Страница 123 из 131
Кстати, массовый телепортационный исход из обречённых владений Сэмпл сам по себе обернулся небольшой катастрофой. Джиму ещё повезло. Он материализовался на Небесах всего лишь в паре футов над землёй, так что ударился не сильно. Как говорится, отделался лёгким испугом. А вот кому-то из красных сестёр пришлось тяжко: они, должно быть, вошли в портал слишком тесной группой и где-то в процессе сплавились в единое существо, в такую жуткую композицию из голов, рук, ног и окровавленных красных тряпок, свисавших с аморфного кома плоти, – воплощённый кошмар на стыке видений Фрэнсиса Бекона и Джона Карпентера. Док вышел из портала в непосредственной близости от этого жуткого сплава человеческой плоти и поспешил отойти подальше. Искажённые лица, разверстые рты – те, что были видны на поверхности этого кома дрожащего мяса, – истошно вопили:
– Прикончите нас! Пожалуйста!
Док обернулся к Бернадетте:
– Ну что, ты сама этим займёшься или мне их застрелить?
– Кого застрелить? – Бернадетта тупо уставилась на него.
Вид у неё был какой-то потерянный. Похоже, она ещё не осознала, что происходит. Может, даже жалела, что вообще затеяла этот мятеж.
– Вот их застрелить. – Док раздражённо ткнул пистолетом в сторону вопящего кома плоти. – Или гранату в них бросить. Чтобы не мучились.
Несчастные продолжали кричать:
– Прикончите нас! Пожалуйста!
Бернадетта была в замешательстве:
– Я не могу убивать своих.
В голосе Дока сквозило презрение.
– А как ты хотела, милочка? Война есть война. Либо ты их добивай, либо заткнись и вообще не отсвечивай.
Бернадетта протянула руку, и кто-то из монашек передал ей гранату. Бернадетта рванула чеку. Док попытался её удержать:
– Погоди! Мы сперва отойдём!
Но предупреждение несколько запоздало. Бернадетта уже зашвырнула гранату и кусок вопящего мяса.
Монашки и ангелы бросились к озеру, чтобы смыть с себя кровавую жижу. Сэмпл тоже рванулась к воде – ошмётки мозгов попали ей прямо на волосы. Но не успели они добежать до озера, как из воды вдруг поднялся большой белый экран семи футов в диаметре. Это было уже слишком. Большинство из присутствующих с ходу попадали на колени, молясь о спасении души и рассудка. Тут и вправду недолго рехнуться – тем более после всех недавних потрясений. Экран продолжал подниматься, пока не завис в десяти футах над озером безо всякой видимой поддержки. Это было отнюдь не библейское богоявление: ни левиафан, ни пылающий куст. Хотя, наверное, левиафан или пылающий куст были бы как-то понятней монахиням. Во всяком случае, сообразнее с их непомерным религиозным рвением. Они, наверное, гораздо спокойнее восприняли бы и кита Ионы, и огненный столп, и архангела Гавриила, даже если бы он наигрывал на трубе мелодию Майлса Дэвиса – но это техногеометрическое сооружение повергло их в инфернальный ужас.
Джим сообразил, что это такое, наверное, первым: экран телепроектора «Даймонд Виджн» из тех, что начали устанавливать на рок-концертах на больших стадионах через несколько лет после его смерти. В общем, Джим был одним из немногих – включая Дока и Сэмпл, – кто не впал в пароксизм благоговейного ужаса, когда на экране возникла первая картинка. Слава богу, это была не архивная запись концерта постаревшего Мика Джаггера. На экране тоже была вода – кристально чистое озеро, по сравнению с которым озеро Эйми казалось просто прогнившим болотом. Из-под воды медленно поднялась рука. Тонкая женская рука с сияющим мечом. По низу экрана бегущей строкой шли титры – символы культа Вуду. Секунд через двадцать картинка сменилась. Теперь на экране возник весьма впечатляющий крупный план трёх вудушных богов. Доктор Укол, Данбала Ля Фламбо и Барон Тоннер. Они смотрели с экрана так, будто видели собравшихся у озера на Небесах – точно так же, как те видели их на экране.
Пристально изучив обстановку на берегу, Доктор Укол обратился к Ля Фламбо:
– Кажется, всё идёт по плану.
Хотя Джим знал по опыту – пытаться понять чувства богов практически невозможно, ему показалось, что их безмерно порадовал вид опустошённых Эйминых Небес. Док покосился на Джима:
– Ты хоть что-нибудь понимаешь?
