Сладостное пробуждение

И все же Клер так правдоподобно наслаждалась их любовью, с такой страстью сжимала его в объятиях, что он решил пока не думать о своих проблемах. Они ведь еще только начинают свою супружескую жизнь, да и Клер пришлось пережить немало. А время — оно позаботится обо всех.

Его жена чувствовала себя подавленной. С одной стороны, она радовалась его приходам к ней, и наслаждение, которое приносили его поцелуи и объятия, было подлинным. Но, с другой стороны, как только Клер начинала чувствовать близость кульминационного момента, что-то выключалось в ней и она просто лежала в постели, исподволь наблюдая за попытками мужа довести ее до финала, как будто чужой, посторонний человек. Она всеми силами пыталась убедить Джайлза, что их близость упоительна для нее. Несколько раз это удавалось ей, но все же ее муж заслуживает большего. Клер чувствовала растущую вину за то, что не может дать нежному и доброму Джайлзу нечто прекрасное, уже, увы, отданное жестокому Джастину.

Клер не могла бы сказать о себе, как о плохой жене. Но к концу лета стало абсолютно ясно, что ни она, ни Джайлз не стали счастливыми после заключения брака. «Возможно, быть счастливой дважды за одну жизнь просто нереально», — думала Клер. Да, она действительно заплатила слишком много за мгновения экстаза с Джастином. Но, в конце концов, насколько реально было это счастье? Конечно, когда Клер жила с умершим мужем, их тела и души сливались так неразрывно, что они превращались в нечто единое… А потом этот муж, воспринимаемый, как родная частица души, как близнец по духу, бил ее по лицу и ломал ей ребра. Клер не могла не думать об этом! Ее показания в суде были правдивы, и ей не хотелось больше вспоминать об этом…

Хотя Клер начала уже понимать, что что-то не ладится в ее браке, она все же заметила состояние Сабрины.

Вскоре после уборки урожая жена Джайлза пригласили леди Уиттон прогуляться верхом.

— Мы быстро… Так что к ланчу успеем… — смеясь, предупредила она невестку, зная ее страсть к долгим прогулкам с соревнованиями в скорости.

Сабрина улыбнулась:

— Это прекрасно, что не задержимся… слишком жарко сегодня для быстрой езды.

Часть пути женщины наслаждались медленным галопом, но вскоре лошади, да и всадницы тоже, вспотели. Сабрина и Клер спешились и повели коней за поводья к Кэмдон-Хиллу.

— Почти так же, как тогда, когда мы ездили в Уэллс… — садясь на траву, сказала Клер. — Взгляни на те облака… вон там, на юго-западе…

— Да, ты права… Мы не пробудем здесь долго… Я хорошо запомнила урок той поездки, — спокойно ответила Сабрина.

— В тот день мы очень волновались за вас с Эндрю… — нерешительно произнесла Клер, не поднимая глаз на подругу. — Конечно, нам следовало знать, что вы догадаетесь найти укрытие… Но с тех пор, так мне кажется, есть и другая причина для беспокойства…

— Ты спрашиваешь, Клер, о… Считаешь, что Эндрю скомпрометировал меня?

— Нет, конечно, нет… Эндрю — джентельмен… Он бы пожертвовал, чем угодно, лишь бы подобного не случилось. Нет, я спрашиваю потому, что он уехал так внезапно, а ты с тех пор сама не своя…

— А я бы хотела, чтобы он меня скомпрометировал, — с горячностью воскликнула Сабрина. — Произошло то… что я… сама ему предложила, а он гордо отказался.

Леди Уитгон с иронией подчеркнула слово «гордо». Клер несколько минут молчала, пытаясь сообразить, о чем же ей только что сказала невестка.

— Ты любишь его… Я всегда это знала…

— Я его не просто люблю… А люблю очень сильно… — прошептала Сабрина.

— А Эндрю? Он отвечает на твою любовь?

— Думаю, да. Но он слишком джентельмен… Мистер Мор лучше разрушит мою жизнь, чем сделает мне предложение.

— Почему ты так думаешь?

— Он убежден, что младший сын, не имеющий шансов на получение титула и большое наследство, не может быть парой дочери графа, да к тому же с большим капиталом… И все эта проклятая гордость, так свойственная мужчинам! Извини меня за грубость, Клер… Но я не понимаю, как они могут ставить гордость превыше всего, даже любви.

— Джайлз знает об этом?

