Мама джан

Рина в кошмарном состоянии была. Никуда не выходила из ночлежки, ни с кем не разговаривала, ни ела, ни пила, пластом лежала, утратив ощущение времени. От Ашота полный пакет еды принесли, сок, минералку. Вова-баянист заходил.

Рину так и не уговорили поесть. Глоток воды сделает, ложится на свой матрас и молчит.

– В больницу ее надо отвезти, – вздыхал Медведь.

– В какую больницу? – возражал Вова-баянист. – Ни в какую больницу ее не возьмут. В Москве не прописана… Раз!.. Этой, как ее?.. Подлючей медицинской страховки нет… Два!.. Понапридумывали каких-то страховок… Я зимой воспаление легких схватил… Меня на больничный порог не пустили, без паспорта и страховки. Хоть помирай. Нет, не возьмут… Пусть уж здесь отлеживается…

Кабан разыскал Ваграма, рассказал о том, что случилось с Риной. Понял, что и воры на Курском вокзале не всесильны.

– Ты знаешь, кого искать? Скажи, – потребовал Ваграм. – Клянусь, этот шакал пожалеет, что родился.

А что знал Кабан? Ничего не знал. Он сунулся к Олегу Черенкову, но мент только отмахнулся.

– Висяк… Каждый день или через день какую-нибудь дуру насилуют. Чего ты добиваешься?

– Узнать бы кто?.. Мы сами разберемся.

– Дохлый номер… Какой-нибудь залетный хуй. Говорю тебе, пусть даже не суется с заявлениями. Дело зависнет. А потом его закроют. Вот как это будет. Пусть домой едет… Отец вломит пиздюлей – и правильно сделает. Нечего тут мне картину портить…

Кабан не сдавался. Воры отмазались – только ля-ля– тополя, мент Олег Черенков открестился. Ну и ладно. Есть одна заморочка.

Как он сразу об этом не подумал…

Через три дня, после этих гнусных событий, Кабан сказал Медведю:

– Есть у меня знакомый… Он поможет. Надо Рину к нему отвезти.

– Кто это? – спросил Медведь, готовый ради Рины на все.

– Баджос. Укурыш один. Но медиум потрясный. Гипнозом владеет и все такое… Поехали к нему. Пожалуй, это как раз то, что нам надо. Под гипнозом Рина расскажет, как все было.

Легко сказать, поехали. Ноги не держали Рину, подкашивались, она шаг шагнуть не могла самостоятельно. Все трое намучились, пока спускались во двор. Кабан молил Бога, чтобы Борю встретить на стоянке, но, как по закону подлости, тот не бомбил в этот раз. Пришлось волочься в метро. Предстояла длинная поездка на Коломенскую. Чтобы пассажиры не пялились на Рину, Кабан и Медведь усадили ее в самом конце вагона. Встали перед ней, заслонили от всех.

Кабан случайно с Баджосом познакомился. Баджос был негр. Дитя международных половых отношений. Мать у него была русская. Баджос играл в переходе на тамбуринах. Гипнотизирующие ритмы извлекали его пальцы из души барабанов. Кабан как-то раз мимо шел. Остановился послушать его игру.

– Нравится? – спросил негр.

– Прикольно, – ответил Кабан.

Слово за слово, познакомились. Кабан стал наведываться к Баджосу. Он и не подозревал, что его новый приятель экстрасенс. Однажды Дед, захватив видеокамеру, отправился в Коломенское снимать пейзажи. Кабан составил ему компанию. За ними увязался девятилетний Толик по прозвищу Муха. Побродили по усадьбе, а на обратном пути, в переходе, наткнулись на Баджоса. Кабан познакомил негра с детдомовскими дружбанами. Постояли, послушали рокот барабанов, а когда собрались уходить, Баджос остановил Муху. Он взял пацаненка за руку и сказал:

– Тебя скоро найдут.

– Как это найдут? – пролепетал Муха. – Я что, потеряюсь?

Муха был отказник, подкидыш, его, нескольких дней от роду, нашли у дверей приюта.

– Как тебя зовут? – спросил негр.

– Муха… Ну… Толик…

– Нет. Не Толик. У тебя другое имя.

Баджос расстелил подстилку, усадил на нее Муху, амулетом вокруг головы принялся круги описывать. Муха в осадок выпал, впал в транс.

– Как тебя зовут? – снова спросил Баджос.

– Митенька.

– Как зовут твою маму?

– Наташа.

– Как зовут папу?

– Коля.

– Где твоя мама?

