Страница 19 из 29
— А вы сами как считаете? — Возможно, спрашивать об этом было не совсем удобно, но Дебре очень уж хотелось узнать, как относится к африканскому гри-гри не кто-нибудь, а университетский профессор-африканец.
— Вы, тумбола, не можете устоять против соблазна, мерить все привычными европейскими мерками. Однако в Африке они годятся далеко не всегда, — ничуть не обиделся принц. — Я вам расскажу о таком случае. Как-то мне пришлось остановиться в хижине одного джу-джу. Я уже начал дремать в гамаке, когда за тонкой стенкой послышался какой-то шум, вернее, шелест травы. Я приподнял голову и увидел, как в дверь вползает огромная черная мамба, чей укус смертелен. Я схватил стоявшее у изголовья ружье, прицелился. Змея, очевидно потревоженная моим резким движением, поднялась на хвосте, готовая к атаке. В этот момент в хижину вбежал джу-джу и схватил мамбу в объятия. Он прижал ее к груди, лаская, как ребенка, а затем вместе с ней выскочил из хижины. Позже колдун объяснил, что эта змея его побратим…
— Кто? — Дебре показалось, что он ослышался.
— Побратим. Видите ли, сами посвященные верят не в перевоплощение в животных, а в то, что могут вступать с ними в кровное родство. Делается это так. Человек, чувствующий в себе силу «У», выбирает какое-нибудь животное, неважно, зверя, птицу или пресмыкающееся, с которым хочет породниться. С помощью других посвященных он отлавливает его. Потом делает ножом порез на теле этого животного и себе на руке, а затем прикладывает ранку к ранке, чтобы их кровь перемешалась. Отныне между ними заключается союз, который никто не в силах разрушить. Животное отпускают, но впредь оно будет по-прежнему безжалостно ко всем, кроме своего кровника. Стоит тому позвать, и дикий побратим тут же прибежит, приползет, прилетит и будет всячески помогать ему. Причем африканцы уверены, что, если побратима убить, умрет и человек.
Признания «человека-леопарда», дополненные принцем-профессором, давали обильную пищу для размышлений. По-видимому, гри-гри имело хотя и весьма своеобразную, но все-таки материальную основу. Правда, неясной оставалась природа «У», но тут Бика Акиа был бессилен помочь этнографу. Кстати, Дебре очень заинтересовала вера африканцев в четыре элемента, присущих человеку. Уж не поэтому ли ему предстоит пройти не два и не три, а именно четыре испытания? При случае нужно обязательно выяснить это, подумал он.
А пока… пока он решил непременно повидать «людей-крокодилов», благо принц снабдил их точным адресом в Габоне. Если они действительно могут поддерживать контакт с рептилиями, это будет неопровержимым свидетельством в пользу существования загадочной силы «У». Ведь, по мнению зоологов, дрессировка змей и крокодилов невозможна. Сколько лет на аренах цирков выступают укротители львов, тигров, пантер, даже белых медведей. Но до сих пор не было еще никого, кто бы сумел заставить аллигатора сделать что-либо более содержательное, чем сожрать дрессировщика на глазах у публики. Ни ласка, ни страх на пресмыкающихся не действуют.
Словно в ответ на мысли Дебре в тот же вечер в садике перед отелем появился заклинатель змей. Редкое для камерунской столицы зрелище собрало всех постояльцев. В отличие от индийских факиров он работал с похожими на пестрые ленты шумящими гадюками. Впрочем, это тоже был очень серьезный противник, быстротой не уступающий королевским кобрам. Как-то давно Дебре снимал бой мангусты с такой гадюкой: Хотя он поставил минимальную выдержку в одну пятисотую, все кадры вышли расплывчатыми.
На сей раз номер с мангустой в программу не входил. Тем не менее собравшиеся с интересом наблюдали, как танцевали змеи, повинуясь волшебной флейте. Секрет этого трюка был Мишелю неизвестен, но он твердо знал, что змеи лишены органов слуха и поэтому игра на флейте тут ни при чем. Он так и сказал об этом заклинателю, когда после представления они остались в садике одни.
— Я дам двадцать франков, если ты объяснишь, каким образом заставляешь змей повиноваться, — пообещал этнограф.
