Страница 40 из 47
У них были умелые руки: они делали гнезда, сосуды для воды, веревки. Впрочем, их культура не имела технологического уклона. У них были кое-какие орудия, но, видимо, они предпочитали ими не пользоваться.
Культура их казалась странной: без песен, без шуток, без игр. Самой странной была ее неизменность: шли тысячелетия, а перемен почти не происходило. Как будто существа ждали чего-то, какого-то благоприятного случая…
Существа никогда не проявляли дружелюбия. Эльстон считал, что вряд ли они испытывают когда-нибудь жалость или сострадание. И в то же время они выразили желание помогать трем людям.
Почему?
Все эти пустые дни и нелегкие ночи Эльстону не давал покоя один и тот же вопрос. Почему?
Однажды неизбежное случилось. Люди совершили ошибку. Состояние Роджера Пеннока быстро ухудшалось — от него остались кожа да кости. Нервная система биолога так истрепалась, что он постоянно дергался. Трудно было представить его прежним: лысоватым, склонным к полноте, всегда медлительным и методичным. Сейчас он был близок к сумасшествию. Как-то после полудня он появился у гнезда Эльстона.
— Мне нужен твой нож! — заявил он. Эльстон взглянул на него.
— Нож? Для чего?
— Мне нужен твой нож! — голос Роджера срывался до крика.
— Успокойся, Рог. Конечно, дам. Но что ты собираешься им делать? — Эльстону очень не хотелось отдавать нож. Роджер улыбнулся.
— Я хочу немного насолить им, — заявил он таинственным шепотом.
— Как же ты собираешься это сделать?
Роджер сунул голову в гнездо.
— Я хочу сделать себе копье.
— Послушай, Рог. Мы не можем напасть на них. Мы даже не можем угрожать им. Ты можешь их не любить, но пойми, они единственная наша надежда.
— Ты думаешь, я сумасшедший! — крикнул Роджер.
— Да нет же, Рог. Но…
— Что но?! Ты же сам говорил, чтобы мы пошевелили мозгами. Вот я и пошевелил. Мы должны спуститься наконец с этих деревьев, слышишь? Когда мы это сделаем, нам понадобится оружие. Если мы останемся в лесу, я могу сделать копье. Для этого нужна только крепкая прямая палка с острым концом. Я могу вырезать его хотя бы вон из той ветки, что торчит справа. Ведь это лучше, чем ничего, а? Скажи?
Эльстон колебался. Если бы он был уверен, что Роджер применит оружие только при необходимости, пожалуй, эта идея была бы недурна. Роджер чувствовал бы себя спокойнее с оружием.
— Ладно, — сказал он. — Делай свое копье. Но пусть оно лежит в моем гнезде, пока мы не спустимся вниз. Я не хочу, чтобы ты поранил себя, если потеряешь сознание. Идет?
— Идет, — биолог улыбнулся. — Наконец-то мы избавимся от них!
Эльстон дал ему нож.
Роджер пополз вдоль ветки. Он выбрал сук, нависший над одной из троп, которой пользовались существа. Эльстон десятки раз видел, как они хватались за сук, но никогда не думал, что из него можно сделать оружие.
Роджер открыл нож. Это был всего лишь перочинный нож, которым Эльстон чистил трубку, но лезвие было отличное. Много надо было времени для подобной работы. Роджер располагал временем. Он начал резать сук, делая круговой надрез. Работа шла медленно. Белые стружки летели вниз. Роджер обливался потом, но впервые за много дней он был счастлив, даже напевал что-то.
Шли часы. Солнце стало садиться, и черные тени окутали деревья, подул легкий ветерок.
Существа зашевелились в своих гнездах.
Роджер уже глубоко врезался в сук, тот начал потрескивать. Он сунул нож в карман, схватился за сук обеими руками и навалился на него изо всех сил. Сук треснул в месте надреза, но все еще держался.
Роджер стал резать волокна, которые держали сук. Все остальное произошло мгновенно. Существа вышли из своих гнезд. Лица были совершенно бесстрастны, они не издали ни звука, желтые глаза их мерцали.
Они в одну секунду окружили Роджера, схватили своими могучими руками и бросили вниз. Он кричал, пока не ударился об одну из нижних ветвей. Потом полетел дальше. Глухой удар о землю, последний сдавленный крик.
Тони выскочил из гнезда, гневно сжав кулаки. Эльстон схватил его за плечо:
— Постой! — прошептал он.
