Страница 46 из 49
Да, действительно. Я попыталась думать о чем-то том.
– Бежать нам, Тая, надобно, бе-жать. Церемониться с нами никто не станет.
– О, смотри, а эта уцелела, – Тайка держала бутылку шампанского. – Сигареты высохли?
– Тая, ты вообще чего? Мы, может быть, последний день живем, а ты…
– Вот именно, Сена, мы, может быть, живем последний день!
В ссорах, спорах и тематических беседах мы скоротали время до самого вечера. Бедных узниц никто не проведал, но и не убил, что не могло не радовать. Мы курили ментоловые сигареты, вымоченные в красном вине, и размышляли над жизнью своей неудавшейся. Шампанское не трогали, хотя Тая то и дело к нему подбиралась.
– Сена, ты давай думай, думай! Как спасаться будем?
Ну, конечно, я ж тут единственный супермозг, остальные так, для красоты головы носят.
Перебрав все возможные варианты, я вынуждена была признать, что выход у нас был только один.
– Выход у нас, Тая, только один.
– Какой?
– Разбить окно и прыгать.
Тая уставилась на меня блестящими круглыми глазами, и прошептала:
– Ты чего? Это ж получается, почти с третьего этажа…
– А иначе никак.
Воцарилась прямо таки грандиозная пауза. Тая поднялась с пола и, неуверенно ступая, подошла к потемневшему окну.
– Сена, это не возможно! Мы разобьемся!
– Не разобьемся, не такая уж и высота.
– Переломаем все ноги!
– Лучше с переломанными ногами, но живые, чем с целыми, но в морге. Вспомни полянку за забором, это должно тебя вдохновить.
– Охо-хо, – она села на пол и обхватила голову руками, – так мы не договаривались…
Не слушая стенаний подруги, я размышляла над вопросом: как бесшумно разбить стекло, чтобы на его звон не сбежалась вся община?
– Тая, ты не знаешь, как разбить окно, чтобы шума не было?
– Ты опять за своё?
– Теряем время, балда ты эдакая! В любой момент сюда могут придти святые братья или сестры со шприцами, и мы отъедем в лучший мир, так и не став богатыми и знаменитыми. Ну так знаешь или нет? Ты же много криминальных передач смотрела, хоть что-то должно было в мозжечке отложиться?
Тая глубоко задумалась. Я царапала ногтем по стеклу, звук получался душераздирающим.
– Кажется, нужно приложить газету, – неуверенно начала Тая.
– Куда?
– Ко лбу! К стеклу, разумеется. Приложить и тюкнуть.
– Я тоже об этом где-то слышала, по-моему, газета должна быть мокрой, ее к стеклу нужно прилепить.
– Да? Я этого не знала, но в любом случае газеты у нас нет.
Я отошла от окна и склонилась над разложенными по полу предметами, извлеченными из сумки.
– Может это подойдет? – я взяла псевдошелковый платок весь в красных винных пятнах. – Какая разница, газета или тряпка?
– Можно попробовать.
К сожалению, в сумке вино уже высохло, а платок надо было чем-то намочить.
– Открывай, Тая, шампанское.
– Ой, наконец-то! – обрадовалась дурочка по незнанию.
Шампанское открыли без проблем, прямо загляденье, и я щедро принялась лить его на косынку.
– Сена, что ты делаешь?!
– Пытаюсь нас спасти, что же еще! Не ори, тут осталось больше половины.
Мокрую, капающую тряпку я отнесла к окну и налепила на стекло.
– Надеюсь, все правильно.
– Угу, – Тайка аккуратно цедила шипучку из горла, опасаясь выстрела пены в нос.
– И мне дай, единоличница!
Опустошив бутылку, я взяла ее за горло и решительно двинула к окну. Кривенько размахнувшись, кое-как треснула по платку. Ничего не произошло, стекло осталось целым. Тайка издевательски фыркнула.
– Дай сюда, ничего не умеешь.
– Непривычно мне окна бить, я по природе своей созидатель.
– А я, значит, разрушитель, спасибо, буду знать.
Взявшись двумя руками за горлышко бутылки, она коротким и резким ударом врезала по платку. Раздался треск. Аккуратно отлепив платок с кусочками стекла, мы улицезрели трещины и острые куски, торчащие из рамы. Обернув руки майками, навсегда испорченные вином, мы осторожно извлекли стекло и положили на пол. Пара осколков все-таки упали вниз, но у дома был газончик, поэтому звона слышно не было.