Ля Фламбо подалась вперёд и прищурилась, словно высматривая что-то конкретное. Она нашла, что искала, и улыбнулась:
– Ага, вот ты где, Джим Моррисон. И Док Холлидей. А где Макферсон?
– Голову моет. Смывает чужие мозги с волос.
Ля Фламбо быстро взглянула на своих божественных спутников и вновь обратилась к Джиму и Доку:
– Хотя Доктор с Бароном никогда не признаются в этом вслух, но мы вами очень довольны. Вы трое проделали замечательную работу.
Джим с Доком растерянно переглянулись:
– А разве мы что-то делали?
– Ну конечно. Это место разрушено, и здесь уже не родится никакая новая религия.
Док опасно прищурился:
– Так что, в этом и заключается наша так называемая работа? Низводить самозваных богов?
Джим крепко задумался:
– Я только не понимаю, зачем вы нас к этому привлекли. Конечно, работа грязная, не царское это дело… Но ведь вы – боги. Вроде как всемогущие и всесильные. С тем же Анубисом можно было бы покончить одним прицельным ударом молнии.
Барон нахмурился. Его голос прогремел, как гром в горах:
– Мы боги, древние и могучие. У нас есть дела более важные и насущные. Мы не тратим энергию и время на всякие мелочи. Зачем нам пачкать руки, когда мы можем заставить любого смертного сделать всё, что нам нужно?
Лл Фламбо снисходительно улыбнулась:
– Макферсон привела в движение цепь событий, в результате чего Годзиро уничтожил и Моисея, и Анубиса. Потом эти женщины распяли того, кто нагло звал себя Христом. А теперь вы, похоже, нейтрализовали и Эйми с её нелепыми притязаниями на божественность, и столь же нелепую Бернадетту, которая объявила себя Господним Молотом.
К несчастью, именно в этот момент Бернадетта решила продемонстрировать, что Ля Фламбо несколько поторопилась объявить о её нейтрализации. Она выпрямилась в полный рост, стоя по колено в воде, где отмывала от крови лицо и руки, и свирепо уставилась на экран:
– Послушайте, вы, уроды. Я служу Господу Богу, единственному истинному Богу…
Док попытался её урезонить:
– Трикси, голубушка, мой тебе добрый совет: помолчи. Ты даже не представляешь, против кого пытаешься выступать.
Бернадетта покосилась на Дока, но его добрый совет пропал втуне. Она опять повернулась к экрану:
– Я служу Господу Богу, и вы, гнусные демоны, не собьёте меня с пути истинного никакими своими бесовскими ухищрениями. – Она указала на Дока и Джима. – Моя вера меня защищает, и если я сочту нужным распять на крестах этих приспешников Люцифера, которых вы на меня наслали, вы меня не остановите.
Некоторые из красных монахинь, видимо, воодушевившись речами Бернадетты, вновь взялись за свои автоматы. Джиму это, разумеется, не понравилось, и он закричал, обращаясь к богам на экране:
– Я уже понял, что вы не желаете пачкать руки, но почему вы её не прикончили прямо на месте?! Нам бы было спокойнее. Да и вам, кстати, тоже.
Ля Фламбо улыбалась все так же загадочно и снисходительно:
– А мы вообще не беспокоимся, mes petits[72]. С чего бы нам вдруг беспокоиться из-за какой-то там глупой женщины? Она же набитая дура и, кстати, уже очень скоро познакомится со своим единственным истинным Богом.
Услышав шаги за спиной, Сэмпл резко обернулась, схватившись за пистолет. Её мокрые волосы разметались – во все стороны полетели брызги. Она бы выстрелила, не задумываясь, но её удержали звуки знакомого голоса:
– Сэмпл, не стреляй. Это я.
Сэмпл стояла согнувшись перед единственной раковиной, сохранившейся на Небесах, и смывала чужие мозги с волос. Когда она поняла, что помыться как следует в озере не удастся, то потихоньку вернулась в полуразрушенный дом и после долгих отчаянных поисков всё-таки разыскала последнюю ванную, где была целая раковина – и даже с горячей водой. Предосторожность– она никогда не бывает лишней, так что Сэмпл прикарманила по дороге автоматический пистолет, потерянный в суматохе кем-то из красных монахинь. Хотя она и не выстрелила в сестру, но пистолет всё-таки не опустила. Она убрала мокрые волосы с глаз и недоверчиво взглянула на Эйми, стоявшую в дверях в грязном рваном плаще.
72
мои маленькие (фр.)