Страница 44 из 63
В «танковых» главах у Резуна есть эпизоды, которые читателям трудно проверить. К примеру:
«А теперь о качествах танков, которые Гудериан видел на Харьковском паровозостроительном заводе. Это были танки, которые создал американский танковый гений – Дж. У. Кристи. Достижений Кристи не оценил никто, кроме советских конструкторов. Американский танк был куплен и переправлен в Советский Союз по ложным документам, в которых он числился сельскохозяйственным [241] трактором. В Советском Союзе «трактор» выпускался в огромных количествах под маркой БТ – быстроходный танк. Первые БТ имели скорость 100 км в час. Через 60 лет каждый танкист позавидует такой скорости. Форма корпусов танков БТ была проста и рациональна. Ни один танк мира того времени, включая танки, производимые для армии США, не имел такой формы брони. Лучший танк второй мировой войны Т-34 – прямой потомок БТ. Форма его корпуса – это дальнейшее развитие идей великого американского танкового конструктора. После Т-34 принцип наклонного расположения лобовых броневых листов был использован на германской «Пантере», а потом и на всех остальных танках мира».
Думаю, что, прочитав этот эпизод, читатели должны проникнуться уважением к Резуну – смотри, какие он технические тонкости знает! Значит, и в остальном он, наверное, такой же умный! А ведь в этом кусочке заложено столько глупости, что, пожелай кто-нибудь сделать это специально – не получится!
По словам Ю. Мухина, Кристи известен в танковом мире не конструкцией танка как такового, а его ходовой части. Он катки гусеницы сделал размером на всю высоту гусениц, и его идею применяли и применяют все. Эта идея была внедрена в советских БТ и Т-34, в чешском 38-t, в немецкой «Пантере». Но ведь «аквариумист» об этом даже не вспоминает, хотя до перехода в разведку он был офицером танковых войск.
Он хвалит Кристи за то, над чем остальные смеются. Тухачевский купил у Кристи опытный образец танка, в корпусе которого Кристи расположил и танковые, и автомобильные механизмы. Этого, кроме Тухачевского, никто и никогда не [242] повторял. Кстати, СССР у Кристи купил не танк, а корпус танка без башни и оружия.
Корпус танка Кристи составлен исключительно из вертикальных листов, кроме лобового, башня имеет точную форму консервной банки. Но дело в том, что нет и не было в мире танка без наклонного лобового листа, поскольку иначе механик-водитель не увидит дорогу перед гусеницами. Еще примитивнее формы корпуса, чем у танка Кристи, трудно придумать, его нельзя сравнить не только с Т-34, но и стареньким английским «Виккерсом», японским «Хаго», венгерским «Толди» или немецким Т-II. Да и БТ имел совершенно другую форму.
Поразительно то, что для обоснования своей идеи о том, что СССР делал перед войной танки, чтобы промчаться с ветерком по асфальтовым дорогам Германии, писать всю эту глупость о танке Кристи совершенно не требовалось. Ну, был у нас быстроходный танк, который мог быстро ездить на колесах (но никогда не ездил). Кого волнует Кристи?
По данным В. Гончарова, количество боеспособных танков в Красной Армии на июнь 1941 года остается предметом ожесточенных дискуссий.
Согласно данным, впервые опубликованным еще в 1961 году, из числа машин старых марок полностью боеспособно было только 27 %, еще 44 % танков требовали среднего ремонта (в окружных мастерских), а 29 % – капитального ремонта (на заводах танковой промышленности). Однако, например, в работе Н. Золотова и И. Исаева приводятся совершенно другие цифры: 80,9 % исправных танков всех марок и 19,1 % машин, требующих среднего и капитального ремонта (включая находящиеся [243] на складах и рембазах НКО). В приграничных округах количество неисправных машин составляло 17,5 % от общего числа танков, а во внутренних округах – 21,8 %.
Не исключено, что со временем эти цифры тоже будут кем-нибудь опровергнуты, причем на основании столь же строгих архивных источников. Заметим, что даже в авиации (где самолеты устаревают и списываются куда чаще) процент полностью исправных машин всегда был намного ниже, нежели 80,9 % от штатной численности.
Одно из возможных объяснений столь разительному несоответствию между документами и реальной действительностью – традиционная для нашего Отечества любовь к дутой отчетности. К примеру, донесения из войск в июне 1941 года свидетельствуют о том, что многие танки, прошедшие по сводкам средний и даже капитальный ремонт, на деле все равно оказывались небоеспособны.
Другой пример: согласно докладу командира 8-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Д. Рябышева, из 932 танков корпуса 197 машинам требовался заводской (то есть капитальный) ремонт – а это уже 21,1 % штатного состава корпуса. Следует учесть, что для признания машины «требующей ремонта» (то есть принадлежащей к 3-й и 4-й категориям) необходимо было решение специальной комиссии.
И без того тяжелую ситуацию усугубляло отсутствие в танковых корпусах надежных технических средств управления. Части были обеспечены лишь проводной связью, пригодной для мирного времени и стационарного расположения войск. [244] Трудно сказать, как ее собирались использовать в боевых условиях.
Танковых раций не хватало, да и те, что были, имели малый радиус действия и использовали один канал, в который мог войти каждый командир радиофицированного [245] танка (и любой желающий, знавший рабочую частоту). Радиосвязь велась только открытым текстом.
К началу войны армия была обеспечена фронтовыми радиостанциями на 63 %, армейскими – на 59 %, полковыми – на 57 %, корпусными, дивизионными, танковыми – на 56%. Впрочем, и те средства связи, которые находились в войсках, сплошь и рядом использовались неправильно или не использовались вообще. В 12-м мехкорпусе, например, все радиофицированные танки собрали в одной дивизии, другие части корпуса не получили их вовсе.
Батальоны связи корпусов и дивизий начали формировать только в апреле 1941 года; к началу войны они были недоукомплектованы.
Оставляла желать лучшего и боевая подготовка танкистов. Механики-водители имели опыт вождения танков от 5 до 10 часов, стрельбы из танковых пушек практически не производились.
Не хватало запчастей к танкам и бронемашинам. К началу 1941 года в бронетанковом управлении скопились заявки на ремонт 21000 боевых и вспомогательных машин, причем проверка показала, что многие машины можно было бы отремонтировать в частях – при наличии необходимого оборудования, запчастей и хотя бы минимальной квалификации механиков-водителей. Так или иначе, но к июню 1941 года в пяти западных военных округах числилось [246] 12780 танков, из которых исправны были не более 10339.
Сказалась и недостаточная надежность ходовой части новых танков. Машины KB действительно были практически неуязвимы в бою и наводили на врага панический ужас. Три четверти их числятся потерянными не от огня противника, а в результате аварий. Эвакуировать же подбитые машины в тыл в условиях отступления и общей дезорганизации руководства было просто невозможно – поэтому их тоже приходилось взрывать.
По немецким источникам, за первые два месяца войны было «подбито и захвачено» свыше 14 000 советских танков. При этом характерно, что отремонтировать и ввести в строй немцы смогли лишь около сотни машин. На остальных же, даже не имевших серьезных наружных повреждений, обнаружились неустранимые поломки двигателя или ходовой части. Можно подозревать, что в таком состоянии значительная часть машин уже находилась к началу войны.
Характерно, что в 1942 году количество трофейных советских танков, используемых вермахтом, было уже в несколько раз выше (порядка 300 машин) несмотря на то, что общее число трофеев значительно снизилось.