Страница 28 из 45
– Сен, дай мне какую-нибудь газету, – прогудела сверху Таиска, и я с готовностью протянула ей «Непознанный мир».
Поезд тронулся, медленно поплыл прочь перрон с провожающими.
Следующей на очереди была газетенка «Светский калейдоскоп». Сразу можно было повеситься от такого названия. Раздираемая зевотой, я стала переворачивать яркие страницы, пестревшие разнообразными непристойными фотографиями звезд. Боже, как интересно, у кого какого цвета трусы на сцене, а кто и вовсе без них выступает! «Попытка самоубийства певицы Аиды!» увидала я громадный заголовок на развороте. Сразу же тоскливо засосало под ложечкой.
– К черту такую славу, – прошептала я, и углубилась в статью.
Некая Лена Голубкина в довольно ехидной форме сообщала, что Аиду бросил спонсор, уставший от ее бесконечных пьянок и наркотически-истерических срывов, ко всему в добавок, он отобрал у нее все права на музыкальный материал и запретил показ в эфире ее старых клипов, то есть, девушка осталась вообще без ничего и на этой почве попыталась покончить с собой. Под этим всем Голубкина подводила морализаторский итог, что если бы Аида вела себя прилично, была бы вся в шоколаде, а так пусть идет работать на Черкизовский рынок, в нашей поп-жоп-индустрии и так всякой дряни хватает. Я так дико разозлилась, что если б эта Голубкина была в пределах физической досягаемости, я ни минуты не колеблясь, отхлестала бы ее этой поганой газетой по мордасам. Нет, все-таки чем дальше, тем сильнее хотелось мне познакомиться с этой бедной Аидой и понять, за что же ее так травят.
В Тайкиной сумке, лежавшей рядом со мной, снова ожил мобильник.
– Дорогая, вас вызывает Артур, – я расстегнула молнию и полезла в сумку.
– Будь добра, скажи ему, что я заразилась от тебя и умерла.
– Чем ты от меня заразилась?
– Коровьим бешенством.
– У меня желудочный грипп, – обиделась я.
– Да хоть чума бубонная! Я сплю, не мешайте мне!
М-да, ее величество явно пребывало не в духе. Я вытащила мобильник, но звонил, оказывается не Артур, а Горбачев.
– Да, Михаил Сергеевич, – ответила я, – здравствуйте.
– Привет, Сеночка, никак не могу до вас, девочки, дозвониться, куда вы пропали?
– Мы в Питер ездили, – честно призналась я, – прогуляться, развеяться.
– Молодцы, Питер это дело хорошее, а когда в Москве будете?
– Думаю, часов в шесть-семь утра. А что?
– У меня дельце для вас наклевывается интересное, возьметесь?
– Смотря, что за дельце, – без особого энтузиазма отозвалась я.
Как не кстати, однако…
– Ладно, это не разговор по мобильному, как приедете, выспитесь, позвони мне, ладно?
– Обязательно.
– Таечке привет.
– Всего доброго.
Отключив аппарат, я убрала его обратно в сумку.
– Горбачев, да? – свесилась сверху Тайкина голова. – Чего хотел?
– Подкинуть нам дельце. Привет тебе передавал.
– А мы хотим расследовать еще одно дело?
– Нет, не хотим, нам бы с Аидой разобраться. Хотя… посмотрим, сколько денег пообещают, может, и возьмемся.
Голова исчезла и появились ноги с грязными пятками, я благоразумно отодвинулась к стенке, чтобы они не наступили мне на голову.
– Ты куда это?
– Пойду, разузнаю, есть ли тут вагон-ресторан.
Господи, за что мне это все?
– Неужели у нас еще остались деньги?
– До Москвы хватит. Ты идешь со мной?
А разве я могла отпустить ее одну?
Буддистам было строго настрого наказано следить, чтобы никто не вздумал поднимать сидение и грабить наши сумки, и мы пошли к проводникам узнавать насчет ресторана. К несчастью в поезде таковой имелся.
– Одиннадцатый вагон.
– Спасибо, – обреченно вздохнула я.
Я страх как боялась переходить из тамбура в тамбур, наступая на шатающееся и гремящее железо, под которым виднелась быстро бегущая земля, но Тайка упорно гребла в одиннадцатый вагон и мне ничего не оставалось, как следовать за нею.
В ресторане оказалось очень мило и пусто. На столиках желтые светильнички и скатерти с оборками, на окнах красивые шторки, на полу ковровая дорожка. Мы присели за столик и открыли меню.