– Я не прыгну, – прошептала Тая, выглядывая, – не хочу пузом на забор…
– Примеримся, как следует…
– Сена, мы упадем на забор!
– Не упадем, – хотя особой уверенности я не испытывала, – или перед ним или за него.
– За ним деревья и ветки!
– Тая, не дрейфь, смотри вон и наша рогатина, всего в каком-то десятке метров. И мы свободны.
Тая собралась пустить трусливую слезу, но я была полна решимости обрести крылья и улететь из этого ужасного места.
Глава тридцать четвертая
– Ну?
– Не могу, – всхлипнула Тая, – боюсь…
Что мне оставалось делать? Трясясь от страха, я принялась демонстрировать примеры беспрецедентного мужества. Я села на край рамы, свесив ноги туда.
– Как там? – пискнула Тая.
– Отлично, – я поежилась.
Несмотря на то, что мы нацепили на себя всю одежду, какая была, ветер пронизывал до костей. Ботинкам я нащупала какой-то выступ, но он был слишком узким, чтобы на него встать. Мысленно попрощавшись с Лаврентием и коллективом газеты «Непознанный мир», я прыгнула. За несколько секунд полета вся жизнь пронеслась перед глазами. Приземлилась я так быстро, что даже не успела ничего пообещать Богу за свое спасение. Посадка произошла не совсем удачно, левую ногу пронзила острая боль, такая сильная, что я тихонько взвыла, боясь привлечь чье-нибудь нежелательное внимание. Краем глаза я заметила, как сверху со свистом летит нечто большое, и едва успела откатиться в сторону. Таюха прилунилась еще неудачнее,
– Ай! Ай! – схватившись за ногу, она каталась по земле. – Сломала! Я ногу сломала!
– Ты какую?
– Правую!
– А я левую, значит на двоих у нас по одной здоровой ноге, а это не так уж и плохо. Ты стопой пошевелить можешь?
– Вроде могу.
– Значит, не сломала, растянула или подвернула. Потом разберемся, вперед, к коряге над забором!
Завывая от боли, мы поднялись и, поддерживая друг друга, устремились к заветному знаку. Пролезая в дыру, я успела заметить, как народ топает в молельную, нас же в темноте видно не было.
– Пока, психопаты, – произнесла Тая и пристроила доски на место.
Я выдернула рогатину, отшвырнула подальше, и мы углубились в лес. Нам было все равно куда двигаться, главным было выйти к любому населенному пункту и добраться до телефона.
– Ты помнишь телефон Горбачева? – сопела я, отыскивая палку покрепче, чтобы облегчить свои страдания.
– Да, 02!
– Нам нужен именно Горбачев. Мобильник у тебя?
– Он там же, где и пленка с фотоаппаратом. Ой, как больно! Сил нет!
Тая привалилась к стволу сосны и принялась безостановочно стонать, требуя, чтобы я отдала ей свою палку. Я отдала, что я себе в лесу другой палки не найду, что ли? У меня стопа хоть и болела, но жить было можно, а вот Тайка, видать, пострадала всерьез, и сердце мое было преисполнено сочувствием.
– Если бы у тебя был перелом, ты не смогла бы ходить, – как могла, утешала я страдалицу.
– Я и так не могу!
– Надо, Таечка, надо, дорогая, мы еще в двух шагах от общины, нас догнать и схватить – пара пустяков. Давай, вперед, вперед.
Шли мы в сторону прямо противоположную Подосинкам, что, в принципе, имело смысл, неизвестно, сколько сектантов еще оставалось в милом уютном поселке.
Со всеми привалами и остановками шли мы часа два, а лесу все конца и края не виднелось. Конечно, будь у нас все конечности в порядке, двигались мы бы значительно быстрее и наверняка давно вылезли к ближайшей деревне.
– Сена, я больше не могу! На ногу даже наступить не получается! Аж в голову стреляет и в сердце бьет!
– Что ты предлагаешь? – рядом лежало поваленное дерево, но я осталась стоять, боясь, что если сяду, то уже не встану. – Если я пойду одна, чтобы вернуться с помощью, я тебя ни за что не найду в этом лесу, тем более ночью. Хочешь, сиди тут до утра, а завтра попробую организовать тебе МЧС с вертолетом, но это будет долгая история, сразу предупреждаю.