Сердце Лета

– Что они делают?

– Старинный местный обычай, – расплывчато ответил он и уставился на небо, высматривая что-то крайне интересное в облаках.

Неожиданно серые шары начали вспыхивать алым, выбрасывая десятки тонких ярких лучей насыщенно красного цвета. Лучи сплелись, и «Алхимик Апелюс» оказался в световой сетке, обозначающей местонахождение корабля во избежание столкновения с ним другого транспортного средства.

Кусон с Лета наблюдали за этим представлением из кабины управления. Лицо Кусона было мрачным. Лета украдкой посматривала на него, затем спросила:

– Что с тобой?

– Видишь ли, Лета, – он прислонился лбом к иллюминаторному стеклу, – а я ведь на самом деле хотел уехать тогда, из Меро. Когда вырвался от этих вервольфов, попал домой к Терею, залез в тайник и увидел, сколько там чеков, первая мысль была: надо драпать, больше такого шанса не представится. А потом посидел, выпил, и такая тоска накатила, вспомнил этих страшенных вервольфов, представил, что и братик мой к ним скоро присоединится… Думаю, ребята решат, что я погиб, будут меня оплакивать, говорить, каким я был хорошим человеком, а я-то не погиб, я всего-навсего сбежал с деньгами. Да еще Тротил… Понимаешь, мы же с ним дружили очень в меде, помогали друг другу, доверяли. В общем, не смог я, Лета, понимаешь? Не смог. Только одного не могу понять, как Триумат обо всем догадался? Я же только подумал, даже не сделал ничего. Ты не знаешь, как он догадался?

– Не знаю. Я никому не расскажу.

– Да мне в принципе все равно. Пойдем в медотсек. Я немного посплю, а ты посидишь рядом с Угой, если что, сразу же меня разбудишь.

– Хорошо.

Они поднялись в медотсек. Под полупрозрачным сферическим куполом реаниматора, запрокинув голову, будто хотел что-то рассмотреть в вышине с закрытыми глазами, лежал Уга. Его торс пеленали тугие повязки, многочисленные тончайшие иглы, торчавшие из кожи, дружно покачивались, словно под порывами ветра.

– Если он хоть немного пошевелится или откроет глаза, сразу же меня буди, – зевнул Кусон, усевшись на гладкий твердый диванчик, предназначенный для короткого отдыха врача. – Сразу буди, ясно?

– Ясно.

Как только Кусон исхитрился прилечь на маленький неудобный диванчик, он тут же уснул. Лета поставила круглый стул напротив реаниматора, присела и стала смотреть на Угу.

Тем временем друзья в сопровождении пятерки встречающих подошли к самым помпезным из всех когда-либо виденных воротам – белоснежные, украшенные замысловатым орнаментом и скульптурами, они хоть и нелепо смотрелись на территории космодрома, но, безусловно, производили впечатление. Прямо за воротами возвышалось такое же белоснежное, украшенное скульптурами здание управления, куда друзей и препроводил экскорт.

Внутреннее убранство так же плохо соотносилось с функцией здания управления космодромом и больше напоминало дорогой особняк. По белоснежной скользкой лестнице друзья поднялись на второй этаж, распахнулись позолоченные двери, и они ступили в кабинет-приемную, набитую статуями и вазами. Среди нагромождения предметов друзья не сразу заметили крошечного старикашку в небесно-голубых одеждах и красной накидке. Лишь только когда он выбрался из недр кресла, стоявшего за огромным столом, у которого имелось отчего-то не четыре, даже не пять, а восемь ножек, щедро украшенных позолоченными завитушками, и заговорил, друзья обратили на него внимание.

– Счастлив вас приветствовать, – произнес старикашка тем самым бархатным голосом из связепередатчика. Подслеповато щурясь из-под кустистых бровей, он поочередно разглядывал лица вошедших. Видимо, лица ему понравились, потому как старикан пошевелил белоснежной с голубоватым отливом бородой и приветливо улыбнулся, демонстрируя ровные крепкие зубы. – Мое имя Копруген, я управляющий космодромом и по совместительству придворный философ высокоблистательного короля Семерона. Разрешите узнать ваши имена?

Друзья разрешили.

– Поправьте меня, если ошибаюсь, – сказал Копруген, когда гости закончили представляться, – но разве не вы говорили, что вас будет восемь, включая девушку?

