Три новеллы

— А в каких, собственно, целях вы хотите приобрести билеты? — прервал, наконец, молчание Цугами.

— Для рекламы.

— Интересно. — Цугами почувствовал, как у него свело скулы и вспыхнуло желание дать отпор этому самоуверенному юнцу. — Объясните, каким образом вы намерены осуществить рекламу. Пока я это не уясню, весьма затруднительно дать вам определенный ответ.

Цугами с удивлением отметил про себя, что, подражая Миуре, он избрал такой же отрывистый и деловой тон разговора. Это вызвало у него легкое раздражение. По словам Миуры, он к каждому входному билету, приобретенному с двадцатипроцентной скидкой, приложит пакетик со своими таблетками «Свежесть». Таким образом, зритель, купивший входной билет, получит как премию пакетик «Свежести» стоимостью в семь иен. Газете тоже будет польза, поскольку премия к билету в виде пакетика «Свежести» привлечет новых посетителей.

— Итак, вы приобретаете билеты с двадцатипроцентной скидкой и к каждому приложите свою «Свежесть» стоимостью семь иен. Скажите, вся эта операция принесет вам прибыль или убыток?

— По моим расчетам, ни то, ни другое.

— Значит, ни прибыли, ни убытка? — Цугами глядел на Миуру с притаившейся в уголках губ легкой усмешкой. — Короче говоря, вы получите возможность бесплатно рекламировать вашу «Свежесть».

— Верно, в том случае, если мы распродадим все билеты. — На этот раз усмехнулся Миура. — Если же часть не будет продана, то сумма убытков окажется тем выше, чем больше останется в кассе билетов. Здесь я, безусловно, иду на определенный риск, в некотором смысле даже на аферу.

Миура все это время смотрел прямо в лицо Цугами и лишь на мгновение опустил глаза, когда прикуривал от зажигалки. А Цугами все еще не мог решить, выгодно ли для газеты предложение Миуры. Он быстро подсчитал, что продажа всех билетов с двадцатипроцентной скидкой в случае успеха их предприятия сократит доход на шестьсот восемьдесят тысяч иен, что было бы крайне досадно. В то же время его привлекала идея получить вперед сразу восемьдесят процентов всей стоимости билетов — особенно теперь, когда он ломал себе голову, как раздобыть всего лишь сто тысяч иен, о которых просил Тасиро. Но в тот самый момент, когда он услышал от Миуры с вызовом брошенные слова «иду на аферу», его решение окончательно созрело:

— К сожалению, не могу принять ваше предложение. Боюсь, если каждому посетителю будут вручены пакетики со «Свежестью», неизбежно создастся впечатление, будто бой быков проводится за ваш счет.

— В самом деле? — разочарованно произнес Миура, и Цугами показалось, что кровь стала медленно отливать у него от лица. Тогда Цугами, впервые ощутив свое превосходство над младшим по возрасту Миурой, решил кинуть ему спасительную веревку.

— Все билеты уступить вам не представляется возможным, но, если уж так вам это необходимо, могу предложить пять тысяч билетов на первые ряды — по пятьдесят иен.

— На первые ряды? Это меня не устраивает. — Голос Миуры звучал надменно. Видимо, на него подействовал тон Цугами, и он произнес эту фразу не как человек, которому отказано в просьбе, а так, будто сам отказывается от сделанного ему предложения. — Моя реклама не рассчитана на посетителей, которые приобретают билеты на лучшие места. Даже скупив у вас все билеты, я заранее исключаю именно самые дорогие из сферы воздействия рекламы «Свежести».

По словам Миуры, после войны многое переменилось. Прежние средние классы, с удовольствием покупавшие снадобья вроде «Свежести», которые в общем-то не представляют собой лекарства в истинном смысле слова, обнищали и приобретают на зрелища лишь самые дешевые билеты, а лучшие места теперь занимают представители новых влиятельных прослоек, которых «Свежесть» абсолютно не интересует, и рекламировать им эти таблетки — все равно что пускать деньги на ветер.

— Так как же? — заключил Миура. — Может, все же уступите мне все дешевые билеты?

— Не могу. Как раз дешевые билеты разойдутся сами собой без всякой рекламы. А вот в дорогих я не уверен.