— Они убили его, хладнокровно убили!
Эльстон почувствовал, как вся кровь хлынула ему в голову. Все, что он мог сделать, — это держать себя в руках.
— Постой! Все равно мы теперь ничем не можем помочь Роджеру. Мы будем следующими.
— Нет. Смотри, они возвращаются. На нас они не сердятся. Что-то Роджер сделал не так…
Существа не обращали на людей никакого внимания. Два или три ощупывали сломанный сук, пытаясь приладить его, но ничего но получалось. Они оставили его висеть и занялись едой.
— Дурак! — сказал Эльстон.
— Он же ничего им не сделал, он только хотел…
— Не он. Это я дурак. Я должен был подумать заранее, должен был предвидеть.
Тони покачал головой и глянул вниз.
— Тоже мне, мыслитель. — Эльстон тяжело вздохнул и отбросил волосы со лба. — Понимаешь, Тони? Сук — это часть их тропы. Они всегда хватались за него, мы оба видели это десятки раз. Лес — их дом. А мы этого не поняли. Они же не понимают нас. Для них поступок Роджера — бессмысленный акт разрушения, даже, пожалуй, враждебный. Они строят свои гнезда почти у стволов и никогда не ломают сучья близ тропы. Возможно, это своего рода табу.
— Какая разница? Рог мертв.
— Да, да. Я в этом виноват. Но мы должны понять, почему так произошло.
— Понять! — фыркнул Тони. — Да мы не поймем их и через тысячу лет.
Эльстон взглянул на него.
— Хорошо, Тони. Ты хочешь с ними сражаться? Да, мы, может быть, прикончим одного или двух, прежде чем они справятся с нами. Я пойду с тобой, если ты так решил.
Тони покраснел.
— Прости. Но этот его крик…
— Но вряд ли Рог захотел бы, чтобы мы пожертвовали собой ради мщения. Рог хотел вернуться домой. Все, что мы можем сделать для него, — это попытаться осмыслить его гибель.
— Что мы можем предпринять?
— Мы должны уйти, готовы мы к этому или нет. Нам везло, нам до сих пор фантастически везло. Так или иначе, мы совершим еще какую-нибудь ошибку. Теперь или никогда! Именно сейчас мы должны оставить гнезда.
— У нас нет никаких шансов, ты же знаешь. Пятьсот миль… Нет, это невозможно.
— Ты хочешь остаться здесь после всего, что произошло?
На этот вопрос мог быть только один ответ.
Сильные сухие пальцы выпустили кисть Эльстона, и он очутился на земле. Он стоял, качаясь, с трудом удерживая равновесие. Долгие месяцы его ноги не касались твердой почвы, он чувствовал, что его окружает чужой, враждебный мир.
Тони спрыгнул рядом с ним, он ухватился за дерево, чтобы не упасть. Существа остались наверху. Ни слова прощания.
Они нашли изуродованный, распухший труп Роджера. Эльстон и Тони сняли верхний мягкий слой почвы и похоронили его. Эльстон отыскал свой нож и сунул его в рваный карман.
Было раннее утро. Бледные лучи солнца с трудом пробивались вниз через мир, который они покинули. Существа сейчас как раз укладывались спать. Если они с ними не встретятся…
Но лучше об этом не думать.
Эльстон глубоко вздохнул.
— Пошли, дружище. Пять миль в день, коли повезет. Четыре месяца — и мы на базе. Мы можем это сделать. Главное — идти день за днем.
У них не было компаса. Они боялись идти по саванне, где могли ориентироваться по звездам и солнцу. Лес же был лабиринтом, зеленым живым лабиринтом.
— Вот она, — произнес Эльстон, указывая рукой на отметку — круг из желтых листьев, прикрепленных к стволу чуть ниже того места, где начинались ветки. Он четко выделялся на черной коре. Каждую ночь существа будут размечать маршрут дальше. Людям оставалось идти по тропе.
Они тронулись в путь.
В этой части леса почти не встречалось зарослей, затруднявших движение. Но внизу стояла жаркая духота. У них не было обуви. Они сильно ослабли, питаясь только плодами и яйцами, но шли, упорно шли в этой жаре, окруженные тучей насекомых. Разбитые ноги кровоточили, тело ломило… Они шли, руководствуясь отметками, веря в них потому, что больше не во что было верить.