– Ты что будешь?
Вообще-то я ничего не хотела, но что-то взять требовалось, ради составления компании.
– Чай с лимоном.
– Чего так тухло?
– Желудочный грипп, сама понимаешь, особо не раскукуешься.
Подошел молодой симпатичный официант.
– Вечер добрый, – улыбнулся он, – что будем заказывать?
– Принесите нам, пожалуйста, плотный лист бумаги и блюдце, – сказала Таисия. – Если нет блюдца, подойдет и нитка с иголкой.
– И черные свечи, – добавила я.
Глава двадцать четвертая
В половине седьмого утра поезд медленно подкрался к перрону Ленинградского вокзала. Не выспавшиеся и разбитые торчали мы в тамбуре, ожидая, пока состав окончательно пришвартуется к платформе. В сизом рассветном мареве проплывали лица редких встречающих, нас тут никто не ждал.
– Сейчас домой, – широко зевнула Тая, – и спать, спать, спать… до вечера буду дрыхнуть.
– Ты куда домой поедешь?
– К тебе, разумеется.
И зачем нам только нужны две квартиры? Давно уже пора объединяться.
Наконец-то поезд вяло дернулся и остановился. Проводница открыла дверь, и мы дружно полезли в столицу нашей родины. Волоча за собой сумки, мы поплелись к тексерскому гнезду, не находя в себе сил пилить на орденоносном метрополитене.
Гнусная таксерская рожа запросила семьсот рублей до Выхино и нам пришлось покориться. Запихав сумки в багажник, мы развалились на заднем сидении и тут же задремали.
Проснулись уже на подступах к дому. Тая отсчитала грабительскую сумму и мы двинули к родным пенатам.
Валясь с ног от немедленно желания упасть и отключиться, я открыла замок и мы ступили во мрак прихожей, уворачиваясь от радостно скачущего Лаврентия.
– Соскучился, мой маленький, соскучился, лапонька, – я поставила сумку на пол и обняла свою родненькую лохматенцию. – Приехали мамочки, приехали.
– Тише, – дернула меня за руку Тая. – Слышишь?
– Что? – я затаила дыхание и услышала, что из моей комнаты доноситься тихий храп.
– У тебя тут кто-то есть, – напряглась Тая.
– Влад, кто же еще.
– Ты уверена?
– Ну не вор же прилег отдохнуть, тем более что воровать у меня тут нечего, самое дорогое мое имущество это Лаврентий, да и тот подарочный, бесплатно мне обошелся.
Мы на цыпочках прошли в комнату. Первое, что бросилось в глаза – импровизированный столик из двух табуреток, на нем бутылка мартини, пустая бутылка шампанского и тарелка с сыром и красными икорными бутербродиками. Разложенный диван был застелен моим лучшим комплектом постельного белья с орнаментом из желтых роз, на этом роскошестве, которое я берегла до лучших своих жизненных времен, дрых Владик в обнимку с какой-то блондинкой. Одеяло было небрежно откинуто в сторону и мы имели счастье лицезреть парочку во всей их первозданной красоте.
– Все-таки хорошая у него фигура, да? – Тая взяла с тарелки бутерброд и отправила в рот. – А вот у дамочки задница малость подкачала, да? Что у нас тут за мартини? – она взяла бутылку. – Бьянко? Мое любимое.
Таюха взяла из моего маленького страшненького сервантика стакан, наполнила его и сделала добрый глоток, продолжая разглядывать мирно спящую парочку.
– Сена, будешь бутерброд?
– Давай.
Я взяла бутерброд и сказала, что, пожалуй, тоже не откажусь от мартини. Тая налила и мне.
– Сена, ты нормально относишься к тому, что он устраивает бордель в твоей квартире?
– Это мое лучшее постельное белье… – трагически прошелестела я.
И тут Влад открыл глаза. С добрую минуту он смотрел на нас довольно бессмысленным взором, и лишь когда Тая ехидно произнесла: «Ваше здоровье, мущинка», вдруг почему-то страшно перепугался. Схватив одеяло, он набросил его на свою подружку и натянул на себя до самого носа. Все еще не в силах произнести ни слова от неожиданности, он смотрел широко открытыми глазами, как мы жрем и пьем стоя у них над душой. Цокая когтями по полу, пришел Лавр сел рядом со мной и тоже уставился на Влада.