Проект «Повелитель»

Лис обрадовано засучил рукава и принялся помогать.

— Две ляжки мне, две тебе, а Ябеде ребра с позвонком.

— Скор ты на дележ, — ухмыльнулся Руслан, — еще не разделали.

— Не, ты не понял, я про то, как понесем. Ябеде само собой ничего не дадим, он все равно готовить не умеет, его долю в общак, с него же кормится.

Руслан тем временем вытащил свои стрелы, перерезал оленю горло, и принялся надрезать и стягивать шкуру с шеи. Лис взялся за заднюю часть, отрезая ноги с копытцами по суставу.

Олень был почти готов и разложен на удобные для ношения куски на собственной шкуре как на скатерти, внезапно заскулил Ябеда издавая щенячьи обиженные звуки. Лис услышал за своей спиной рычание и побледнел. Волосы сами собой поднялись у него на голове. Взглянув в лицо Руслану, он по его взгляду прочитал, что за спиной неминуемая и жуткая смерть. Медленно словно во сне повернулся, чтобы столкнуться с волчьим взглядом и не одним. Стая. Они так увлеклись разделкой, что прозевали стаю … Нет, не волков. Ворлоков! До лука, повешенного на сук не дотянуться и не успеть сделать шага. Они окружили, и не дадут себя обмануть. Остатки некогда человеческого разума делают их самыми опасными из всех зверей. Лис повернулся назад к Руслану, собираясь вместе с ним прижавшись, спина к спине встретить смерть и обмер. Руслан менялся на глазах.

Складки змеиной кожи переливались на его щеках. Роговые пластины покрыли всё тело.

Расползшаяся одежа, лохмотьями упала на землю. Пасть усеянная острыми и длинными зубами открылась, издавая грозный гортанный рык. Передние лапы чудища ударили Лиса в грудь, и он упал, но успел увидеть, как пролетевший над ним Ворлок был откинут толстым хвостом с костяным шипом. Капли крови оросили лицо Лиса, и он потерял сознание. ***

Пока Хаймович колдовал с сервером, а женщины занимались пересудами, создавшегося положения, мужики дичали. Мы разбрелись по второму уровню, ведь до того исследовать его не доводилось. Был я прошлый раз здесь с пол часа, и то пока защиту отключал. И ничего интересного от этажа не ждал. Так в принципе и оказалось. Затхлые помещения, где пахло какой-то химией, бумажной пылью и сыростью. Бродили мы с Сережкой вдвоем, я побоялся отпускать его одного, на то он и шустрый, что влезет ещё куда-нибудь.

Он и, правда совал свой нос всюду и умудрился расколотить колбу с какой-то жабой переростком. Запах спиртного ударил по носу. Ай, да консервы! Вот это компот! На шум и крик в комнату заглянул Косой с Ангелом. Узнав о содержимом разбитой колбы и в чем она мариновалась чрезвычайно оживились и пошли искать такую же, но целую. Шустрый ушел с ними и через какое-то время вернулся.

— Толстый, тебя дядя Косой зовет.

Чуяло моё сердце, что не надо поддаваться на провокацию, так нет же, пошёл.

Дальнейшее я помню смутно, местами не помню совсем, словно по башке тяжелым саданули. Помню початую колбу с какой-то гадюкой. Помню, что водка обжигала горло и сушила рот. Помню радостные лица Федора и Мишки, помню, что обнимался с ними и играл в «ты, меня уважаешь?», помню, мы вместе держали стены, дабы они на нас не рухнули. И пели какую-то песню, причем слов никто не знал, но выходила она хорошо.

Помню, что пришел Хаймович и обзывался нехорошими словами. И говорил, что мы пьяные свиньи. Мишка очень удивился, он сроду пьяных свиней не встречал, грязных, злых, живых и жаренных видеть доводилось, а пьяных ни разу. Ни-ни! Хаймович ещё говорил, чтоб мы перестали валять дурака и шли спать. Я пытался ему объяснить, что если мы сдвинемся с места стены упадут и в доказательство отпустил стену, но тут пол поднялся и как даст мне по морде, что кровь с носа потекла. Потом свет потух. Когда его зажгли, надо мной склонилось лицо Розы, она жалостливо смотрела на меня. Мне было странно, чего меня жалеть? Мне было хорошо.

Проснулся я от страшной сухости во рту и мокрости снаружи. Вспотел я как лягушка, мне было противно и сильно хотелось пить. Хорошо, что здесь почти в каждой комнате раковина. Добравшись до раковины, я припал к крану. Казалось, пить воду я могу вечно, стоило отвалиться от крана, как жажда мучила вновь. Но тут мне внезапно опять стало хорошо. Не уж то и в кране водка? Удивился я, и отвалился спать рядом с друзьями на полу, устеленным бушлатами. Кто-то из них сильно храпел, но мне было уже все равно.

Лис очнулся оттого, что его били. Кто-то хлестал его по щекам. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Руслана.

— Ну, вот, — обрадовался Руслан, — очухался?

— А что это было, а?

— Да, ничего особенного, ты оказывается впечатлительный как девица. — Буркнул Руслан.

Только сейчас Лис заметил, что Руслан весь в крови и одежда на нем сидит, словно с чужого плеча, топорщится в разные стороны.

— Ты сам то как? Вон в кровище весь?

— Да не моя это кровь, — смутился Руслан. — И это… не говори никому … ладно?

Лис потряс головой, словно прогоняя сонное видение. Не уже ли и взаправду всё было, а не померещилось? Не мерещилось, понял он, оглядывая обрызганные кровью и поломанные ветки акации. Под кленом, подтянув ноги к себе и обхватив их руками, сидел Ябеда.

