Страница 188 из 340
— А мне интересен узор на кофейной гуще. Почему это не наука?
— ОК, считай, что твоя гуща – тоже наука.
— Такая же наука, как, механика или биохимия, которыми я тоже занимаюсь?
— Разумеется, нет! Это – серьезные занятия, а гуща – это научное хобби.
Мак Лоу удовлетворенно кивнул и закурил принесенную Нитро сигару.
— Следовательно, науки делятся на серьезные и чепуховые.
— Зачем обязательно все делить? – спросила Жанна.
— Чтобы общество не путало кофейную гущу с серьезными вещами и не слушало всяких культуртрегеров, дающих советы из сочинений древних ближневосточных эпилептиков.
Жанна задумчиво побарабанила кончиками пальцев по столу.
— А если общество хочет выслушать и ученых, и культуртрегеров, и узнать обе позиции, чтобы сделать осознанный выбор в условиях состязательности сторон?
— Правильный подход! — воскликнул Мак Лоу, — Если общество платит неким людям за нематериальную деятельность, то они обязаны объяснить обществу: что оно получит за эти деньги. Как в бизнес–проекте: вот инвестиции, вот период, вот отдача. Только так! Болтовня об улучшении нравов, вечных ценностях или поиске истины – не в счет! Если вы можете улучшить нравы — покажите кривую падения преступности. Если у вас есть вечные ценности – предъявите независимую оценку в фунтах или долларах. А если вы ищете истину – то расскажите об эффекте от ее применения к инженерным задачам.
Канадка снова отстучала кончиками пальцев на столе ритм марша.
— На счет нравов, я согласна. Ни одна педагогическая или религиозная систем нравы не улучшила. О вечных ценностях: это намек, что они — фикция. Но как быть с истиной?
— Истина – тоже фикция, — ответил Мак Лоу, — Культовый объект. Кофейная гуща. Ее не существует. Если ученый начинает заниматься такой чепухой, как поиск истины, то его наука становится самоценной, и пусть он сам за нее платит. Ты не задумывалась о том, почему многие крупные физики в какой–то момент докатились до такого маразма, как толкование священных книг? Это — синдром поиска истины. Устав искать то, чего нет в природе, человек начинает искать это в метафизике, и становится слюнявым идиотом.
— Ты – убежденный противник религии? – спросила Жанна.
— Ни в коем случае! Я прекрасно отношусь к религии. Обе мои жены очень религиозны. Они празднуют все праздники, совершают красивые ритуалы. Это здорово помогает в жизни. Ты же читала определения. Там все правильно. Искусство, религия и наука – это полезные штуки, до тех пор, пока они направлены на материальную практику. Но, если они становятся самодостаточными, то от них один вред. Они становятся паразитами на материально–информационной базе общества. Т.н. «культурный прогресс» — это ни что иное, как информационная дегенерация. Религия превращается в педагогику, наука – в культ фантомной истины, а интеллектуал — в болтливого дегенерата, в интеллигента…
— Секунду, Мак, ты говоришь, что твои жены религиозны. А какая у них религия?
— Atieonuroa, — ответил он, — Огромная зеленая черепаха. Очень трогательно.
— Про черепаху расскажу я! – крикнула Фэнг, — Все равно меня оттерли от пульта!
— Потому, что ты все время подкалываешь, — обосновал Снэп.
— Такой у меня характер, — призналась она и перескочила за стол к Мак Лоу и Жанне.
Удобно усевшись на коленях у дока, она взяла со стола тот самый лист бумаги, быстро оторвала от него полоску, получив квадрат, сложила этот квадрат раз десять по разным линиям, вытащила у дока из кармана фломастер, стремительно нарисовала несколько фигур и линий, и положила перед Жанной смешную бумажную черепашку–оригами.
— При чем тут религия? – озадаченно спросила канадка.
— Мы верим примерно в такую черепаху, — пояснила Фэнг.
— В смысле, эта черепаха – ваше божество?
— Нет, это – черепаха! Разве ты не видишь?
— Гм, — Жанна осторожно погладила бумажное существо по панцирю, — Я вижу, что это черепаха. Но что значит, вы в нее верите?