Африканец лишь вежливо улыбнулся.
Когда сумма вознаграждения дошла до ста франков, заклинатель раскрыл французу свой секрет. Оказалось, что все змеи были… его побратимами и поэтому выполняли любые приказы. Да, на самом деле они глухи, но зато хорошо видят и подчиняются дирижерской палочке — флейте, которой он задает им ритм танца. Если бвана не верит, заклинатель готов дать ему возможность убедиться в этом самому. Пусть он возьмет в руки любую из змей, и она не укусит его.
Естественно, этнограф предпочел отказаться от смертельно опасного опыта, на что, видимо, и рассчитывал заклинатель. Однако дальше последовало нечто неожиданное.
— Если бвана боится моих младших братьев, он может попробовать то же самое со старшим. Он совершенно безобиден. — С этими словами африканец извлек из плетеной корзины трехметрового удава и, прежде чем Дебре успел запротестовать, обвил змею вокруг его шеи.
Француз хотел сбросить с себя холодного гада, но, как и тогда с гиенами, руки у него словно отнялись. Он с ужасом почувствовал, что кольца змеи начали сжиматься — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. К лицу прилила кровь, в висках застучало, глаза полезли из орбит.
От страха он, наверное, потерял бы сознание, если бы не спасительная мысль, что заклинатель не может спокойно дать питону удавить белого бвану. Ему придется отвечать за это преступление. Так или иначе, он обязан выручить его.
Мутнеющим взором Дебре увидел, как африканец поднял флейту. В тот же миг змея ослабила свои кольца, и он смог глотнуть толику воздуха.
— Ты выдержал испытание. Твои помыслы чисты, — услышал француз знакомую формулу.
От денег заклинатель отказался, заявив, что лишь исполнил волю Мбока.
Нельзя сказать, чтобы после пережитых неприятных минут Дебре горел желанием поближе познакомиться с «людьми-крокодилами». Однако отступать было поздно. Кто знает, не сочтет ли это всемогущий Мбок позорной трусостью и не устроит ли ему еще худшее испытание…
…Первое, что отметил этнограф, когда добрался до Пого, деревни, где жили братья рептилий, была необычная для тропической Африки местность. Холмистая, поросшая кустами и редкими деревьями, она вся была изрыта, как оспинами, множеством стоячих прудов. Очевидно, телепатический телеграф действовал безотказно, потому что Дебре встретил главный «человек-крокодил». «Пакунда, секретарь по крокодилам», — важно представился он. Это был босоногий мужчина маленького роста со вздыбленной шевелюрой и быстрыми движениями, сносно говоривший по-французски.
Без всяких наводящих вопросов он рассказал, что в Пого находится «школа-интернат» для отмеченных печатью «У» мальчиков, решивших избрать себе в побратимы крокодилов. Такое родство — дело далеко не простое, поэтому без учебы не обойтись. Относительно учебной программы Пакунда не сказал ни слова, лишь намекнул, что к этой тайне допущены только посвященные. В заключение «секретарь по крокодилам» взялся продемонстрировать приезжему бване, какие добрые отношения существуют у них с побратимами.
Для этого в сопровождении ватаги мальчишек они отправились на берег ближайшего озера. В неподвижной воде не было намека на крокодилов. Зато на песке Дебре безошибочно узнал следы их длинных тел и когтистых лап. По знаку Пакунды его ученики зашли в воду и разом тоненько засвистели. Этнограф решил помочь им и тоже начал подсвистывать. Однако «секретарь» немедленно остановил его, строго-настрого велев соблюдать тишину.
Прошло минут пятнадцать — двадцать, но крокодилы не появлялись.
— Они спят, — сделал вывод Пакунда. — Придется мне самому их разбудить.
Он быстро разделся и бросился в озеро. Французу показалось, что его не было целую вечность. Наконец метрах в десяти от берега вынырнула лохматая голова.
— Сейчас придут, — буднично сообщил африканец. Вода едва успела успокоиться, как ее гладь в самом центре словно трещиной разрезало нечто похожее на полувсплывшее бревно. И сейчас же неподалеку появились похожие обрубки. Крокодилы были на подходе.