Судя по его лицу, он тоже ничего не понимал. Впрочем, это было его обычное состояние.

Руслан продолжал говорить, но что-то не то и не так. Сроду в его голосе не было виноватых и просительных ноток.

— Сам не знаю как получилось… Никогда такого не было. Я просто сильно за вас испугался и от этого разозлился очень, захотел стать сильным и непобедимым что-ли… Вот с меня и поперло. В себя пришел, смотрю, вы с Ябедой как девицы красные разлеглись. Он там, ты тут.

— А Ворлоки где? Разбежались? — спросил Лис, поднимаясь с земли.

— Кто успел, убежал, наверное..

Лис молча, обошел ближайшие заросли, пощелкал языком и с удивлением уставился на Руслана. Три порванных покалеченных, а один без головы.

— Ты как? Есть не хочешь? — Спросил Лис.

— Да, нет, — пожал плечами Руслан, — сытый вроде, а не ел ничего.

— В тихом омуте черти водятся. Никогда не думал, что ты на такое способен..

— Да я и сам не догадывался, — вздохнул Руслан. — Думал, миновала меня чаша сия, раз с детства способностей не выказывал. Ты только Лис, очень прошу, не говори никому..

— Да не скажу, я. А за Ябеду не ручаюсь.

— Да кто ему поверит? Он сам с собой разговаривает и не понимает.

— Это, да.

— Ну, что оленя собираем и домой?

— Ага.

Навьючив собранные куски на себя, и загрузив Ябеду, друзья продолжили путь.

— Умыться бы по дороге…

— У озера сполоснешься.

Лис повеселел. Обладание тайной, да еще, какой тайной, открывало перед ним мощные рычаги управления Русланом. Святоша теперь точно не будет его попрекать за детские шалости.

… никогда не думал, что мои способности по генной трансформации будут наследственными. Так или иначе, но именно моё потомство отличалось живучестью и вскоре превалировало. Однако, возникла проблема. Человек не самое приспособленное существо к обитанию в дикой природе. А честно говоря, совсем не приспособленное. Склоняюсь к мысли, что именно его не приспособленность и привела к более высокому умственному развитию, по сравнению с другими видами. Но вот возник соблазн, существовать в животном обличии, что снимало ряд проблем. Отпадала необходимость жилища, приготовление пищи, создание семьи. Часть потомков приняв животное состояние в прямом смысле, отказалось от человеческого, сначала не хотело, а потом и не смогло к нему вернуться. Чтобы не потерять род людской генные трансформации пришлось пресекать вводя табу, что привело к тотемизму, и в конечном счете к возникновению новой религии, за основу которой я взял… …

Гудело. И не только в голове, за пеленой защиты, гудел рой. А мне, не смотря на разлаженное состояние собственного организма, предстояло наладить с ним контакт, а попросту договориться. Снять защиту не представляло труда, но уверенности что она опять включится и именно тогда, когда нам нужно не было никакой. А перспектива оказаться запертой меж этажей в полном составе не привлекала, поэтому Хаймович с Косым и отправили меня на переговоры. Переговоры не ладились, я никак не мог впасть в то состояние отрешенности, которое от меня требовалось, поскольку пребывал в похожем, но по иным причинам. Меж тем мысли мои носились, бог знает где. Я почему-то вспомнил речку Мазутку, она протекала в центре города и идти нам предстояло, если выберемся, через неё. Мостов через неё было переброшено трое, но целым оставался только один самый старый, и тот еле подавал признаки жизни. Он шатался и раскачивался под ногами, издавая скрипящие, пронзительные звуки, впрочем, таким я его помню с детства, может ещё покряхтит лет двадцать. Упасть с него равносильно с шестнадцати этажки свалиться, шансов выжить никаких. И дело тут совсем не в высоте, до поверхности реки метров десять в самом высоком месте. Дело в самой поверхности. Грязная вода с разноцветными переливами, совсем водой и не являлась. Я как-то наблюдал как одинокая собака загнанная торками плюхнулась в реку, от неё пошел дым, она взвизгнула и пропала из глаз, только пузыри пошли. Что и говорить, на берегу реки не встретишь ни лягушки, ни травинки. Камыш реку стороной обходит, облюбовав овраги и ямины, куда стекает дождевая вода с избытком поставляемая городом. Одно не понимаю, столько лет дожди идут, давно бы реку промыло сто раз, ан нет… как будто вода, в неё попадая, не разбавляет содержимое, а тут же превращается в эту гадость. Ну, да бог с ней, суть в другом. За мостом нас ждал парк отдыха. То ещё местечко. Заросли в парке, как утверждает Хаймович, пережили три войны, деревьев в три обхвата там почитай каждое. Из подлеска там акация и шиповник, густыми зарослями опоясавший парк и пришедший на смену засохшим у реки ивам. Именно в этих непроходимых зарослях и любят селиться самоходки, там их просто кишит и колючки им не помеха. Мы, конечно, пойдем по ещё широким тропинкам, где на глубине полу метра под слоем опавшей листвы ещё покоится асфальт. Пойдем не то слово, побежим бодрой рысью. О! Рыси там тоже встречаются. Господи! Чем больше я задумывался о лесе, тем больше вспоминал препятствий и преград на нашем пути. Вероятность, что мы в целости и невредимости дойдем до гребанного объекта № 7844, стремилась к нулю. Однако, выхода нет. Я вздохнул и ещё раз попытался связаться с роем.