Невеста рыцаря

— Назад! — заревел Коннал.

Солдат оступился, упал на спину, и ирландец занес дубину над головой лежащего на земле англичанина.

— Нет! — крикнула Шинид и махнула рукой в сторону парня с дубиной, и в тот же миг тело его оплели толстые ветви дикого винограда. Дубина выпала из рук ирландца, он не мог пошевелиться, связанный по рукам и ногам.

Юный ирландец в ужасе смотрел на свои невесть откуда взявшиеся путы. Шинид следовало поторопиться. В пылу схватки не все солдаты Коннала услышали приказ командира.

Она в мгновение ока оказалась в центре схватки, взметнула руки в небо и призвала на помощь стихии ветра и воды.

— Духи воздушные и водяные, явите мне свою силу!

Немедленно задул страшный ветер, поваливший с ног людей. В тот же миг на землю обрушился ливень, промочивший всех до нитки. Снег на склоне растаял, мгновенно превратился в лед, и все, кто находился там, быстро заскользили вниз по склону холма.

Ветер подхватил ее волосы, взметнул рыжую массу ввысь, к небу. Коннал склонился к холке коня и подъехал к ней.

— Останови это, Шинид, — спокойно попросил он, — покуда мы все не превратились в ледяные изваяния.

Шинид встретилась с ним взглядом, и в ту же секунду дождь прекратился, ветер утих и выглянуло солнце. И англичане, и ирландцы в балахонах стояли, раскрыв рты, тупо глядя то на небо, то на Шинид. Коннал огляделся. Отлично. Его солдаты, бесстрашно сражавшиеся с турками, сейчас походили на перепуганных кроликов.

— Молодец, теперь все будут знать о твоем даре. И бояться тебя, — криво усмехнулся он.

Шинид отбросила прядь со щеки.

— Я пошла на риск, чтобы предотвратить убийство мальчишек! И кстати, я привыкла к тому, что внушаю людям страх.

Коннал вздохнул.

— Я понял, что это дети, и не стал бы никого убивать. Шинид удивленно округлила глаза.

Коннала оскорбило ее недоверие.

— Я не воюю с младенцами, Шинид, и не нападаю на безоружных.

Он поднял с земли деревянный меч и разломил его надвое.

— Милорд, нам их догнать? — поинтересовался Гейлерон. Мальчишки карабкались вверх по ледяному склону, торопясь выбраться из западни.

— Нет, пусть себе убегают.

Гейлерон нахмурился. Коннал не стал ничего пояснять и подъехал к солдату, которого ударили по голове дубиной. Тот, покачиваясь, поднялся на ноги.

— Ансел, ты можешь ехать?

— Да, милорд. Давайте все же убьем пару ирландцев.

— Мы здесь не для того, чтобы воевать, Ансел, уж во всяком случае, не с детьми. И… Я ведь тоже ирландец. Ты хочешь и моей смерти тоже?

— Нет, милорд. — Ансел покраснел. — Но вы ведь один из нас, сэр. Разве нет?

Ансел служил у Коннала недавно, лишь с тех пор, как он вернулся в Ирландию, и у Коннала не было желания знакомить его с историей своей жизни. Он молча спешился, помог солдату сесть на коня и, подойдя к Шинид, кивнул в сторону мальчика в древесных оковах. Тот отчаянно вырывался, стремясь освободиться.

Шинид взмахом руки освободила парня. Тот с размаху плюхнулся на землю. Поделом тебе за дурацкую затею, подумала Шинид и подъехала к нему.

Она откинула капюшон парня и вскрикнула от неожиданности.

— Эндрю!

Он был удивлен не меньше, когда она сняла свой головной убор.

— Господи… Моя госпожа! — побагровев от стыда, выдавил парень. Он вскочил на ноги, переводя взгляд с Шинид на англичан.

Видно было, что больше всего на свете ему хочется задать стрекача.

— Зачем ты сделал это, мой мальчик?

— Они напали на деревню. Шинид нахмурилась.

— Ты ошибаешься. Эти люди вот уже несколько дней живут у меня в замке.

— Прошлой ночью.

— Это не они, — решительно проговорила она, не объясняя ему, что вчера все они были вместе и находились недалеко от деревни, расположенной гораздо южнее. — Кто-нибудь пострадал?

— Если не считать синяков и царапин, то никто, миледи.

— Это ведь не твой дядя тебя сюда послал? Парень распрямил плечи.

— Нет, принцесса, — гордо заявил он.