– Видите ли, девушка и двое наших друзей утомились после перелета и остались отдыхать на корабле, они присоединятся к нам позднее, – ответил Триумат.

Копругена такое объяснение вполне устроило.

– Прошу вас, присаживайтесь, – широким жестом указал он на креслица поменьше, изящным полукругом расставленные у стола. – Вы голодны?

Они были голодны, но есть под изучающим, хитроватым взглядом Копругена никому не захотелось, и друзья ответили, что они сыты и всем довольны. Аккуратно, чтобы не посшибать понаставленные всюду хрупкие на вид скульптуры, изображающие в основном обнаженных юношей и девушек, они прошли к креслам и чинно расселись. Копруген занял свое место, практически скрывшись из вида в глубинах своего необъятного креслища. С добрую минуту молчали, глядя друг на друга, затем Копруген снова пошевелил ухоженной, тщательно причесанной бородой, готовясь улыбнуться.

– Вас, наверное, интересует, отчего вашему кораблю позволили приземлиться на королевском космодроме?

Тротил согласно кивнул и неожиданно захотел спать смертельным образом. В кабинете было тепло, душно и атмосфера склоняла к дреме.

– Видите ли, мы ведем крайне замкнутый образ жизни, – Копруген отчего-то передумал улыбаться и напустил на себя серьезный вид, – храним древнейшие традиции и не спешим отдаваться всецело техногенному процессу. Нам нравится наша тихая, уютная жизнь, но большинству она кажется скучной, поэтому гости редко балуют нас своими визитами. Светлейшая королевская семья крайне благосклонно отнеслась к вашему приезду, их обрадовало, что вы являетесь путешественниками, могущими рассказать много интересного о мировых диковинах, и они великодушнейше разрешают вам поселиться во дворце, дабы вы могли украсить свою жизнь служением великому королевскому семейству и в любое время услаждали их слух рассказами о своих путешествиях.

Тротил смотрел на Копругена и снова не моргал. Фарот слегка занервничал, заметив этот немигающий взор. Когда старик умолк, Тротил перевел взгляд на Триумата. Тот пристально изучал скульптуру девушки с венком на голове.

– Говорите, слух услаждать королевскому семейству? – Терей провел пятерней по ярко-седым прядям, убирая волосы от лица, его глаза смеялись. – Что ж, поехали, усладим, это мы умеем.

– Минуточку, – сказал Тротил, – буквально одну минуточку. Триумат, можно тебя на пару слов?

– А? – он словно очнулся от забытья. – Что?

– На пару слов, – Тротил встал с кресла, взял Триумата за плечо и помог встать и ему. – Извините, Копруген, мы сейчас вернемся.

– Конечно, конечно, – закивал Копруген.

Тротил с Триуматом вышли из кабинета-приемной, Тротил плотно прикрыл за собой дверь и посмотрел на безмятежное лицо Триумата.

– Слушай, я никак не пойму, мы куда, вообще, прилетели, а? У них тут что, заря цивилизации или подобный театр входит в экскурсионную программу? Этот дед на полном серьезе нёс про услаждение слуха? Что означает фраза «украсите свою жизнь служению королевскому семейству»? К ним что, туристы не приезжают из-за нежелания в рабство попадать или что? Как это все понимать? Ты единственный из нас, кто здесь был, так объясни же местные порядки, чтобы знать, чего от них следует ожидать.

Триумат молчал, на его загорелом лице медленно, но необратимо возникала задумчивая печаль. Наблюдая за опечаливанием его образа, Тротил приоткрыл рот, но не смог произнести ни звука. Триумат устремил взгляд в пол и окончательно загрустил. Тротил схватил его за грудки и затряс что было сил, Триумат не сопротивлялся, понимая, что будет лучше, если Тротил сразу даст выход своему негодованию.

– Ах, ты… ах, ты… – хватая воздух, Тротил терзал синюю рубашку, – ты… ты..!

– Я бы не стал на твоем месте так расстраиваться, – Триумат аккуратно высвободился, – ну что такого страшного стряслось, в самом-то деле? Если уж на то пошло, то я и не утверждал, что бывал тут сам, лично. Я просто много слышал об Аэроне и только исключительно хорошее.