Страница 58 из 67
— Ну, вот смотрите. Это мой дом, пропускаете четыре перекрестка, в эту сторону.
На пятом, второй дом с этой стороны. Считать то умеете, дикари?
— Умеем. — Сказал Лис.
— Не твоя забота! — Рявкнул Руслан.
— Грубишь? Салага? А? — Джокер презрительно глянул на Руслана. — Раз такой грамотный, искал бы по названиям? Ну, что все понятно? Запомнили?
Николай кивнул.
— Если вопросов больше нет… Не буду вас больше задерживать.
Джокер стоял непринужденно улыбаясь. Тонкие губы совсем растянуло улыбкой. Вот только глаза смотрели без улыбки. Словно прицеливаясь.
Николай выжидающе смотрел на Руслана. Что теперь? Руслан задумался. И действительно, а что теперь? Убивать Джокера или… Он лихорадочно соображал, чуя подвох. Но в чем он?
— В общем, так! Если ты нас обманул, мы вернемся! — С угрозой сказал Руслан. — И можешь мне поверить, говорить будем иначе!
— Угу. На обратном пути, ключи мне занесите. Вам всё равно не нужны будут, а мне пригодятся.
Руслан кивнул Николаю головой, мол, давай. Тот подошел к окну и, зажав зубами тесак, ухватился за веревку и пропал из виду. Рус осторожно пятясь задом и во все глаза, смотря на Джокера, добрался до окна и последовал за другом. Коснувшись ногами земли, он посмотрел наверх. В освещенном окне торчала бритая голова.
— Летите голуби, летите!
Руслан, чувствуя неладное, сплюнул, освобождаясь от порчи.
— Бежим! — Шепнул Лис.
И они растворились в ночной темноте. И уже не слышали и не знали, что произошло потом.
Джокер закрыл за ними тяжелое, разбухшее от воды окно и крикнул. На крик в комнату зашел мальчишка лет четырнадцати.
— Значит так Шкет, как светать будет, разбудишь Жирного и его команду. А сейчас позови ко мне Дюбеля и Хлыста.
Мальчишка, внимательно разглядывающий Джокера, сказал:
— Хозяин. У тебя кровь на шее..?
— Ерунда, — отмахнулся он, — брился.
— Ябеда и ты с ними? — Удивился Лев сын Николаев, усмотрев за костром знакомца, и облегченно вздохнул. Ябеда не отвлекаясь от миски чавкал рыбой. Хаймович, покачал головой.
— Надо же кости не выбирает и не давится?
— Да ему хоть что дай сгрызет, — отмахнулся дед. — Это приживалка извечная.
А не дашь, соплями изойдет. Обидели его!
— Обидели. — Подтвердил Ябеда. — Хорошую рыбу себе забрали, плохую мне.
— Тьфу на тебя! — Психанул Косой. — Этому парню хрен угодишь!
— Да если б не его бзик со жратвой, безобидный парень. Его не то, что люди, звери не трогают. А это кое-что да значит, — Лев Николаевич многозначительно поднял указательный палец к небу.
— Присаживайся Лева… — Хаймович замялся, — Можно я тебя так называть буду?
— Да называй хоть горшком, только в печь не сади. Ровесник поди?
Хаймович кивнул, протягивая миску с ухой, которую подала Роза.
— Попробуй ухи Лева.
Дед Лева слегка надулся, видать вспомнил, что уха с его рыбки варена. Но, поколебавшись, взял и хлебнул прямо с миски. От протянутой ложки отказался.
— Без надобности она, чего ей воду гонять?
Пока Николаевич мелкими глотками пил наваристую сурпу. Хаймович видимо чем-то озадаченный крутился вокруг. И так обойдет деда и эдак, и на суму его тощую со шкуры пошитую посмотрит, и на форму потертую. Вроде и незаметно старался, да видать больно нервничал, что дед Лева это засек и, протягивая опустевшую посуду Розе, сказал.
— Хороша уха хозяюшка. Спасибо.
Обернулся к Хаймовичу.
— Милейший, ты на мне дыру протрешь. Чего выглядаешь? На мне узоров нет, и цветы не растут?
Хаймович ничуть не смутился.
— Да вот смотрю, где ты такой одеждой разжился?
— А тебе зачем? Сам вроде не голый ходишь?
— Я к тому, что все в вашей деревне так ходят?
— В моей деревне одна изба, — усмехнулся Николаевич. — Изгой я. Один живу. А вы стало быть той же масти. Откуда путь держите?
