Страница 15 из 58
Когда Арбуз делился этими соображениями с Романом, тот только смеялся и говорил:
— Ну ты сам вспомни себя и наших девчонок. Все нормально! Все так и должно быть!
— Да я понимаю… — тяжело вздыхал Арбуз, — но как подумаю, что какой-нибудь охломон полезет ей в трусы…
— Обязательно полезет, — кивал Роман, — и правильно сделает. А ей, между прочим, будет от этого только приятно. А то, что будет потом, — так это вообще праздник! Ты вспомни себя в юные годы и еще вспомни, что ничего нет нового под солнцем.
— Под луной, — поправлял его Арбуз.
— Ну, под луной, — соглашался Роман, — а под луной, между прочим, — тем более. Ночь, все такое…
— Ты о чем задумался? — голос Арбуза отвлек Романа от воспоминаний.
— А? — Роман вздрогнул. — Да так… Вспомнил кое-что.
— Ты сюда что — вспоминать пришел?
— Отвяжись, худая жись! — через силу усмехнулся Роман. — И налей коньяка твоего вонючего.
— Вонючего… — поморщился Арбуз. — А раз вонючий, так что ж ты его пьешь?
— Так у тебя же ничего другого нет.
— У меня есть все, — самоуверенно заявил Арбуз, — но я тебе не дам. Пей вонючий в наказание.
Наполнив рюмки, он поставил бутылку на стол и сказал:
— А вот за тебя, артиста, мы сегодня еще не пили. Кстати, когда, ты говоришь, у тебя будет концерт в «Крестах»?
Глава 5
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ЗЭКОВ
Сергей Иванович Петров любил столичную жизнь.
Да и как ее не любить — особенно если благосклонная судьба и собственная сноровка позволили тебе пробраться в самый что ни на есть политический бомонд стать членом элиты!
Сергей Иванович любил это слово.
Банкеты, презентации, кремлевские приемы…
Все это позволяло не только с приятностью проводить время, но и моментально решать вопросы, на улаживание которых в провинциальном Питере потребовался бы не один месяц. На развеселых московских мероприятиях «для своих» куда ни плюнь — везде какая-нибудь шишка.
Поначалу у Сергея Ивановича аж дух захватывало — какие судьбоносные решения принимаются в Москве запросто, за рюмкой-другой, безо всяких обсуждений, согласований и запросов! Какие суммы буквально витают в воздухе! С какой великолепной легкостью перетекают они из кармана в карман!
Да, не зря говорят, что нынешняя Москва — не столица, а государство. А Россия — ее колония, заселенная глупыми и бесправными туземцами, для которых и существуют всякие там законы.
Поэтому практически все свои депутатские годы Сергей Иванович провел в Москве, наведываясь в родной Питер только в случае крайней необходимости. О чем ничуть не жалел.
Однако с недавних пор все изменилось.
После того как Сергей Петрович возглавил питерский филиал «Воли народа», околачиваться каждый божий день в столице ему стало недосуг. Да и неинтересно. Он по-прежнему депутатствовал в Государственной думе, возглавлял комитет по стратегическому планированию, однако прежнего удовлетворения ему это уже не приносило. В Думе он теперь появлялся не чаще, чем раза три-четыре в месяц — отметиться, пообщаться в кулуарах, кое-что уладить. С улыбкой вспоминал Сергей Петрович, как по-щенячьи радовался, когда ему наконец-то удалось заполучить себе вожделенный думский комитет. Какая власть, думалось ему, какие перспективы, в том числе и финансовые!
А оказалось, что никакие — в сравнении с теми, которые позже открылись перед ним в «Воле народа». Клопиное мельтешение в Думе, грызня за убогие полуобщественные должностишки, выклянчивание откатов у новорусских буржуев за налоговые льготы или за передачу им очередного месторождения, вечный страх, что кинут, не отдадут выклянченное или дадут раза в два меньше, чем договаривались…
Бывало и такое — и ничего, приходилось утираться, да еще и терпеть при этом высокомерно-пренебрежительные взгляды так называемых коллег. Как же — слабак, не смог раскрутить барыгу! Где же профессионализм слуги народа? Глядишь — и снизил свой прейскурант за парламентские услуги, слухи в думских кулуарах распространяются быстро.
