Алмон

– Погоди, – остановила Ластения, – у нас нет необходимого персонала, я видела эту лабораторию, она очень сложная, нужны специалисты.

– Да какие там специалисты! Сами справимся, мы умные! – толстяк вылез из-за стола и попытался вытащить Алмона. – Пойдем скорее, пойдем!

– Оставь его, Сократ, – возмутилась Терр-Розе, – разве ты не видишь, как он голоден?

– Да, но пока такая махина насытится, сатурниане окончательно перебьют друг друга!

– Какой вы, однако, нудный. – Алмон отставил последнюю опустевшую тарелку.

– Нудность есть издержки моей тяжелой профессии, – Сократ подумал и добавил: – Алмон, у меня есть к тебе одно очень деловое предложение. Выслушаешь?

– А можно мне сначала принять душ? Я не могу выслушивать деловые предложения в таком виде. Пара минут, буквально пара минут…

– Давай, бегом в мои апартаменты, это рядом, – Сократ нетерпеливо потянул его за рукав. – Ластения, скажи слугам, пусть побольше полотенец принесут.

Сократ с Алмоном направились к выходу из Деревянной Столовой.

– Алмончик, – донеслось уже из коридора, – а спинку тебе потереть можно? Это ж такая честь потереть спинку… спину… спинищу самому Алмону!..

Терр-Розе с Ластенией переглянулись и расхохотались.

Соприкасаясь дыханием с осенним воздухом, Патриций ощущал прохладу в груди, но она не приносила облегчения, лишь раздражала. Все вокруг мучило Владыку своей красотой увядания. Патриций ощущал себя полностью вычеркнутым из этого мира. Больше всего ему хотелось, чтобы сейчас начался дождь или снег, или ветер с огнем… Но в мире торжествовала осень. Георг бродил среди лепных каскадов и прекраснейших скульптур отключенных фонтанов. Никто не встретился ему, ни единой живой души не виднелось поблизости, и Патрицию показалось, что кроме него на этой золотой планете вообще никого не осталось.

Влажные волосы полуволка были тщательно зачесаны назад и собраны в хвост, открывая высокий лоб. Подходящей по размеру одежды найти ему не смогли и Алмону пришлось сидеть за столом обернувшись в покрывало с кровати толстяка.

– Алмончик, штанцы быстро высохнут, – утешал Сократ, – а рубашенцию пошьем, не беспокойся.

– Надеюсь, – полуволк пытался то так, то эдак завязать концы материи на плече.

– Давай я заколю, – Терр-Розе сняла с груди драгоценную брошь в виде мифического цветка.

– Алмон, ты с ней будь осторожен, это еще та хищница, так заколет, вовек потом не расколешь.

– Умолкни, толстая зараза! – огрызнулась королева, закрепляя брошью покрывало. – Вот как замечательно.

– Да куда уж лучше, – печально вздохнул полуволк.

– Кстати, – Терра вернулась на свое место, – а почему Анаис все время спит?

– Я погрузил ее в подобие полного забытья, чтобы не расходовались остатки жизненных сил.

– В забытье она все равно долго не просуществует, – Сократ деловито наполнил бокалы. – Попробуем вариант, предложенный Ластенией?

– Других все равно больше нет. Принесет Ластения ключи от лаборатории, и пойдем. Не надо вина, мне напитка.

– Да, пожалуйста. Алмон, а мы с тобой уже и раньше встречались, помнишь?

– Как можно забыть такую пляску смерти, ты чуть все здание Управления не разнес. А потом еще твоя крайне содержательная пробежка из Малахитовой Залы…

– Ну-ка, расскажи, расскажи! – оживилась Терр-Розе. – Я не знаю этих увлекательных историй!

– Не надо! – воскликнул Сократ. – Это никому не интересно! Послушайте лучше мое очень деловое предложение. Все мы с вами люди разные, но есть у нас кое-что общее. Каждый из нас в свое время так или иначе умудрился испортить Патрицию настроение. Так не объединить ли нам свои творческие усилия? Все веселее будет.

– Что веселее? – Терра посмотрела на толстяка долгим сумеречным взглядом из тени длинных ресниц.

– Выживать, красавица моя, выживать.

– Мне это предложение нравится, – прозвучал голос Ластении, она стояла в дверях, держа в руках предмет, походивший на серебряную птицу. – Я буду счастлива, если мы объединимся.

Алмон посмотрел на Терр-Розе.

– Вы, если не ошибаюсь, подруга Патриция?

– В отставке, – гнусно ухмыльнулся Сократ.

