся в свою комнату и постарался сделать то, что я ему посоветовала: не обращать внимания на Ричарда.
Но утром он пришел ко мне весь в слезах. Сначала я решила, что Ричард побил его, но Ричард был не такой уж и сильный. Я знала, что мысль о том, что он может кого-то ударить, пугала его не меньше, чем мысль о том, что его могут побить.
– Что теперь стряслось, Джефферсон? – спросила я, с трудом прогоняя сон.
– Он спрятал мою одежду, – простонал он. – И не говорит, где моя обувь?
– Что? – Я встала и надела халат. – Пойдем, разберемся, что там происходит. – Я взяла его за руку и повела Джефферсона назад в его комнату, но Ричарда там не было.
– Смотри, – сказал Джефферсон, – мои ботинки исчезли.
– Ты смотрел в шкафу? – спросила я. Он кивнул. Я поискала везде, где только могла, и не нашла его любимых ботинок.
– Но это же глупо. Где он?
– По утрам он обычно уходит в комнату Мелани, – проговорился Джефферсон.
– Он? Но зачем?
Джефферсон пожал плечами? Я решительно вышла из комнаты и направилась к двери Мелани. Когда я постучала, она ответила:
– Войдите!
Я открыла дверь и увидела, что Мелани сидит за туалетным столиком. Она была в пижаме. Ричард, тоже в пижаме, стоял позади нее. Он расчесывал ей волосы. Когда я вошла, они оба повернулись и уставились на меня с совершенно одинаковыми выражениями лица, так, что сначала я испугалась. Они оба выглядели рассерженными, из-за того, что их побеспокоили: глаза были широко раскрыты и гневно горели, а губы в презрительной усмешке.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я больше из-за удивления и любопытства, чем из-за чего-либо еще.
– Я причесываю Мелани. Я делаю это каждое утро, – сказал Ричард.
– Почему? – удивилась я, смущенно улыбаясь.
– Просто так. Чего тебе надо? – грубо спросил он, показывая, что мое присутствие его раздражает.
– Где вещи Джефферсона – его обувь и одежда?
– Я уже говорил ему, что, если он оставит их разбросанными по комнате, я спрячу их так, что он не найдет, и я выполнил свое обещание, – отрезал он и снова принялся расчесывать Мелани.
Гнев сначала пригвоздил меня к полу, затем я просто взорвалась и набросилась на него. Он с удивлением посмотрел на меня, когда я выхватила у него расческу и замахнулась на него. Ричард съежился, а Мелани завизжала.
– Что ты о себе возомнил? С чего ты взял, что у тебя есть право на такие поступки в нашем доме? – заорала я.
– Что происходит? В чем дело? – услышала я крик тети Бет. Она прибежала на шум из той комнаты, которая теперь была ее и дяди Филипа спальней. Она все еще была в ночной рубашке и чепчике. Из-за маски ее губы казались бледными как мертвые червяки, а ее маленькие глаза были словно два скучных коричневых шарика.
– Ричард спрятал одежду и обувь Джефферсона, – объяснила я. – И он не хочет говорить куда.
– Он снова все разбросал по полу, так что можно было споткнуться о них ночью! – оправдываясь, крикнул Ричард. Тетя Бет кивнула.
– Ты правильно поступил, Ричард. Джефферсон должен научиться заботиться о своих вещах, а Ричард не собирается ему прислуживать. Джефферсон достаточно взрослый, чтобы знать, как себя вести, чтобы быть аккуратным и опрятным, – сказала она мне.
– Если он сейчас же не скажет мне, где вещи Джефферсона, я прокрадусь в его комнату среди ночи и разведу огонь под его кроватью, – пригрозила я.
Не знаю, откуда взялась эта идея или решимость сказать такое, но этим я вонзила «нож» ужаса и изумления в сердце тети Бет. Она задохнулась от неожиданности и, прижав руки к груди, заговорила:
– Какие… страшные… ужасные слова ты говоришь! Что вселилось в тебя, Кристи? – жалобно спросила она.