— Из далека…
— Вот то-то и оно. Сами беглые… И за что вас погнали?
— Врагов много.
— Да вас тоже…
Дед стал загибать пальцы пересчитывая нас, но сбился.
— А тебя за что выгнали? — Поинтересовался Косой.
— Да за то, что и его, — хитро улыбнулся Николаевич, посматривая на меня.
— Меня никто не выгонял, — вступил я.
— А кто любит мишкой бегать? А? Старика не обманешь. — Подмигнул дед.
— Как это ты увидел? — Удивился я, вглядываясь в деда. Ничего особенного. Человек как человек.
— Потому как сам такой. Грешен. Не мог себе в удовольствии отказать, мишкой по деревьям полазить. Да и зверьё тебя в лесу уважает… Только грех это, вот с деревни и погнали..
— Странная у вас деревня, — сказал Хаймович, почесывая небритый подбородок.
Друзья рысцой преодолели метров триста, затем перешли на шаг.
— Ты думаешь о том же, о чем и я? — Спросил Лис.
— Да. Слишком легко он сдался. Либо старика там нет, либо ключи не те, либо там засада.
В любом случае он нас обманул и проверить нельзя никак, — Руслан вздохнул.
— Давай в какую-нибудь хату свернем да заночуем. Не нравится мне все это…
В темноте что-то шуршало и пищало. Разнообразные звуки раздавались то тут, то там.
Город жил своей ночной жизнью и на охоту вышли те, кто днем спит.
Раздался душераздирающий визг и резко оборвался. Николай вздрогнул.
— Ты слышал?
— Не глухой. Но до утра ждать нельзя. Джокер тоже так подумает, что пойдем утром.
И если засады нет сейчас, то утром она будет обязательно.
— Утро, утром, но если сейчас наткнемся на какую-нибудь тварь. Съест она нас запросто.
Не видно же не зги?
— Ты что боишься, с таким то ножиком? — Спросил Рус указывая на длинный тесак.
— Ага! Тебе тоже понравился? Блестит как зеркало. Наш Гриня такие ковать не умеет.
— Да неудобный же он? Ни шкуру снять, ни мясо разделать?
— Зато махать им можно как топором, хрен кто подойдет.
— Вот и маши им перед собой и двигаемся вперед. Вон кажется и первый перекресток.
— Рус, я понимаю что это грех… но давай решим этот вопрос иначе?
Рус на секунду задумался.
— Давай. А вещи?
— Вещи ты понесешь. Мне как лису их не унести, — заюлил Коля.
— Вот уж дудки, нашел ишака.
— Я перекидываюсь а ты тащи. И смотри не отставай.
Николай приуныл, тащить кучу вещей ему не улыбалось.
— Может все-таки так добежим?
— Бежим, бежим. Трусишка.
— Нашел труса! Да я ядовитых сороконожек голыми руками ловил! Помнишь что Джокер сказал?
— Он сказал: Дуракам везет!
— Сам ты…!
— Под ноги смотри, не отвлекайся! Бежим!
Мы уже легли спать а я всё ещё слышал неспешное бормотание наших стариков.
Хаймович с Николаевичем сидели у костра и вели беседу. После того, как Хаймович налил дяде Леве за знакомство, того развезло не хуже Шустрого. И он выдавал на гора всё, что у него не спрашивали. Местами правда пытался темнить и отвечать уклончиво, но скорее по тому, что сам толком не знал а признаться гордость не позволяла. Самое главное мы у него узнали. Как и предполагал Хаймович одеждой дед разжился именно на объекте. И не в казарме, где если что и было, то давно сгнило, а в других загадочных помещениях. Дед пугал нас разными опасностями, судя по всему явными и не явными.
Но раз он их преодолел, значит, и мы осилим. Тем более, что по поводу опасностей у меня было своё мнение. Не думаю, что они сильно отличаются от известных нам в институте.
Впрочем, я гадать особо не стал. Утро вечера мудренее.
Рассказал он ещё много чего интересного. Перекидываться и превращаться в разных зверей, оказывается, они могут все поголовно. Только на эту возможность наложено табу.
Почему непонятно? Те, кто табу нарушает, изгоняются из общин навсегда, и в другую общину жить их тоже не принимают. Вот некоторые изгои и живут в одиночестве, другие сбиваются в стаи как встреченные нам собаки. И не собаки то вовсе, а ворлоки, как именуют их в народе. Опасней их зверя в лесу нет, потому как мстят они людям за свое изгнание. Об этом я, впрочем, и так уже знал от «своей стаи».