— Крайне сожалею, что нам не удалось договориться, — вздохнул Миура. Он на минуту задумался, потом решительно встал и, глядя в упор на Цугами, сказал:

— По сведениям бюро погоды в ближайшие дни ожидается дождь.

— Знаю, — перебил Цугами этого невоспитанного юнца. — Для нашей газеты нынешнее предприятие тоже связано с риском.

— Ну что ж, — произнес Миура, беря шляпу. Видимо, он понял, что дальнейшие переговоры ни к чему не приведут, и на его лице появилась непринужденная улыбка. До чего же деловой и неунывающий юноша, подумал Цугами.

— Позвольте мне все же завтра часов в девять утра снова заглянуть к вам. А до этого прошу еще раз обдумать мое предложение.

— Заходите, пожалуйста, но вряд ли вы услышите что-либо новое.

Беспричинная печаль и усталость и ко всему прочему сожаление нахлынули на него и отравили душу после ухода Миуры. Наверно, следовало бы договориться с ним о продаже хотя бы половины билетов — наличные деньги сейчас так нужны… И что же такое есть в Миуре, что не позволило пойти ему навстречу, думал Цугами. Однако он вскоре отбросил в сторону свои размышления: предстояло еще так много сделать для организации зрелища.

Наскоро перекусив в кафе, Цугами направился в редакцию и стал просматривать только что вышедший пробный оттиск газеты. Треть полос занимали материалы, связанные с «бычьим сумо». Фотографии шествия быков, снятые в Санномия, казались чересчур броскими, но все же подходящими, если учесть, что до начала состязаний оставалось всего два дня. Неплохо была написана молодым репортером и статья — в меру живо и остроумно. Итак, с этим в порядке. Цугами, облегченно вздохнув, закурил. На сегодня оставалось еще завершить два дела: найти сто тысяч иен и решить вопрос с кормом для быков.

В три часа дня Цугами вышел из редакции, сел в машину и направился в офис Окабэ в Амадзаки. Машина остановилась у обширного двухэтажного деревянного здания, которое занимала компания «Хансин когё». Дом, целиком покрашенный в бледно-зеленый цвет, сверкал широкими окнами, что делало его похожим на санаторий. Обширный кабинет президента компании находился на первом этаже. За огромным столом сидел развалившись Окабэ. Увидев Цугами, он с возгласом: «Ага, вот вы и пожаловали!» — крутанулся на вращающемся кресле и с самодовольным видом уставился на вошедшего. В углу кабинета топилась железная печка, от которой волны тепла распространялись по комнате. Несмотря на пасмурный день, в кабинете было светло: южная стена была сплошь из стекла. Со времени их последней встречи в минувшем году в подвале того мрачного здания в Умэде Окабэ сильно сдал.

С присущей ему наигранной доброжелательностью он разлил по стаканам принесенное служителем виски.

— Эта штука все же лучше, чем чай. Пейте — и не будем сегодня спешить.

Он заставил Цугами выпить пару стаканчиков, сам же успел опрокинуть четыре, глотая виски так, будто запивал водой лекарство. С каждым стаканчиком Окабэ на глазах веселел и становился все более красноречивым. Цугами сказал, что время его очень ограничено: через два дня бой быков и дел невпроворот. На что Окабэ ответил:

— Всю работу надо перекладывать на подчиненных. Ваша обязанность — составлять планы и требовать их исполнения. И все! Сверх того ничего делать не следует. Взгляните на меня! Я целыми днями сижу здесь без особых забот. Вы, наверно, подумаете, что в таком случае без меня можно обойтись. Ничего подобного! Исчезни я — ив тот же день вся эта компания развалится. — Окабэ беспечно рассмеялся.

— У нас в газете по-другому… — начал Цугами, но Окабэ перебил его:

— Верно! И все же если до сих пор вам еще приходится суетиться, значит, с боем быков дело не выгорит! Поэтому оставьте все ваши заботы, садитесь и пейте виски.

Окабэ, видимо, оседлал любимого конька и начал увлеченно излагать свое кредо о том, как добиться успеха, подкрепляя его эпизодами из собственной жизни.