Страница 2 из 70
— Погоди, — дребезжаще встрял длинный Фагот, расположившийся на корточках в тени приземистого толстого сикомора, — где эта самая Земля обетованная находится-то?
— Здесь, где находимся сейчас мы, по воле нашего достойнейшего мессира, — сварливо ответствовал кот.
— А, где мы сейчас находимся? — не отставал тот, почесывая грязную волосатую коленку, вылезшую между полами его импозантного халата.
Бегемот подозрительно глянул в его сторону, но, не усмотрев подвоха, ответил, уже без гнусавости в голосе, — в Западной Азии. Слева от нас Средиземное море, — он указал лапой, — а справа — северная оконечность Мертвого моря. Правая лапа указала куда-то за вершину горы, на склоне которой они сделали привал.
— А прямо перед нами Иерусалим.
Кот обожал запасаться различными справочными материалами, готовясь к экспедиции или очередной, затеваемой Воландом, операции. И, несмотря на внешнюю дурашливость и исполняемую роль шута в компании мессира, он был весьма серьезен в подборе и анализе необходимой информации. За что был чрезвычайно уважаем своими спутниками.
— Израильско-иудейское царство образовалось в 1020 году до новой эры, когда на собрании старейшин царем был впервые избран Саул из колена Вениаминова… — лапа выудила из-за загривка еще один листок.
— Из колена? — поразился, до сих пор молчавший Азазелло, он вдумчиво изучал тощую коленку Фагота, — Еву из ребра, этого… из…
— Колено — это род. Кажется, у иудеев их было двенадцать. Но не уверен, не уверен… — пробормотал кот.
— После распада Израильско-Иудейского царства в Северной Палестине образовалось Израильское царство, которое в 722 году до новой эры было завоевано ассирийским царем Саргоном II. В Южной Палестине образовалось Иудейское царство со столицей в Иерусалиме. Но царь Вавилонии Навуходоносор II захватил в 586 году до новой эры Иерусалим, разрушил его и ликвидировал Иудейское царство…
Здесь чтец приостановился и, не удержавшись, похвастался, — между прочим, все сведения из первоисточников, а не каких-то там энциклопедий.
— Ну-ну… — с сомнением проскрипел Фагот, поправляя на носу пенсне.
— Клянусь хвостом, — серьезно сказал кот, — самого Иосифа Флавия читал. И настороженно посмотрел на сидящего, ожидая новых козней в свой адрес от вечно задиравшего его верзилы.
Но тот молчал, сосредоточенно расчесывая грязными ногтями свои усишки и пытаясь придать им стоячий вид. Молчал и Азазелло, устремивший свою разбойничью, плохо выбритую рожу в сторону Иерусалима.
— Иудея — римская провинция в Южной Палестине, начиная от шестого и, заканчивая триста девяносто пятым годом новой эры. С шестьдесят третьего года новой эры территория Иудеи находилась под римским протекторатом, — продолжил Бегемот, почти не заглядывая в бумагу, — именно в это время, и именно здесь зародилось новая мировая религия, получившая название христианства, по имени ее основателя и первого проповедника Иисуса Христа…
— И, именно, его мы должны отыскать, — гнусаво, в тон Бегемоту, продребезжал Фагот. — Кстати, почему Христос? Он же был просто Иисусом Назореем, сыном пожилого плотника Иосифа и воспитанницы храма Марии.
— «христос» — это греческий эквивалент древнееврейского слова «мессия», — тут же выдал всезнающий кот, а в переводе оно означает «помазанный». Отсюда и термин «помазанник божий»…
Послышались отдаленные крики погонщиков, рев ослов, блеянье коз. Город недавно проснулся и начинал обыденную торговую суетливую жизнь. С юго-востока уже начинал набирать силу палящий аравийский суховей.
Троица молча взирала со склона Елеонской горы на открывшуюся панораму древнего города. Пестрое зрелище представлял собой Иерусалим. Лепившиеся бок о бок лачуги, глядящие в упор друг на друга куцыми подслеповатыми оконцами через узкие извилистые теснины улочек, сменялись широкими аллеями, со стоявшими на них горделиво и отчужденно богатыми особняками. Белые двухэтажные дома с непременными террасами и открытыми широкими балконами утопали в зелени фруктовых садов. Некоторые из них окаймлялись апельсиновыми и оливковыми рощицами.