— Просто: мы в нее верим. В честь Atieonuroa есть 13 праздников в году: праздник рейда любви, воздушного змея, морской коровы, бумажных фонариков, лунной жабы, ярких цветов, длинной волны, бамбуковой флейты, солнечного паруса, медоносного шмеля, каменного лабиринта, каучукового мячика, и рогатой улитки. Что тут непонятного?
Канадка оказалось в полном лингвистическом тупике, и не представляла, что можно спросить для прояснения сущности загадочного культа зеленой черепахи. К счастью, остальные тинейджеры как раз завершили грубый эскиз 3d модели jumblies–pueblo, и возвестили об этом событии радостным воплем. Жанна ожидала увидеть что–то вроде поселков Элаусестере, и не сильно ошиблась. Действительно, никаких зон приватности здесь не было – и пришлось признать, что док Мак прав: местные ребята считают более важными другие вещи. Зданий тут не было вообще: их заменяли прозрачные штуки на высоких тонких ножках. В центре правого торца цилиндра стояло фальш–солнце (сразу возникла мысль: штуки на ножках — прозрачные не ради демонстративного отказа от приватности, а просто чтобы не загораживать свет). Из левого торца в сторону фальш–солнца, вдоль оси цилиндра, был вытянут огромный прозрачный пузырь.
— А это что за объект? – спросила канадка, тыкая пальцем в изображение пузыря.
— Как что? — удивилась Оюю, — Океан. Если в невесомости раскрутить колбу с водой, то получится кольцевая лужа на стенке. Ну, скажем, не океан, а такой большой бассейн.
— Где вы возьмете столько воды? – поинтересовалась Дилли.
— Достанем где–нибудь, — беспечно ответила Рибопо.
— Мы много слизали с «Hivaete», — добавил Снэп, сменил картинку и на экране возникли две модели маленьких орбитальных «бочек», — Справа американский «Genesis–V». Бочка 10 метров в высоту, столько же в диаметре. Разбита на 2 дольки в осевой плоскости, на 4 этажа поперек. На Земле это классно, но в невесомости — ни поесть по–человечески, ни посрать, ни помыться. Слева — «Hivaete». Размеры те же, но разбивка на два радиальных уровня. При вращении 1 оборот в минуту, на 1–м вес, как на Марсе, на 2–м — как на Луне. Итого: плантация 3 сотки и микро–море на чердаке. Комфортабельный fare на 7 персон.
— Она уже функционирует? — спросила Жанна.
Снэп печально помотал головой.
— Даже не начинали строить. Типа, 250 миллионов фунтов — дорого. Genesis–V давно в космосе, а Hivaete, который в сто раз дешевле и в тысячу раз лучше — только в 3d.
— Потребителя нет, — сказала Фэнг, — Околоземные орбитальные базы на фиг не нужны. Когда начнется что–то серьезное на Луне, эта бочка будет в тему. Если не устареет.
— Умеешь плюнуть соседу в пиво, — оценил Снэп последнюю фразу, — где научилась?
— Врожденный талант, — лаконично ответила та.
Мак Лоу посмотрел на часы.
— Девочки, не пора ли нам домой? Желательно до 11 вечера забрать наших детей у Вуа, поскольку там спать ложатся рано. Не будем ставить людей в неудобное положение.
— Ладно, — вздохнула Рибопо, — Если ты споешь колыбельную…
— Детям или тебе? – уточнил Мак.
— Сначала – детям, — ответила она.
— Идея с колыбельной мне нравится! — заявила Фэнг.
— Тогда идем, — резюмировал док, поднимаясь из–за стола, — Жанна, если завтра будешь гулять по окрестностям и захочешь пообщеться – call us. Хабба, дай, пожалуйста, Жанне pentoki, и включи в мой счет. Кстати, вот этих ребят тоже туда включи.
— ОК, — коротко отозвался бармен.
— Мы сами можем заплатить! – обиженно заявила Оюю.
— Не сомневаюсь, — с улыбкой, сказал Мак, — Но мне ужасно понравился этот эскиз, а получать удовольствие за чужой счет — неэтично. Хоть что–то я должен заплатить.
— Договорились, — согласился Снэп, — если надо что–то еще нарисовать – aita pe–a.