— Ты глупо поступил. Непростительно глупо для будущего вождя. — Если бы можно было покраснеть еще сильнее, то Эндрю бы покраснел. — Ты напал на англичан и ирландцев, не имея на это достаточных оснований.

Шинид бросила хмурый взгляд в сторону Коннала. Солдаты его сгоняли в кучу тех парней, что не успели спрятаться в лесу. Коннал перехватил ее взгляд и с каменным лицом подошел к ней. Шинид передала ему слова юноши. Коннал слушал молча.

— Макгиннесу это не понравится, — вздохнула она.

«Отлично! — подумал Коннал. — Теперь еще и это!» Человек, которого он хотел сделать своим союзником, получил серьезный повод ему не доверять.

— Тогда, полагаю, нам надо к нему спешить.

— Нет, — покачала головой Шинид, и Коннал посмотрел на нее так, будто хотел задушить. — Твое войско вызовет панику, а нам надо не воевать с ними, а договариваться.

— А он вспыльчивый, говоришь?

— Ты помнишь Дункана?

Коннал сосредоточенно пытался вспомнить приятелей детства.

— Он был не самым старшим из них, как мне помнится.

— Когда пришли англичане, правил мой отец, а теперь правит Дункан, — объяснил Эндрю.

Шинид много бы дала, чтобы прогнать из глаз мальчишки, устремленных на Коннала, этот страх и эту ненависть.

Конналу было не впервой видеть такое в глазах врагов. Он вышел победителем из этого молчаливого поединка. Эндрю опустил глаза и отступил на шаг. Но не более. Ирландец умел быть стойким, и Коннал восхитился его выдержкой. Мальчиком он делал все, чтобы не подпускать к себе английских завоевателей. Когда-то в бессильной ярости он метал камни из рогатки в человека, которого теперь называет отцом, — в Гейлена Пендрагона. Тогда он ненавидел его, поскольку присутствие англичан в их замке знаменовало конец правления ирландских королей, а значит, отнимало и у него, Коннала, право стать правителем Донегола. Рушились связи, рвались нити, связывающие народ в кланы. Ненависть его раскалилась добела, когда он понял, что матери его вовсе не безразличен этот английский рыцарь. И в тот день, когда играли свадьбу, Коннал поклялся, что убьет его.

Тогда тетушка Коннала сумела убедить его, что у его матери нет выбора и что если она не согласится выйти за Гейлена, то ей найдут другого мужа. Она сказала, что мать его приносит себя в жертву ради них всех. Но именно Гейлен стал надеждой и опорой Донегола, и именно он протянул мальчику руку помощи. Он научил его ратному делу, несмотря на протесты матери, чем завоевал любовь мальчишки. Коннал признавал, что с Гейленом ему повезло. Но вот у этого мальчишки все сложилось по-другому. Он потерял отца — вождя клана — и не понимал того, что англичан не остановить, что, как ни сопротивляйся, они все равно придут на эту землю. Видит Бог, в этом Эндрю и Шинид были весьма похожи.

И он тоже когда-то был таким. А теперь он в глазах этого мальчишки был воплощением зла.

— Кто ты? — вдруг выпалил мальчишка. — Ты говоришь как ирландец.

Коннал сложил руки на груди.

— Может, это оттого, что я и есть ирландец?

— Это Пендрагон, Эндрю, — торопливо заговорила Шинид. — Он…

Глаза мальчишки вспыхнули зеленым огнем.

— Я хорошо знаю, кто он такой, миледи. Но сейчас-то вы англичанин, верно?

— Многие ирландцы служат королю Ричарду.

— Но не многие идут войной на собственный народ, не так ли, милорд? — Мальчишка вдруг отвернулся и сплюнул на землю. — Предатель!

Коннал опустил руки. Побледнев, он смотрел, как мальчишка бросился со всех ног в лес. Слова парня набатом гудели в голове, руки сжимались в кулаки, но лицо его оставалось неподвижным — он научился носить маску безразличия. Но Шинид он не мог обмануть, она видела, как глубоко ранило его слово, брошенное ирландским пареньком. Она сочувствовала Конналу всем сердцем, но подходящих слов не находила. Он должен сам узнать, что не только она считает его чужим в этой стране.

Коннал недолго пребывал в оцепенении. Стряхнув с себя обиду, он быстрым шагом направился к Наджару. Тот доложил ему, что среди солдат Коннала раненых не было, за одним исключением, а как обстояли дела у ирландцев, никто сказать не мог — ребята в балахонах разбежались. Коннал прижал ладонь к ранке на виске. Кровь капала на землю. Пожалуй, не стоило гоняться за этими мальцами, но по поводу набега на деревню необходимо что-то предпринять.