– Ничего подобного! – вспыхнула Терра. – Я сама ушла, если хотите знать!

– Да-да-да-да, сама-сама-сама.

– Сократ, – усмехнулся полуволк, – о тебе я тоже знаю крайне мало.

– А чего обо мне знать, – широко, открыто улыбнулся толстяк, – вот он я, весь как на ладони, открытый для любви и денег. Давайте дружить, ребята, это будет здорово, вот увидите.

– Могу себе представить!

– Терра, а ты можешь хоть сейчас ехать к себе домой. Никто не держит, за платье не цепляется.

– Нет, – Ластения присела в кресло рядом с нею, – я никуда не отпущу Терру. У меня еще не было ближе подруги.

– Что ж, – Алмон поправил покрывало, съехавшее с плеча вместе с брошью, – я не возражаю. Если получится, будет прекрасно. Анаис мечтала о друзьях…

– Ура! Алмон с нами объединился! Алмончик, а ты можешь пули руками ловить?

– В меня уже кто-то тут собирается стрелять?

– Я к тому, что может в нас кто-нибудь соберется, тогда ты нас спасешь?

– Непременно. Так, идем в лабораторию, – Алмон встал с кресла. – Кстати, кто это у вас там под столом сидит?

– Это слуга, он тебя увидел, когда ты выходил из Вихря, и решил, что на нас инопланетяне напали.

– Любезнейший, – Алмон наклонился, заглядывая под стол, – не бойся, выходи, я не ем сатурниан, они не вкусные.

Видимо, решив, что, стало быть, вкусные все остальные, слуга снова закатил глаза и рухнул на пол.

– Зря ты это сказал, – усмехнулся Сократ, – они тут все очень нежные.

Присев на скамью, Патриций закрыл глаза, подставляя лицо последним лучам заходящего солнца. Над головой тихонько рокотали кроны, под ногами шептались травы… Свежело. Георг поднялся со скамьи и направился обратно к Дворцу.

Алмон переоделся в свои выстиранные и высушенные штаны, возвратив покрывало Сократу, брошь – Терр-Розе.

– Еще раз извините мой непристойный вид.

– Ничего страшного, как-нибудь потерпим, – Терра заинтересованно рассматривала его литые мышцы под золотисто-бронзовой кожей до тех пор, пока Сократ нарочно не наступил королеве на ногу. Алмон осторожно поднял с кресла Анаис.

– Может, ее тоже надо было переодеть? – Терра с сомнением покосилась на изорванное платье бледно-зеленого цвета.

– Боюсь лишний раз тревожить, вдруг очнется.

Покинув Деревянную Столовую, они направились вслед за Ластенией. Серебряная «птица» открыла анфиладу дверей, пропуская в сердце лаборатории. Овальное светлое помещение снизу доверху прошивали подрагивающие лиловые нити, в пространстве парили пульсирующие полусферы, ритмично скручивались в жгуты и распадались на синие ленты мягкие на вид, будто усыпанные белесым пеплом, «рукава», тянущиеся от пола до потолка…

– Это и есть лаборатория? – толстяк озадачено поглядел по сторонам. – А где приборы, аппараты, колбочки-пробирочки?

– Вот, – развела руками Ластения, – всё, что есть.

– А руководство по эксплуатации имеется?

– Подержи, – Алмон передал Сократу на руки Анаис. – Удержишь?

– Вообще меня за личность не считаешь, да?

Алмон неторопливо прошелся по периметру помещения, разглядывая наполнение лаборатории. Остановившись напротив одной из полусфер, он протянул к ней раскрытую ладонь. Пульсация резко участилась и полусфера задрожала, раскрываясь семью лепестками. Алмон жестом подозвал Сократа. Он поднес Анаис к парящему в пространстве «цветку» и осторожно уложил в середину. Как только девушка оказалась внутри, лепестки принялись делиться и смыкаться, образуя сферу.

Находиться взаперти оказалось позорно до невыносимости. Нэскей мерил шагами шестиугольное помещение и недоумевал, как такое вообще могло произойти? «Кто он такой? – размышлял юноша, слушая, как под ногами тихонько поскрипывает золотистый пол. – Почему отец раньше о нем не упоминал? Почему только на пороге сказал, что Анаис не одна закрыта? Как он мог допустить такое?» Подойдя к окну, юноша взялся прощупывать энергополе апартаментов. Все каналы оказались блокированы. Присев в кресло, он коснулся ледяными пальцами переносицы и задумался, отрешенно глядя в пространство.