Страница 5 из 62
Сам дом таков, как был. Успели в немМы перестроить лишь одно крыло —60: Солярий там: прозрачное стекло,Витые кресла и, вцепившись крепко,Телеантенны вогнутая скрепкаТорчит на месте флюгера тугого,Где часто пересмешник слово в словоНам повторял все телепередачи:"Чиво-чиво", повертится, поскачет,Потом "ти-ви, ти-ви" прозрачной нотой,Потом — с надрывом "что-то, что-то, что-то!"Еще подпрыгнет — и вспорхнет мгновенно70: На жердочку, — на новую антенну.Я в детстве потерял отца и мать,Двух орнитологов. ВоображатьЯ столько раз их пробовал, что нынеИм тысячи начту. В небесном чине,В достоинствах туманных растворясь,Они ушли, но слов случайных связьПрочитанных, услышанных, упряма:"Инфаркт" — отец, а "рак желудка" — мама.Угрюмый собиратель мертвых гнезд80: Зовется "претеристом". Здесь я рос,Где нынче спальня для гостей. Бывало,Уложен спать, укутан в одеяло,Молился я за всех: за внучку няниАдель (видала Папу в Ватикане),За близких, за героев книг, за Бога.Меня взрастила тетя Мод. НемногоЧудачка — живописец и поэт,Умевший точно воплотить предметИ оживить гротеском холст и строчку.90: Застала Мод малютку, нашу дочку.Ту комнату мы так и не обжили:Здесь сброд безделиц в необычном стиле:Стеклянный пресс-папье, лагуна в нем,Стихов на индексе раскрытый том(Мавр, Мор, Мораль), гитара-ветеран,Веселый череп и курьез из "Сан":"'Бордовые' на Чапменском ГомереВломили 'Янки'" — лист прикноплен к двери.Мой бог скончался юным. Поклоненье100: Бессмысленным почел я униженьем.Свободный жив без Бога. Но в природеУвязнувший, я так ли был свободен,Всем детским небом зная наизустьЗлатой смолы медвяный рыбий вкус?В тетрадях школьных радостным лубкомЖивописал я нашу клетку: комКровавый солнца, радуга, муарКолец вокруг луны и дивный дарПрироды — "радужка": над пиком дальним110: Вдруг отразится в облаке овальном,Его в молочный претворив опал,Блеск радуги, растянутой меж скалВ дали долин разыгранным дождем.В какой изящной клетке мы живем!И крепость звуков: темная стенаОрдой сверчков в ночи возведена, —Глухая! Замирал я на холме,Расстрелянный их трелями. Во тьме —Оконца, доктор Саттон. Вон Венера.120: Песок когда-то времени был меройИ пять минут влагались в сорок унций.Узреть звезду. Двум безднам ужаснуться —Былой, грядущей. Словно два крыла,Смыкаются они — и жизнь прошла.Невежественный, стоит здесь ввернуть,Счастливее: он видит Млечный Путь,Лишь когда мочится. В те дни, как ныне,Скользя по веткам, увязая в тине,Бродил я на авось. Дебел и вял,130: Мяча не гнал и клюшкой не махал.Я тень, я свиристель, убитый влетПоддельной далью, влитой в переплетОкна. Имея разум и пять чувств(Одно — чудное), в прочем я был пустИ странноват. С ребятами игралЯ лишь во сне, но зависти не знал, —Вот разве что к прелестным лемнискатам,Рисуемым велосипедным скатомПо мокрому песку.Той боли нить,140: Игрушку Смерти — дернуть, отпустить —Я чувствовал сильней, пока был мал.Однажды, лет в одиннадцать, лежалЯ на полу, следя, как огибалаИгрушка (заводной жестяный малыйС тележкой) стул, вихляя на бегу.Вдруг солнце взорвалось в моем мозгу!И сразу ночь в роскошном тьмы убранствеСпустилась, разметав меня в пространствеИ времени, — нога средь вечных льдов,150: Ладонь под галькой зыбких берегов,В Афинах ухо, глаз — где плещет Нил,В пещерах кровь и мозг среди светил.Унылые толчки в триасе, тениИ пятна света в верхнем плейстоцене,Внизу палеолит, он дышит льдом,Грядущее — в отростке локтевом.Так до весны нырял я по утрамВ мгновенное беспамятство. А там —Все кончилось, и память стала таять.160: Я старше стал. Я научился плавать.Но словно отрок, чей язык однаждыНесытой девки удоволил жажду,Я был растлен, напуган и заклят.Хоть доктор Кольт твердил: года целят,Как он сказал, от "хвори возрастной",Заклятье длится, стыд всегда со мной.