Уникум

Родька смутно догадывался, что ему уготовано нечто ужасно гадкое.

Теперь, когда удалось как следует рассмотреть незнакомца, Родька только удивлялся, как он мог подойти близко к такому страшному мужику. Сейчас он казался мальчику противным болезненным стариком. А что еще можно было сказать о человеке с такой грязно-белой кожей, похожей на ветошь, с глазами, ввалившимися в глубокие черыне ямы. Страшная рожа. И руки у него дрожат, так и прыгают. Точно, маньяк какой-то…

Много раз незнакомец присаживался на тахту, словно отдыхая. И сейчас он сидел на краю и испытующе смотрел на мальчика. И глаза его странно потемнели и запали еще больше. Он дышал тяжело, медленно и осторожно, словно от каждого вздоха ждал боли.

Смотреть на этого лохматого типа было противно и страшно. Родька прижался спиной к стене и действительно не решался ни пошевелиться, ни открыть рот. А ну как прибьет или придушит? Так оно, скорее всего, и будет… Зачем же незнакомец еще притащил чужого мальчишку к себе домой, как не для дурного дела?.. Наверняка, он псих… Может быть, его даже ищут…

Время уже перевалило за полдень. Если придется провести здесь ночь, вот дома переполоху-то будет! Ой, как влетит от родителей!.. Наверное, утром в милицию заявят, искать будут… Найдут ли?

Вспоминая отцовский гнев по пустяшным поводам, Родька даже представить себе боялся, что ждет его теперь, когда он натворил такое. Отец за такое просто шкуру спустит. Говорили же: никуда не ходить с незнакомцами. Столько маньяков вокруг развелось. Поймают мальчишку, помучают, поиздеваются, а потом все равно убьют… Нет уж, пусть лучше отец семь шкур спустит, чем вот этот, с запавшими в яму глазами… Только бы живым отпустил…

Родька снова уставился на пыльные хлопья под тахтой. Лучше уж туда смотреть, чем на сидящего рядом психа.

— Ну что, пришел в себя? — хрипло произнес мужчина.

Родька вздрогнул и взглянул исподлобья на незнакомца.

Голос прозвучал беззлобно, но Родьку это как-то не успокоило, и он не ответил.

— Как тебя зовут? — проговорил мужчина, не сводя глаз с замершего в углу мальчика. Не дождавшись ответа, мужчина покачал головой и укоризненно заметил: — Тебя что, не учили отвечать на вопросы старших? Я хочу знать твое имя!

— Зачем? — прошептал Родька.

— Затем, что мне нужно знать это, — раздраженно отозвался мужчина.

Он резко встал, шагнул в угол. Он не замахивался, даже рук не поднимал, но раздраженного голоса Родьке было достаточно:

— Меня зовут Родион, — торопливо пробормотал он, глядя, как две худые длинные ноги в джинсах приближаются к нему.

— Лет тебе сколько?

— Тринадцать.

— Неужели? — удивился мужчина. — Странно… Там на улице мне показалось, что ты на пару лет старше…

Родька с надеждой вскинул голову. Может быть, теперь похититель его отпустит? Что связываться с малолеткой? Себе дороже…

Незнакомец присел на корточки, протянул руку, провел пальцем по горящей коже над верхней губой мальчика:

— Больно? Ничего, усы у тебя еще вырастут… А к боли привыкай. Настоящей ты еще наверняка не пробовал…

От прикосновения чужой страшной руки Родька оцепенел и скорчился. От отвращения и страха сам по себе запрыгал подбородок.

— Ну-ну, малыш, не дергайся, — усмехнулся мужчина. — Тем более, что это бесполезно. Отсюда ты все равно не уйдешь, пока я не сделаю с тобой все, что мне надо… А ну-ка, посмотри мне в глаза!

Родька послушался. Глаза незнакомца словно выглядывали из черной пропасти. Жутко!

Мужчина выпрямился, отошел к двери, обернулся на пороге, чему-то усмехнулся и вышел в коридор.

Родька обвел взглядом комнату. Здесь почти не было мебели. Тахта, стул, тумбочка да голые стены с не очень чистыми обоями, пыль да грязь. Нет даже телефона. Будь в квартире аппарат, можно было бы добраться до него, пока незнакомец так неосмотрительно оставил свою жертву без присмотра. Можно было бы успеть набрать если не свой домашний номер, то уж ноль-два точно…

Незнакомец долго не появлялся, и в квартире было тихо, из коридора не доносилось ни звука. Родька встал на ноги и, стараясь ступать бесшумно, шаг за шагом двинулся к двери.

