Страница 60 из 124
в) Париж, вне всяких сомнений, стал разыгрывать свою, отведенную ему каким-то конкретным замыслом Лондона «партию» в той части, о которой говорилось выше.
Еще более интересно и то, на каком фоне был направлен этот странный запрос. Поскольку Франция никогда не граничила ни с Россией, ни тем более с СССР, в ответе на запрос откровенно ожидалось пояснение мнения советской стороны о том, каким конкретно путем Москва планирует оказать помощь Парижу в случае необходимости. «Странным» образом именно в это же время и Лондон, и Париж, и даже Вашингтон буквально вцепились в официальную Варшаву, требуя от нее объяснений насчет того, есть ли у нее какие-либо соглашения с СССР, позволяющие в случае войны пропустить советские войска и авиацию через свою территорию. Обалдевшая от внезапного натиска западных стран Варшава отвечает, что, естественно, никаких таких соглашений нет — наверное, это был один из редчайших в то время случаев, когда не в меру заносчивая Варшава ответила честно. Но самое-то пикантное в том, что все эти запросы Запада к Варшаве почему-то оказались на опережение запроса Генштаба Франции.
17 февраля 1937 г. Советский Союз дал официальный ответ на запрос французского генштаба и указал в нем два варианта оказания помощи: 1) через территорию Польши и Румынии; 2) морским путем. Кроме того, в ответе содержались и иные предложения советской стороны, главным из которых было начать все-таки переговоры между двумя генштабами. В ответ Париж как воды в рот набрал. Зато чуть позже начальник Генштаба Франции генерал М. Гамелен проговорился: «Альянс с Россией в труднопредсказуемых условиях представляется нежелательным». А проговорился он именно в марте 1937 г., когда в СССР необратимый характер приобрело выкорчевывание заговора военных. В июне же 1937 г. тот же генштаб Франции вообще поставил точку в этом вопросе: «Всякое новое сближение Франции с Москвой привело бы с точки зрения безопасности к нулевому или даже отрицательному результату». Напомним, что 12 июня 1937 г. было опубликовано сообщение о состоявшемся суде над Тухачевским и K° и о немедленном приведении приговора в исполнение.
И потому вовсе неудивительно, что ровно через год, уже в преддверии Мюнхена, и французская пресса стала муссировать мысль, что «кости одного французского солдатика стоят больше, чем все чехословаки, вместе взятые». Вот так, шаг за шагом для Праги создавалась обстановка полной безысходности. Колоссальную роль в осуществлении этого поистине дьявольского плана Лондона играла упреждающая сдача заговора советских военных на расправу центральным властям СССР. Ибо именно в этом был залог успеха в решении задачи быстрого ослабления военной мощи СССР, но тем самым и в обеспечении Франции «нужными» аргументами при мотивировке отказа от сотрудничества с Москвой. Только это могло ликвидировать у Праги даже тень иллюзий на какую бы то ни было помощь от СССР, поскольку именно отказ Парижа от сотрудничества с Советским Союзом в военной сфере и означал полный крах системы перекрещивающихся договоров.
И надо воздать должное и самому Э. Бенешу, который собственными руками рыл могилу и для себя, и для возглавляемого им государства: вышеупоминавшийся запрос французского Генштаба, оказывается, был согласован с Генштабом Чехословакии, а вся военная верхушка этой страны в то время находилась под полным контролем самого Бенеша, как верховного главнокомандующего.
И, наконец, в-десятых, план, о котором уже было вскользь упомянуто, действительно существовал. Как документально точно установила советская разведка, в январе 1937 г. британский посол в США Линдсей проинформировал официальный Вашингтон о том, что между Лондоном и Парижем достигнуто соглашение о «совместном общем плане действий (так вдокументе. - A.M.) Англии и Франции», первый пункт которого, по словам Линдсея, гласил: «1. Будет сделана новая попытка достигнуть полного соглашения с Берлином». А вот пункт 3 этого же плана, со слов того же Линдсея, гласил, что СССР должен действовать в полном согласии с Лондоном и Парижем, т. к. «Москва должна ясно понять, что СССР не должен делать индивидуальных выступлений в области внешней политики, мешая этим выполнению планов своих демократических друзей тогда, когда ему это выгодно. Это повторялось слишком часто в связи с испанскими событиями, и напряженное положение, создававшееся вследствие этого, слишком опасно, чтобы позволить его повторение».