– Я не позволю мучить моего брата, – твердо заявила я. Затем повернулась к Ричарду: – Где его вещи?
– Скажи ей, Ричард, – попросила тетя Бет. – Я хочу, чтобы этот инцидент был немедленно разрешен. Ваш дядя уже ушел в отель, проследить за продвижением работ, – добавила она, – но я могу привести его сюда, чтобы он все это увидел и услышал.
– Мне все равно, узнает он или нет, – сказала я. – Ну? – обратилась я к Ричарду.
– Я выбросил их в окно, – признался он.
– Что? Когда?
Вчера вечером пошел дождь и лил всю ночь.
– Вчера перед сном.
– Все уже скорей всего испорчено. Ты довольна? – спросила я у тети Бет.
– Ричард. Не нужно было так поступать. Сначала тебе следовало бы прийти ко мне, – мягко укоряла она его.
– Я просто старался избавиться от этого свинарника, – холодно ответил он.
– Ну, я тебя понимаю. Может, Джефферсон теперь будет лучше заботиться о своих вещах, – добавила она, поворачиваясь ко мне.
– Если он снова дотронется до вещей моего брата, он очень пожалеет об этом, – пригрозила я.
Я швырнула ему расческу назад в руки. Он вздрогнул и попятился. Затем я взяла Джефферсона за руку, и мы удалились из комнаты. Когда я оделась, мы вышли на улицу и нашли его обувь, брюки, рубашку и белье под окном. Ботинки размокли, и я была уверена, что они испорчены. Миссис Бостон сказала, что когда они высохнут, то уже не будут иметь прежнего вида и их невозможно будет носить.
Все еще в гневе, я положила их в бумажный пакет и отправилась в отель, чтобы найти дядю Филипа. Большая часть отеля была снесена. Теперь рабочие убирали мусор и обломки. Дядя Филип в этот момент совещался с архитектором и инженерами по поводу восстановления отеля и вносимых в это изменений. Когда я подошла, он поднял свой взгляд от проекта.
Было невозможно не заметить гнева на моем лице. Мои щеки пылали, глаза горели, а губы дрожали.
– Извините, – быстро сказал дядя Филип и отошел от остальных. – Что случилось, Кристи?
– Посмотри, – проговорила я, вручая ему пакет с промокшими ботинками. Он взял его и заглянул внутрь, затем потрогал их.
– Что произошло? – спросил он с обеспокоенным выражением лица.
– Прошлой ночью Ричард выбросил ботинки и одежду Джефферсона из окна, потому что ему не понравилось, как Джефферсон заботится о своих вещах. Его не волновало, что на улице был ливень и вещи могут испортиться.
Дядя Филип кивнул.
– Я поговорю с ним, – пообещал он.
– Тетя Бет считает, что он поступил правильно, – сообщила я. Дядя Филип снова кивнул.
– Знаю, что для тебя это слишком тяжело, да и для любого другого было бы тоже. Люди очень разные и часто грубо нападают друг на друга. Временами это подавляет, – он сочувственно покачал головой.
– Но только не тетю Бет и Ричарда с Мелани, – ответила я.
– Уверен, что и их тоже, – сказал он. – Но это не извиняет их поведения. Сегодня вечером я во всем разберусь, – пообещал он и улыбнулся. – Я хочу, чтобы ты была счастлива как и прежде, Кристи, – он погладил меня по щеке, – ты слишком хорошая, чтобы я позволил чему-либо тебя расстроить, и очень хрупкая. Уж я-то знаю.
– Я не хрупкая, дядя Филип. Это моего брата сейчас терроризируют, а не меня. Я могу позаботиться о себе, а ему всего девять лет и…
– Конечно. Успокойся. Обещаю, я все устрою, – сказал он. – А пока скажи Джулиусу, чтобы он отвез вас с Джефферсоном в город, где вы купите ему новые ботинки, хорошо?