Алмон

Меж ладоней Терры возникло голубоватое сияние. Оно росло, густело, становилось все ярче и ярче, разбрасывая синие и белые искры. Терр-Розе скатывала сияние в шар, словно необыкновенный снег. Шар получился крупным, густо-красным. Держа его обеими руками, Терра легонько дунула, шар вспыхнул ярким алым светом, погас и стал прозрачным.

– Готово, – улыбнулась Терра.

– Ой, всего-то-навсего Шар Лицезрения! – фыркнул толстяк. – А я-то уж думал…

– Это не Шар Лицезрения, Шары синие, они красными не бывают, – с легким презрением произнесла Терр-Розе, – это Тайное Око из Четвертого параллельного мира, его присутствия во Дворце не обнаружит даже Патриций.

Прозрачная сфера зависла над центром стола, в ней хорошо просматривались далекие пейзажи Дворцового Парка. Не прикасаясь к Оку, королева медленно вращала его, и пейзаж послушно менялся: промелькнули фонтаны, показалась центральная подъездная аллея, запруженная роскошным наземным транспортом. Дворец был так щедро иллюминирован, что казалось – у него светятся абсолютно все окна.

– Похоже, там что-то мощно празднуют.

На реплику Сократа никто не обратил внимания, общее внимание было приковано к Тайному Оку. Оно проникло во Дворец и понеслось по ярко освещенным коридорам. Насмотревшись на столь парадную атмосферу, Терра уверенно повела невидимого шпиона к Малахитовой Зале.

Поблизости от юноши постоянно крутились Дракула и Палач, наконец-то пришедшие в себя после такого потрясения. Палач Нэскею пришелся по душе, а Дракула не очень – юноша не раз ловил на себе его колючие взгляды.

Зазвучала плавная, настолько прекрасная музыка, что, несмотря на сильное опьянение и плохо повинующиеся ноги, Нэскей направился к жгучей брюнетке, издали пожиравшей его огромными черными глазами. В солнечно-оранжевом платье, прекрасно гармонирующим со смоляными волосами, убранными в высокую прическу, с обнаженными плечами и глубоким декольте, – девушка была дивно хороша.

– Ты великолепна, – сказал Нэскей, беря ее за руку, – идем со мной.

Юноша вывел ее на середину Залы, обнял и закружил в танце. Пышные юбки девушки летели и вились вокруг Леброна, она смотрела на юношу бездонными, обволакивающими глазами, не замечая, что молодой повелитель танцует в воздухе, не касаясь ногами малахитового пола.

– Разве он может быть здесь? – Олавия недоверчиво разглядывала пышное, шумное сборище.

– Вполне, – Терр-Розе осторожно перемещала Тайное Око, вглядываясь в лица.

– Терра, ты хорошо усвоила, как выглядит Леброн? – уточнил Сократ.

– Да! – королева внимательно рассматривала людей. – Отсутствием зрительной памяти пока что не страдаю…

– Не известно, если уж страдаешь отсутствием совести и принципов…

– Сократ! Пожалуйста! – взмолилась Олавия.

– Все, молчу.

– Вот он! – воскликнула Терра и ее руки, непроизвольно дрогнув, сместили изображение.

– Где? – Аргон с Олавией приблизились к сфере.

– Сейчас… сейчас… вот… вот он.

– Где? Не вижу.

И вправду, Олавия не наблюдала никого похожего на Леброна.

– Да вот же, в красном, танцует с черноволосой женщиной в оранжевом платье.

– Нет, он же совершенно не… – Олавия осеклась. – Это действительно Леброн! Посмотри, посмотри, – она тронула мужа за плечо, – почему он так одет?

– На нем все регалии Молодой Власти Империи, – задумчиво изрек Сократ.

Аргон молча смотрел, как руки Леброна блуждают по спине незнакомки, она смотрела на юношу взглядом, выдающим все ее желания. Прижимая девушку к себе, Леброн двигался с легкостью и умением опытного танцора.

– Надо же, а я и не знала, что он так умеет танцевать. Аргон, ты приглашал ему учителей? – Олавия была поражена переменами в сыне.

– Да, конечно, но они с ним напрасно мучались. Леброн терпеть не мог танцы и был на редкость неуклюжим, – в голосе Аргона прозвучало напряжение.

– Ну, значит, не так уж и напрасно мучались…

– Тише, – сказала Терра, – он что-то говорит.

– Пока что ты нравишься мне больше всех, – развязно произнес юноша, проводя пальцами по линии ее декольте. – Хочешь быть моей первой женщиной?