Слишком уж мудрено изъяснялся посол Его Величества, но суть понятна — Лондон до белого каления взбешен вполне официальными контактами Канделаки, слухи о «тайной миссии» которого множила сама британская дипломатия, игравшая в этом вопросе в четыре руки с британской разведкой. Более того, Москва, оказывается, должна понять, что она не имеет никакого права мешать «демократическим друзьям» изо всех сил толкать Гитлера на Восток?! Обратите внимание вот еще на что. Линдсей проинформировал об этом плане одновременно с визитом Рэнсимена к главе Белого дома. Что, усиленно подчеркивавший в беседе с Рузвельтом, что он прибыл в США именно как специальный представитель премьер-министра Болдуина, Рэнсимен не мог сам проинформировать президента об этом плане? Конечно же мог! Но ведь это была спланированная политическая акция по одурачиванию официального Вашингтона, в которой у Рэнсимена и Линдсея были свои, строго определенные роли. Один сообщает о совместном плане сделать новую попытку достигнуть полного соглашения с Берлином, другой — с порога объявляет, что Лондон ждет войны не позднее 1938 года, а в итоге совместными усилиями прощупать позицию США в отношении последствий задуманной Лондоном при участии Парижа сделки, вошедшей в историю как Мюнхенский сговор.
Короче говоря, для Лондона все было «слишком опасно, чтобы позволить повторение», и была предпринята «новая попытка достигнуть полного соглашения с Берлином». Вначале февраля 1937 г. состоялась та самая конфиденциальная встреча тет-а-тет в Баденвейлере между Шахтам и Лейт-Россо. Именно после этой встречи Шахта с Лейт-Россом Гитлер полностью отмел представленные Канделаки через того же Шахта предложения Советского правительства о нормализации советско-германских отношений.
…Британские историки, например, еще во время 50-летия тех событий демонстративно недоумевали — а зачем это Гитлер так поступил. Так посмотрели бы в архиве Форин офиса, да почитали бы отчет Лепт-Росса о встрече с Шахтом — к тому времени он уже был рассекречен, хотя о самом факте известно давно и он никогда не скрывался…
Именно после этой встречи Шахта с Лейт-Россом Адольф Гитлер начал заявлять, что получил из России вести о грядущем перевороте. Именно после этой встречи Шахта с Лейт-Россом Гитлер внезапно прервал германо-чехословацкие зондажные переговоры и более к ним не возвращался. Именно после этой встречи Шахта с Лейт-Россом, письменно сообщая первому о сделанном Гитлеру докладе по итогам этой встречи, министр иностранных дел Германии Константин фон Нейрат написал: «Если делам суждено развиваться к установлению абсолютного деспотизма, опирающегося на военных, то в этом случае мы, конечно, не должны упустить нужный момент, чтобы снова заиметь сторонников в России».
В другом варианте перевода того же самого текста это звучит так: «Совсем другое дело, если ситуация в России будет развиваться дальше в направлении абсолютного деспотизма на военной основе, то в этом случае мы, конечно, не упустим случая снова вступить в контакт с Россией».
Все это совершенно однозначно свидетельствует прежде всего о том, что сутью этой «новой попытки достигнуть полного соглашения с Берлином» являлся сознательно злоумышленный сговор Лондона с Гитлером против мира и безопасности в Европе.
Потому как по «результатам» встречи Шахта с Лейт-Россом можно, реконструировав общий ход торга, констатировать следующее:
— от имени британского правительства Лейт-Росс через Шахта ясно дал понять Гитлеру, что нет никакой необходимости нажимать на вопрос о колониальных и экономических уступках, если, конечно, Гитлер согласится с тем, что в порядке компенсации Великобритания (при участии Франции) поможет Берлину соответствующе выгодным для него образом урегулировать не только так сильно волнующую его проблему Судет, но в итоге получить прямой доступ к развитой индустриальной базе ВПК Чехословакии, к ее богатейшим арсеналам вооружений, к ее мощной военно-инженерной инфраструктуре в непосредственной близости от границ СССР.