— Он догадывается, что что-то произошло… Сомневаюсь в откровенном разговоре между Эндрю и ним… Да и я тоже ничего не говорила.

— Может быть, мне самой поговорить с Эндрю, когда мы вернемся в Лондон? — задумчиво произнесла Клер. — Сейчас мы с ним друзья. Может, у меня получится… Вы могли бы быть счастливы вместе.

— Как ты и Джайлз? — не совсем наивно спросила Сабрина, думая, не признается ли Клер в напряженности отношений с братом.

Но Клер просто кивнула:

— Да, как Джайлз и я.

Лошади уже отдохнули, а на небе стали собираться тучи.

— Пойдем, нам пора уже ехать, — произнесла Клер. — Иначе вот-вот начнется дождь…

Они вернулись в Уиттон задолго до грозы, но Джайлз разволновался и, не пытаясь скрыть раздражения, воскликнул:

— Сабрина, не могу поверить, ты снова не обращаешь внимание на погоду!

— Это ничего не имеет общего с тем разом, — ответила сестра. — Кроме того, мы уже дома. Что же ты зря волнуешься?

— Но вы едва успели! И на этот раз ты подвергала опасности Клер.

А вот это уже было несправедливо. Она всегда ненавидела предвзятость в отношениях… Прогулка верхом — ее идея, а не Сабрины. Хотя Джайлз мог этого и не знать. Но то, что он набросился на сестру, не выслушав никаких объяснений, — это все же несправедливо!

Что же так подействовало на Джайлза? Может быть, жара или состояние природы перед грозой?.. А может быть, натянутость отношений между ней и мужем?..

Клер не знала, но когда Джайлз, приказав лакею помочь Сабрине сойти с лошади, повернулся к ней и схватил повод ее животного, словно она сама не может справиться с измученным рысаком, ее охватила волна гнева. Конечно, она не столь блестящая наездница, но все же смогла бы справиться с норовистой лошадью.

Когда муж поднял руки, чтобы помочь ей спуститься вниз, Клер поняла: ей очень хочется уничтожить немедленно это заботливое, обеспокоенное выражение на его лице… Она тут же испугалась жестокости своих мыслей.

Клер позволила ему помочь спешиться и, глядя прямо в глаза мужу, дрожащим голосом сказала:

— Прогулка — моя идея, Джайлз. Мы обе, Сабрина и я, уже достаточно взрослые женщины, чтобы уметь разбираться в погоде. Знаю, у вас с сестрой довольно простые отношения, но это не значит, что ты вправе ругать ее за что бы то ни было. Даже если идея исходила бы не от меня…

«Браво, Клер!» — думала Сабрина, удивленная и тронутая защитой подруги. Она видела, как Клер отстранилась от Джайлза и, не оглядываясь, зашла в дом. Брат с огорошенным видом продолжал стоять на месте. Придя в себя, он повернулся к сестре, прося ее о прощении.

— Я так виноват перед тобой… Без всякой причины налетел на тебя… Если ты простишь меня, пойду и извинюсь перед женой.

Даже поднявшись в свою спальню, Клер продолжала дрожать от нервного возбуждения. Она отослала Марту и опустилась на стул у окна. Пытаясь успокоиться, Клер сидела неподвижно, лишь сжимая и разжимая пальцы. Чтобы Джайлз не делал, он обращается с Сабриной как с сестрой, которую очень любит. Они всегда вдвоем свободно говорили обо всем и никогда не ссорились. Клер хорошо понимала, что у ее невестки что-то связано с грозой и ее последствиями.

И все же Джайлз несправедлив. Он, как всегда, думает, что маленькая Клер Дайзерт не может ничего сделать по своей инициативе.

Легкий ветерок превратился в сильный ветер и стал порывистым. Ветви остролиста, растущего на этой стороне дома, гнулись и трещали под его порывами. Тучи закрыли солнце, и в комнате стало темно. Сейчас вот-вот хлынет дождь… Клер увидела, что ее окно полуоткрыто, и решила затворить его. Но от влаги дерево оконного переплета разбухло, и, несмотря на все усилия женщины, навалившейся на раму всем своим весом, окно не закрывалось.

— Позволь мне помочь тебе, Клер, — послышался за спиной голос Джайлза. Он подошел к ней вплотную и помог опустить раму.

Она почувствовала спокойствие, исходящее от него, и отошла к камину. Джайлз, повернувшись, виновато улыбнулся: