Страница 7 из 92
— Гендон, мой король. На службе барона Трурилла.
Келсон удостоил его такого же холодного безличного кивка, который получил сам, а затем смахнул с лица мокрые пряди тыльной стороной ладони в кольчужной перчатке, оглядывая пленников, которыми были заняты люди Гендона. Как расположить к себе этого сержанта?
— Значит, Гендон? — бесстрастно переспросил он. — Скажите мне, мастер Гендон, что привело к этой маленькой заварушке? Я, признаться, не уверен, что вам вообще требовалась наша помощь. Они были не больно-то хорошо вооружены.
— Они разбойники, сударь, — ответил тот с недоумением, как если бы в это все упиралось. — Они пересекают границу, чтобы угонять скот — а иногда даже уводят женщин и детей.
— Да?
— Ну, мы, разумеется, пытаемся это прекратить, сударь, — продолжал сержант как бы оправдываясь. — Барон выставляет постоянный дозор, как требует его долг, но кто угодно может проскользнуть отсюда в горы с полудюжиной овец — и с концами. Юный лорд Мак-Ардри говорит, что именно вот этот сброд не давал им покоя еще в Транше.
— Юный лорд… Речь идет о Дугале, сыне вождя? — спросил Келсон, внезапно весь оживившись.
Гендон в изумлении приподнял одну бровь.
— Вы знаете молодого Дугала, сударь?
— Можно так сказать, — отвечал Келсон с улыбкой. — Я полагаю, вы с ним часто видитесь, да?
— Часто? Конечно, сударь, каждый божий день.
Но в то время как Гендон указывал рукой на своих людей и поворачивался в седле, явно ошарашенный тем, насколько этот король с равнин осведомлен, кто кем кому приходится среди горцев, Келсон уже отыскал взглядом объект своего любопытства: легкого, стройного, наездника, закутанного в серо-черно-желтый плед, который только частично прикрывал его изящный коннаитский доспех из вываренной рыжей кожи. Беседуя с одним из труриллцев, он балансировал на одной ноге близ своей лошади, знаком подзывая кого-то другого, чтобы подошел и помог. Кольчужный капюшон почти не давал разглядеть его волосы, которые помогали распознать его лучше, чем что-либо еще, но косматая пегая пограничная лошадка, на которой он разъезжал, была хорошо известна Келсону, хотя и недостаточно отличалась от прочих, чтобы обратить на нее внимание в пылу схватки, — несомненно, по этой причине Келсон и не заметил их раньше.
Наследник Мак-Ардри почувствовал, что король пристально смотрит на него, почти в тот же миг, когда Келсон его увидел. Одного взгляда на всадников позади королевского знамени оказалось достаточно, чтобы он отделился от своих и направил коня рысью к королю, улыбаясь во весь рот.
— Дугал Мак-Ардри, нет, ну, подумать только?! — вскричал Келсон, указывая пальцем на коня Дугала и улыбаясь столь же щедро, сколь и Дугал. — А лошадка-то выглядит довольно знакомой!
Юный Мак-Ардри натянул поводья и почти что вылетел из седла, сбросив капюшон с ярких, медного оттенка волос, торопливо упал на оба колена перед королевской лошадью.
— Ну да, это та самая паршивка, что сбросила вашу светлость из седла те первые раз десять, когда вы пытались на ней кататься! — ответил Дугал. Его меч свисал с перевязи, перекинутой через правое плечо, чтобы его можно было обнажать слева направо. И теперь он полуобнажил клинок правой рукой и подал рукоятью вперед, отдавая честь, и лицо его сияло от гордости.
— Добро пожаловать на границу, мой король! Прошло так много лет…
— Послушай, я выдеру тебя, как слугу, если ты немедленно не встанешь с колен! — со смехом произнес Келсон, знаком приказывая подняться. — Я был твоим братом до того, как стал твоим королем. Конал, погляди, как он вырос! Эван, ведь ты помнишь моего названного брата, верно?
— Угу, государь… и помню, какими проказниками были вы оба, и как ставили на уши всю мою школу пажей! Рад вас видеть, мастер Дугал.
— А я — вас, ваша светлость.