Муха молчал, сидя с закрытыми глазами.

– Где твоя мама? – повторил Баджос.

– Ее нету. Умерла.

– Где твой папа?

– Не знаю.

– Как зовут твою бабушку?

– Баба Нина.

– Что она делает?

– Плачет… Меня ищет.

Дед все это отснял на камеру. Баджос вывел Муху из транса.

– Что со мной было? – Муха встал с подстилки. Его шатало из стороны в сторону.

– Ничего, – сказал Баждос. – Скоро тебя бабушка найдет.

Кабан рассмеялся, таких чудес не бывает. Еще один Алан Чумак. Их на Старом Арбате пруд пруди. Халявщики.

– Ты что, из этих… из экстрасенсов? – спросил Кабан, насмешливо.

– Это глупое слово. Мои предки колдунами были, – с серьезным видом ответил Баджос.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво уставился на него Кабан.

– Мне мои духи сказали. Они мне передали силу предков.

Мало ли кем может вообразить себя человек? Пацанов лишь позабавил его ответ. Но вот ведь какая история! Когда Дед просматривал отснятый материал, кадров с Баджосом не оказалось и в помине. Как корова языком слизала.

– Может, ты сам стер нечаянно, – предположил Кабан.

– Что ты мне канифолишь? – возразил озадаченный Дед. – Ничего я не стирал… Это твой Баджос натворил!

– Ты паришь… Не верю я в эти штучки-дрючки…

А через некоторое время Муху нашла бабушка. Баба Нина! Вот вам и Баджос!

К нему теперь везли Рину. На «Автозаводской» в вагон впал мужик, до того заквашенный – лыка не вяжет. На толстой шее болталась золотая цепь. Мужика понесло прямо на пацанов. Чуть было с ног не сбил Медведя.

– Звините… я тут присяду, – осоловело улыбнулся мужик Кабану, который вовремя подхватил его под руки.

Мужика усадили на свободное место рядом с Риной. Кабан пристально разглядывал цепь на шее мужика. Прикинул, замок расстегнуть, плевое дело, он и ухом не поведет.

– Не вздумай, – Медведь разгадал его намерения. – Нашел время… Засыпаться решил…

– Утухни…

На станции «Коломенская», когда поезд затормозил, Кабан взмахнул руками, словно потерял равновесие, упал на мужика, обхватив его шею.

– Извините, – сказал он, поднимаясь. Цепь уже перекочевала к нему. – Извините…

– Пжалста… – пьяненько улыбался мужик.

– Выходим, Медведь!

Двери открылись, пацаны бережно вывели Рину из вагона. Кабан скосил взгляд в окно. Пьяный помахал ему рукой, как будто знакомого провожал.

– Извини, мужик. Так надо, – сказал Кабан. И тоже махнул рукой на прощанье.

– На хрена же ты на приключения нарываешься?! – рассердился Медведь.

– А как с Баджосом рассчитываться? Ты подумал?

В переходе в позе лотоса сидел негр в яркой одежде, расставив вокруг себя барабаны – маленькие и большие. У него были длинные дреды и красные от марихуаны глаза.

– Баджос! – окликнул его Кабан.

Негр, не изменив позы, посмотрел на Кабана так, словно заранее был оповещен о его приходе.

– Говори, – негромко сказал негр.

– Помощь твоя нужна, Баджос, – объяснил Кабан, подводя Рину поближе.

Баджос взглянул на нее с сочувствием.

– Понятно… – произнес он.

– Можно узнать, как найти этого?.. Ну, который ее… – спросил Кабан.

Баджос расстелил подстилку, усадил Рину, взял за руку, не мигая, смотрел в лицо.

– Его нет в Москве. Он уехал, – наконец сказал Баджос.

– И это все? – разочарованно спросил Кабан. – Больше ничего ты не можешь добавить?

– Больше ничего.

«Темнит», – подумал Кабан. И уточнил:

– Не можешь или не хочешь?

– Кабан, я тебе так отвечу. Баджосу не позволено делать людям зло.

– Ни хрена себе! Какое же это зло, если ты поможешь найти гада ползучего?

– Зло тебе грозит. Ведь ты собираешься отомстить за Рину…

«Во, дает колдун», – удивился Кабан. – Ведь никто из них не произнес ее имени.

– Не отомстить, а поступить по справедливости.

– Это ты так считаешь, – возразил Баджос. – Ты ему отомстишь, и через это придет к тебе зло. – Он еще раз повторил. – Мои духи не разрешают мне делать зло людям.