Где-то справа, невидимые за гористой местностью, неподвижные густые и свинцовые воды Мертвого моря жадно ловили первые лучи восходящего солнца. С востока показались первые караваны, идущие из Аравийских пустынь. Послышалось фырканье верблюдов и гортанные голоса погонщиков.
Время шло, и город все более напоминал собой огромный развороченный муравейник. К рыночным площадям и обширным торговым рядам, расположенным в западной его части со всех сторон непрерывным потоком двигались люди и животные. Свои изделия на тележках катили горшечники и кузнецы, ткачи и сапожники, столяры и мебельщики. В кедровых коробах и сундуках везли, переложенные большими пальмовыми листьями куски мяса и многие виды рыбы. Груды зелени, фруктов и овощей перевозились в возках, запряженных мулами и ослами.
Громадный базар, беспорядочно перегороженный открытыми и закрытыми торговыми рядами, перемежавшийся площадями и площадками, был похож на исполинский встревоженный улей. Точно пчелы в нем, сновали и гудели многие тысячи людей. Все перекликались, расхваливали свой товар и зазывали к себе. Громко переругивались лоточники, стремящиеся расположиться в прохладной тени, скандалили, ругались и спорили из за бойких мест менялы, водоносы и многочисленные нищие…
— Пора, — решительно сказал Коровьев, поднимаясь на свои длинные нескладные ноги.
Он вытащил из кармана длинную серебряную цепочку и ловко защелкнул ее на ошейнике, опоясывающем шею Бегемота, отчего тот сделал вид, что несказанно обиделся.
— И днем и ночью кот мученый, все ходит на цепи бегом… — показал он знание славянской классической литературы, значительно перефразировав великого поэта, — может мне еще на все четыре лапы встать?
Приняв позу, которой позавидовал бы балетный умирающий лебедь, Бегемот дурашливо заорал, — позор! Повешусь… — и, выхватив конец цепочки из рук Фагота, норовил забросить его на здоровенный сук над своей головой.
Но Фагот игры не принял.
— Так ведь можно и на костре сгореть, — укорил он спутника своим козлиным тенорком, — если местные хранители веры примут тебя за оборотня. По-моему, лучше все-таки побыть ученым цирковым котом, нежели корчиться в пламени и поминать своих предков.
— В обычаях здешнего народа забивать неугодных или преступников камнями, — ответил кот, и здесь кропотливо изучивший анналы истории, — хотя я предпочел бы костер. Так романтичнее.
— Скажи еще и теплее, — фыркнул Азазелло, намекая на привычку кота, при удобном случае, понежиться на солнышке.
— Значит так, — веско промолвил Фагот, выдирая цепочку из лап кота, — в этой экспедиции старшим мессир назначил меня…
Кот тотчас безропотно подчинился. Дисциплину он уважал, а необходимый шутовской ритуал был уже исполнен.
Беззлобно переругиваясь, броская троица вступила в разноголосье древней иудейской столицы.
Но Иерусалим трудно было чем-то удивить. Город являл собой, смешение языков, пестроту одежд и разнообразие рас. Он многое повидал в своей многовековой и запутанной истории. И многое пережил.
В 70 году очередной мятеж вспыхнул в Иерусалиме и полыхнул, охватив всю провинцию. Римские легионы полностью разрушили город, а место, где стоял Храм божий, было перепахано плугом, так что там не осталось камня на камне. Более миллиона евреев было истреблено, а остальные рассеяны по всей земле. Восстанавливали Иерусалим иноверцы…
На громадного кота посматривали, конечно, с интересом. Но диковинкой он, пожалуй, не был. Кот — существо привычное и земное. Ну, крупная особь и только.
Поразительна, пожалуй, была лишь реакция на него местных собак. Завидев чудовищного кота, две валявшиеся с высунутыми языками в пальмовой тени собаки, дружно прыгнули в сторону проходившего мимо извечного противника. Но, сейчас же застыли, как вкопанные. Шерсть на их холках стала дыбом, глотки издавали неясное рычание, перешедшее в жалобный скулеж. Они попятились, и первая из охотниц с визгом нырнула мгновенно в подворотню приземистой кособокой лачуги. Выгнув дугой спину, кот злобно зашипел ей вслед, а затем распрямился и с врожденной кошачьей наглостью пнул вторую задней лапой прямо в оскаленную морду. Казалось, заливистый собачий визг не успевал вслед за кинувшимся наутек вторым псом. В дальнейшем до столкновения дело не доходило — встречные псы с жалобным урчанием и поджатым хвостом стремительно уползали в сторону.