Любовь бродяги

Но странности его речи, необычные старомодные манеры, обстоятельства его появления в ее жизни — все это опять и опять заставляло Пенелопу возвращаться к одному и тому же вопросу: кто он на самом деле? Женщина чувствовала, что с каждым днем все больше доверяет ему, но загадка его судьбы не становилась от этого менее загадочной.

Поглядывая искоса на Бейли, Пенни недоумевала, как лондонский агент мог убедиться, что перед ним именно тот человек, который ему нужен. Ее интересовало и то, кто мог отправить послание для Рэмзи. Неужели тоже Блэквеллы? Кто они — эти таинственные Т. и Д.?

Взявшись за ручку двери и нагнувшись за случайно выроненным при этом ключом, она вновь взглянула на запись в толстой тетради. Сомнений быть не могло: это почерк Тесс. Она почувствовала, как колючий холодок пробежал у нее по спине. Не веря своим собственным глазам, Пенни беспомощно огляделась вокруг и встретилась со взглядом внимательно наблюдающего за ней Рэмзи. Тряхнув головой, она спокойно выпрямилась и тихо вышла из комнаты, прикрыв за собою дверь.

— Я безмерно рад, что наконец-то нашел вас, — сказал Бейли, с восторгом глядя на О'Кифа. — Пожалуйста, садитесь.

Он указал на кресло возле стола и, словно обессилев от радости, расслабленно опустился в другое. Присевший рядом Рэмзи закинул ногу на ногу и с любопытством посмотрел на него.

— Ты хочешь мне что-нибудь сообщить?

Ничего не отвечая, лондонский агент сломал большую восковую печать и, вскрыв один из конвертов, достал из него какую-то бумагу. Прочитав то, что было на ней написано, он вновь обратился к О'Кифу:

— Снимите, пожалуйста, рубашку.

— Я вижу, ты желаешь подшутить надо мной.

— Ничуть, — Бейли деловито оглядел его с ног до головы, словно проводя осмотр поступившего в его распоряжение багажа, — я должен уточнить некоторые детали.

Фыркнув, Рэмзи быстро расстегнул пуговицы и небрежным жестом отбросил рубашку в сторону. И агент тут же принялся не спеша осматривать его, изредка сверяясь с документом, который держал в руках.

— Повернитесь, пожалуйста, — попросил он.

О'Киф едва не поперхнулся от возмущения. Поистине нахальство этого коротышки переходило все допустимые границы. Похоже, он выискивал рубцы от старых ран. Видимо, послание действительно от Дэйна. Ведь только тот знал все его швы и шрамы и мог досконально описать их местонахождение.

А Бейли, осматривая покрытое рубцами тело Рэмзи, ужасался их величине и изобилию. Перекрещивающиеся шрамы тянулись почти вдоль всего позвоночника, на правом плече темнела неровная рваная отметина в форме звезды, а под левой лопаткой извивалась тонкая тугая борозда.

— Спасибо, мистер О'Киф, — сказал агент, подробно изучив все детали этого лунного пейзажа. — Можете одеваться.

Рэмзи снова фыркнул, давая понять, что не нуждается не в чьих разрешениях, и, накинув на плечи слегка помявшуюся рубашку, с вызывающим спокойствием опустился в кресло, застегивая на груди пуговицы. Бейли заметил его раздражение и, не менее спокойно поправив свой пиджачок, деловито произнес:

— Я, конечно, извиняюсь за столь пристрастный осмотр вещественных доказательств, но такова была воля клиента, и я вынужден выполнить его указания. Впрочем, испытания еще не закончились. И потому я должен вас предупредить, что, если хотя бы один из ваших ответов не будет соответствовать имеющимся у меня сведениям, я прекращу дело о передаче послания и впредь не скажу о нем ни одного слова.

Рэмзи кивнул в знак согласия и насмешливо посмотрел на агента. Он не сомневался, что Тесс получила большое удовольствие, составляя эти вопросы. Она вообще была большая забавница. Была? Острая боль пронзила сердце О'Кифа. Он вдруг вспомнил, что эти конверты — это все, что осталось от его друзей. Лишь жалкие бумажки преодолели барьер времени. И похоже, нет ничего бессмертнее бумаг.