И кто-то еще смеет вякать насчет непомерно высокой депутатской зарплаты и якобы незаслуженных льгот! Покрутились бы сами на шестьдесят кусков деревянных в месяц! Что, из этих грошей еще и за всякие там телефоны — санатории — машины — квартиры платить? Хрен! Совсем оборзело население. Откаты не каждый день бывают, иной раз за месяц и двух-трех законопроектов не наберется!
И это власть?
Зато теперь Сергей Иванович ни у кого ничего не просит — просят у него. Тем более никто даже подумать не посмеет, чтобы его кинуть, — кому из серьезных людей придет в голову пойти против «Воли народа»?
Кому пришло — тому уже больше ничего не придет. Теперь уже некуда.
Вот это власть! Реальная.
И олицетворяют ее не фельетонные бандиты и олигархи с депутатами, а высокопоставленные товарищи. Настоящие государственники. Которые хоть и в тени до поры до времени, однако всегда прикроют своих, если надо. И которые оценили способности Сергея Ивановича, выделили его из серой думской массы.
Важно только не давать повода усомниться в том, что ты свой.
Единственное, что огорчало Сергея Ивановича, — так это то, что он до сих пор не удостоился личного знакомства с небожителями, с руководством «Воли народа». До верхов его не допускали. Одни только приказы по закодированному адресу электронной почты да распоряжения Самоедова.
Однако он понимал: так надо. Ну что ж, всему свое время.
И вот это время, кажется, пришло.
Ровно через неделю после того, как Сергей Иванович встретился с Самоедовым в Павловском парке, Самоедов сам позвонил ему в кабинет. Кабинет Сергея Павловича располагался в офисе неприметной с виду нотариальной конторы «Пульс» и достался ему в качестве штаб-квартиры в наследство от предшественника, так печально закончившего свои дни в дамбе.
Это обстоятельство поначалу коробило Сергея Ивановича, однако ничего, попривык. Особенно когда оценил все удобства — одноэтажный флигель в двух шагах от Каменноостровского проспекта, окна с пуленепробиваемыми стеклами, просторный бетонированный подвал с запасным выходом через магазин «Продукты 24 часа» в соседнем здании. Магазин, понятное дело, принадлежал все той же нотариальной конторе. Ну и, конечно, сам кабинет — прекрасно обставленный, оборудованный электронной системой защиты от прослушивания и выделенной системой связи. Той самой, которую в советские времена называли «вертушкой».
Именно по «вертушке» и позвонил Самоедов.
Поэтому разговаривали почти без опасений.
— Ну что, Иваныч, — Самоедов, как всегда, был бодр и весел, — заждался?
— Всегда готов! — бодро пошутил в ответ Сергей Иванович.
— Молодец! Пора, пора, труба зовет. Собирайся-ка к нам, в Москву. Как говорится, вставайте, граф, вас ждут великие дела!
Сергей Иванович даже задохнулся от радости, но вида постарался не подать.
— А я уже встал! — вдруг вырвалось у него.
— Ты встал или у тебя встал? — захохотал на другом конце провода Самоедов. — Ты там не пукнул от счастья? Правильно, пришел и твой черед. Шутки в сторону — будем тебя в люди выводить.
— Спасибо, Адольф Богданович, за доверие. Понимаю, что без ваших рекомендаций…
— Хорош приседать, Иваныч, не в пансионе. У нас просто: заслужил — получи. Причем, заметь, и хорошее, и плохое. Решено позволить тебе присутствовать на политсовете. Посмотреть на тебя, заодно ввести, так сказать, в курс стратегии, чтоб сознательно трудился на общее благо. И на свое, ха-ха.
Деревянный смешок Самоедова не понравился Сергею Ивановичу.
— А как с этими… гм… гастролями?
— Там и узнаешь, что к чему. Короче, чтобы завтра в девять нуль-нуль был уже в Шереметьево. Я тебя там встречу и лично отвезу куда надо. Так что даже и в квартирку свою не успеешь заскочить, что на Земляном валу. Понял, что ли, Исаич — ой, извини, Иваныч?
Самоедов дал отбой.
Сергей Иванович скривился.
Умеет же человек испортить удовольствие! И Исаичем опять уколол, и квартиру московскую припомнил.