Он почти уже выбрался в коридор, когда мужчина появился прямо перед ним.

Родька в ужасе отпрянул назад, запнулся об угол тахты и упал. От страха и досады слезы брызнули из глаз…

— Что ревешь, герой? Сбежать захотел? — недобро уточнил мужчина. — Не выйдет, дружок… Плачь не плачь, а не выйдет. А ну-ка, в угол!

Родька торопливо отполз обратно в угол.

Он даже не вспоминал о тех бесстрашных героях, смельчаках и суперменах, на месте которых он любил представлять себя чуть ли не каждый день. Наверное, тех книжных и киношных суперменов в детстве не ловили маньяки, от того они и понятия не имели, что в жизни кое-чего стоит бояться.

— Ишь ты, бежать собрался, — проворчал похититель. — Сначала настоящая боль, приятель, а потом уже свобода…

Мысли смешались в голове мальчишки. Теперь даже на родительский гнев ему было наплевать. Он понял одно: незнакомец пообещал ему настоящую боль…

Родька всхлипнул, закрыл лицо локтем, торопливо утер рукавом сопли.

— Прекрати, — устало сказал незнакомец, садясь на тахту. — Я-то думал, ты просто изнеженный юнец, а ты еще совсем ребенок… Будем считать, что ты меня разжалобил…

— Вы меня отпустите? — обомлел Родька.

— Может быть, но не сразу… — задумчиво проговорил мужчина, потирая грудь.

Напряженно сжавшись, Родька внимательно слушал хрипловатый голос и пытался понять, что же такое хотел этот псих сделать с ним, и над чем он теперь раздумывает.

Мужчина вдруг грустно улыбнулся:

— Забавный ты, приятель, этакий домашний мальчишка… Наверное, ерундой всякой занимаешься? Математика, английский, фортепиано?..

— Скрипка, — тоскливо подтвердил Родька.

— Драться, наверное, не любишь, да и не умеешь?

— Не умею… — еле слышно прошептал Родька.

Родьке вдруг стало так жаль себя и почему-то стыдно за то, что дожив до тринадцати лет остался он никчемным пай-мальчиком.

— Ты мертвецов боишься, Родион? — спросил вдруг мужчина.

— Не знаю. Я… Я никогда не видел их.

— Увидишь, — уверенно пообещал псих.

— Где?

— Да скорее всего здесь, — усмехнулся незнакомец, а потом тяжело со свистом вздохнул и закашлялся. — Видишь ли, друг мой Родька, ты, можно сказать, моя последняя мармеладка… И тебе, хочешь ли ты этого, или нет, предстоит кое-что не очень обычное и не очень приятное…

Незнакомец с трудом встал, и Родька невольно закрылся рукой.

— Может быть, пройдет несколько дней, прежде, чем ты вернешься домой. А может быть, всего несколько часов. А пока не надо от меня шарахаться. Съесть-то я тебя точно не съем…

Мужчина снова присел рядом с Родькой, взялся за его руку и отвел ее от лица мальчика. Ладонь незнакомца оказалась горячей, а дыхание не по хорошему шумным. Из полуоткрытого рта мужчины неприятно пахло чем-то пронзительно кислым. Родька вжался в стену, не решаясь ни отвернуться, ни вырвать руку.

— Могу я рассчитывать на последнюю мармеладку, как ты считаешь? грустно спросил маньяк. — Ты будешь послушным мальчиком?

Родька судророжно замотал головой. Ладонь незнакомца до боли сжимала его руку, нелепые слова словно колоколом отдавались в мозгу…

— Лучше ни о чем не думай, — прошептал мужчина. — И ни о чем не жалей, ты все равно бессилен…

Он вдруг запнулся и замолчал. Лицо его дрогнуло, глаза закатились, обнажив яркие белки. Словно что-то невидимое толкнуло незнакомца в бок, он медленно, будто сопротивляясь, начал валиться на сторону и наконец рухнул на пол, довольно громко стукнувшись головой о грязный паркет.

С минуту Родька сидел спокойно, опасаясь сделать даже глубокий вздох, но похититель не шевелился. Он лежал, как мертвый. Только хриплое дыхание раздавалось в комнате. Казалось, маньяк потерял сознание…

Родька попытался вынуть свою руку из большой тяжелой ладони. Сухая горячая ладонь словно нехотя выпустила его.