Бейли вскрыл второй конверт и пробежал глазами находившийся в нем пергамент. Перечитав текст еще раз, он с недоумением подумал о том, что вряд ли кто-нибудь из живущих ныне людей может ответить на эти вопросы. Но выбирать не приходилось, и, добросовестно исполняя свой долг, он прочитал вслух первый из них:

— Как назывался американский корабль, бросивший якорь в Карибской гавани ночью 30 июня 1789 года?

—» Барстоу «, — спокойно ответил Рэмзи. — Оный шлюп был взят в полон той ночью.

Лондонский агент едва не упал в обморок, глаза его неестественно заблестели, словно он вместо шампанского хватил стакан медицинского спирта, а на носу проступил розовый девичий румянец. Но чувство ответственности возобладало над слабостью организма. И, устояв на ногах во имя престижа компании, он продолжил свой исторический допрос:

— Кто сидел по правую руку от Блэквелла за ужином накануне?

Рэмзи наморщил лоб и попробовал представить себе расположение обеденного стола в кают-компании» Морской ведьмы «.

— Конечно, Давид Камерон. Кто же еще? — ответил он. — Первый помощник на» Воли Тритона «. Ах черт! — О'Киф нервно тряхнул головой. — Теперь он, должно быть, капитан.

Бейли как-то странно посмотрел на него, но, ничего не сказав, задал следующий вопрос:

— Кто был капитаном» Чатама «?

— Беннет, сукин сын, — усмехнулся Рэмзи, скорчив пренебрежительную гримасу. Агент тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, ослабевшей рукой вытер маленьким платочком выступивший на лбу пот. Он не верил своим ушам, хотя его уши и принадлежали столь уважаемой компании.

— Есть проблемы? — спросил его О'Киф.

— Нет, нет, — поспешил Себастьян заверить уважаемого клиента, ослабив неожиданно сдавивший ему горло галстук. — Просто торжественность момента слегка утомляет. Признаться, я и не думал, что мне придется когда-нибудь вскрыть эти старинные конверты.

« Уж не родственник ли Блэквеллов? — думал он между тем. — Может быть, они хотели таким путем сохранить какие-нибудь семейные драгоценности, избежав при этом налогов?» — Тогда понятно, почему О'Киф знает ответы на такие странные вопросы. Видимо, он выучил их, прочитав в каком-нибудь старинном документе, доставшемся ему по наследству. Но откуда его родственники могли знать двести лет назад, что именно он окажется в нужном месте в нужное время, чтобы иметь возможность получить их посылку? К тому же еще более загадочным представляется в таком случае подробное описание тела их потомка, который должен родиться спустя два века. Мистика какая-то!

Мистики же в деловых вопросах Себастьян допустить не мог. Он хорошо знал свои обязанности, в которые не входило общение с загробным миром. И поскольку в реестрах его фирмы потусторонние силы не значились, был совершенно уверен, что никакого загробного мира не существует. Он был убежден, что конверты никогда с той поры, когда были запечатаны, не вскрывались. Порукой тому — отдел хранения компании. А раз так, значит, все идет так, как должно. И незачем задумываться обо всякой посторонней чепухе.

Успокоившись, Бейли вновь поправил свой пиджачок и, сосредоточенно осмотрев мистера О'Кифа, задал следующий вопрос:

— Где вы познакомились с капитаном Дэйном Блэквеллом?

Лицо Рэмзи искривилось в насмешливой улыбке. Глубокая борозда воспоминаний легла поперек лба.

— О, сие было во время прелестной драки в таверне у старого Джо.

— Да? А здесь упоминается скандал в баре. Впрочем, — Себастьян слегка замялся, — это одно и то же.

О'Киф усмехнулся, ожидая следующего вопроса. И он не замедлил последовать:

— Какой подарок после свадьбы получили мистер и миссис Блэквелл?..

— Портрет миссис Блэквелл, идущей по берегу моря.

Бейли, отложив старинный пергамент в сторону, вновь бессильно поник в кресле. Он не ожидал такой поразительной точности в ответах клиента. Казалось, тот сам составлял список вопросов. Но этого быть не могло. Ибо сам престиж фирмы ручался за это.

С трудом поднявшись со своего места, Себастьян, уныло шаркая, на негнущихся ногах подошел к столу и, взяв с него все ту же толстую тетрадь, дрожащим пальцем показал Рэмзи, где тому поставить свою подпись. Затем, любезно улыбнувшись кривой от волнения улыбкой, протянул ему шариковую ручку.