– Неужели я буду у вас первой? – незнакомка вскинула брови в притворном изумлении.

– Тебя не устраивает очередность? – его голос сделался грубым.

– Ну, что вы, мой повелитель, стать вашей женщиной – моя мечта! – она слегка приоткрыла губы и опустила ресницы.

Леброн склонился к ней и принялся жадно целовать ее лицо и губы.

– Быть может, пойдем прямо сейчас? – прошептала брюнетка.

– Сейчас не могу, – голос юноши охрип, – мне еще предстоит Посвящение, а уж потом десерт.

– Я стану для вас прекрасным десертом!

– Не сомневаюсь.

– А вы сделаете меня королевой Марса?

– Ты этого хочешь?

– Да.

– Я тебя сделаю королевой.

Терр-Розе презрительно фыркнула:

– Ага! Сделает! Королевой! Тебя!

– Тишина! – крикнул юноша.

Все почтительно смолкли, разворачиваясь в его сторону. Наступая сапогами в тарелки, Нэскей влез на стол и втащил за собою брюнетку.

– Слушайте все! – крикнул он. – Вот королева этого вечера и королева Марса!

Зала прогремела овацией, заиграла музыка, на этот раз она была быстрой и возбуждающей. Стоя на столе, Нэскей снова принялся осыпать даму поцелуями, кусая ее губы и шею.

– Что же это? – растерянно, жалобно произнесла Олавия. – По-моему, он слишком вошел в роль и переигрывает…

– Если он играет, то он просто гений актерского мастерства, – задумчиво заметил Сократ.

– Что ты хочешь сказать? – дрогнул голос Ластении.

– Пока ничего толкового.

– Прошу всеобщего внимания! – раздался до боли знакомый голос, и Терра непроизвольно перевела Око на говорившего.

На Патриции была одежда того же цвета и покроя что и на Леброне, лицо Владыки светилось.

– Сегодня мы празднуем возвращение домой моего единственного сына, – продолжил Патриций. – Но для того, чтобы он стал Молодым Повелителем, навек соединившись с Марсом и Дворцом, Нэскей должен пройти Посвящение.

– Посвящения! Посвящения! – взревела толпа.

Патриций поднял руку, призывая к тишине. Юноша спрыгнул со стола, стаскивая следом свою брюнетку, и встал рядом с Повелителем.

– Не может быть… – прошептала Олавия. – Леброн совершенно пьян!

– Да начнется обряд Посвящения! – повелел Патриций.

Зазвучала тихая музыка. Свет постепенно гас, на стенах вспыхнули огненные светильники, в подсвечниках загорелись свечи. Гости рассаживались разворачивая кресла так, чтобы все видеть и ничего не пропустить. Шелест одежд, шепоты, покашливания – словно обычная публика в зрительном зале готовилась к началу театрального действа.

На пару мгновений малахитовое пространство погрузилась во мрак, а когда огни вспыхнули вновь, в центре Залы возникло странное массивное сооружение. На короткие когтистые лапы опиралась широкая платформа, оббитая черной материей, по бокам распахнулись перепончатые крылья и, словно треугольная спинка, украшение в виде кучи отрубленных человеческих голов. В дрожащем свете факелов их выпученные глаза, раскрытые в беззвучном крике рты, гримасы мучения и боли под аккомпанемент стонущей музыки, производили эффект: стол-трон казался живым агонизирующим организмом.

Вскоре к музыке присоединился еще один звук, будто легкая ладонь ударяла по туго натянутой тонкой коже. На малахитовом полу проступили полуразмазанные знаки, словно некто невидимый небрежно вывел их сажей. Знаки задвигались по полу, выстраиваясь в заклятия. Трон ожил, засветился изнутри густым багровым светом, – он мягкой пульсацией повторял шлепки невидимой ладони по невидимой коже. Бесшумно, словно призраки, явились шестеро абсолютно одинаковых девушек с золотыми сверкающими волосами, служившими естественными одеяниями для обнаженных смуглых тел. Одна держала в руках длинный острый стилет с рукоятью из цельного рубина, другая – массивное серебряное блюдо с крупным черным предметом, напоминающим обугленное сердце гигантского существа. Девушки встали полукругом и замерли. Патриций жестом приказал Нэскею раздеться. Словно в полусне, юноша принялся медленно снимать одежду. Его голова шла кругом от выпитого вина и пряного запаха курений, наполнившего Залу. Когда Леброн разделся догола, одна из девушек застегнула на его бедрах нечто вроде кожаной повязки, другая проворно, ловко, натерла его тело составом, от которого Нэскей засиял, будто скульптура, целиком отлитая из золота.