В то время как Дугал позволил своему мечу скользнуть обратно в ножны и встал, а Келсон спрыгнул со своего высокого р'кассанского скакуна, Конал также кивнул, поджав губы, в ответ на небрежный поклон Дугала в его направлении; эти двое соперничали между собой в былые дни. Почти столь же рослый, сколь Келсон, юный лорд с границы, тем не менее, едва ли выглядел старше, чем когда покинул двор четыре года назад, россыпь веснушек на его носу и щеках только добавляла к впечатлению детскости, возникавшему при первом взгляде на него. Ярко блеснули крупные передние зубы, а лицо озарилось радостной открытой улыбкой. Рыжеватый намек на усы над верхней губой едва ли отличался от полумальчишеского пушка. Но глаза, встретившиеся с глазами Келсона, больше не были ребяческими.
Два юноши пылко обнялись, шлепая друг друга по спине, а затем отстранились друг от дружки, чтобы более трезво друг дружку рассмотреть. Келсон не воспротивился, когда его приятель взял его руку и приложил пылающие губы к тыльной стороне ладони в перчатке в знак почтения, прежде чем взглянул на него опять.
— Ну как ты, Дугал? — пробормотал он.
— Хорошо, мой принц, особенно — оттого, что ты здесь, — негромко ответил Дугал с изысканными придворными интонациями, которым обучился много лет тому назад. — Разумеется, мы здесь, на западе, много всякого слышали, но… — он передернул плечами, и опять заулыбался. — Ну, честно говоря, я и не чаял увидеть вашу светлость до того самого дня, когда явлюсь вступать в права наследства. Пограничье. И горы от веку не были любимыми местами королей Халдейнов.
— Но нынешний Халдейн любит пограничье, — возразил Келсон, просияв от теплого воспоминания о пожилом отце Дугала, который привез сына ко двору, когда тому стукнуло семь, а Келсону девять. — И, хвала Всевышнему, твоему отцу не потребовалось умирать, чтобы мы, в конце концов, все же вновь встретились. А как старый Каулай?
— Настолько хорошо, насколько можно надеяться, — отозвался Дугал чуть более сдержанно. — Впрочем, он никуда не выезжал после твоей коронации. Я, кстати, провел при нем последние три года, учась ремеслу пограничного вояки. И я… не думаю, что мое ученичество еще продлится сколько-нибудь долго.
— Значит, его болезнь обострилась. Дугал, прости, — пробормотал Келсон.
Но прежде, чем он успел продолжить, Гендон, труриллский сержант, прочистил горло.
— Прошу прощения, мой король, но у юного Мак-Ардри есть обязанности. Дугал, у нас — раненые.
— Есть, сержант. Сейчас я на них взгляну, — и Дугал, коротко кивнув, извинился перед Келсоном. — С вашего дозволения, государь.
— Разумеется. Мои люди помогут.
Большинство ранений было легкими — мелкие порезы и синяки, обычные для любой бурной свары, но у нескольких — как у труриллцев, так и у пленных, обнаружились более значительные повреждения. Один был убит, несмотря на то, что все явно себя жестко обуздывали. Келсон отрядил своего военного хирурга и оруженосцев, чтобы пособили труриллцам, а когда стало ясно, что Гендон не намеревается возвращаться в Трурилл к ночи, отдал приказ разбить лагерь. Конала он предоставил в распоряжение Эвана, чтобы заодно понаблюдал, как старый герцог сработается с Гендоном. А сам Келсон пошел в возникающий на глазах лагерь труриллцев, взяв с собой только Джодрелла, мало говоря, но наблюдая за всем с любопытством. Вспомнив слова Дугала о том, что они здесь, на западе, «много всякого слышали» за последние три года, он задался вопросом, а какое же представление сложилось о нем в итоге у этих горцев. В глазах подобных людей, то, что Келсон — Халдейн, достаточная причина для настороженности. А какие новые подозрения могли породить россказни о его волшебстве?
Но как только он попытался поболтать кое с кем из них, сразу почувствовал, что их сдержанность столько же связана с его равнинным происхождением, сколько с титулом или любым смутным беспокойством, которое могло у них возникнуть из-за того, что он частично Дерини. Они были достаточно почтительны на свой грубый пограничный лад, но предлагали не больше того, о чем их просили, и не жаждали поделиться сведениями. Пленники тоже не склонны были выдавать сведения. Хотя это едва ли казалось неожиданным. Да и сведения, которые он добыл, порой не без давления, касались одних лишь местных дел. Келсон вчитался в умы нескольких из них, в то время как другие задавали вопросы, но не увидел большого смысла выставлять напоказ свои деринийские способности, поскольку те, кто вел допрос, получили в точности такие же ответы, какие и он. Расстояние между ним и горцами имело мало отношения к магии, но его одиночество этим не смягчалось. В конце концов он обнаружил, что украдкой наблюдает за Дугалом, и подал Джодреллу знак не разговаривать.