Страница 59 из 79
— Не останавливайтесь, Эндрю.
— Нет, я должен, Сабрина, — глухим от волнения голосом произнес он, в последний раз проводя рукой по ее волосам.
Она повернулась, схватила его руку, положила себе на плечо и прижалась к ней головой. Эндрю повернулся так, чтобы ладонь его руки коснулась ее щеки. От наслаждения у Сабрины прервалось дыхание.
— Мы не можем…
— Не можем… что? — прошептала она. Эндрю отступил назад и подошел к окну, всматриваясь в потоки воды, как будто за пеленой дождя для него открывалось нечто неведомое. Сабрина повернулась и внимательно смотрела на него. Она видела его прямые плечи, заметила, что он стоит, вцепившись обеими руками в подоконник, пытаясь всеми силами удержать свой чувственный порыв.
Сабрина поднялась, подошла к окну и, став рядом с Эндрю, положила свою левую руку на тыльную сторону его ладони.
— Ради всего святого, леди…
Она выпустила его пальцы и подняла лицо к его губам. Эндрю, чувствуя, что теряет власть над собой, схватил ее в объятия и стал неистово целовать. А потом так же быстро подавил свой неистовый порыв и отпустил девушку.
— Сабрина, пожалуйста, идите и сядьте около стола, — задыхаясь, прошептал он.
Она стояла, потеряв способность двигаться, услышав его отказ.
— Я не хочу этого делать, Сабрина, чтобы не компрометировать вас.
— Будьте вы прокляты, Эндрю Мор, — проговорила сквозь зубы молодая леди, подходя к столу и присаживаясь. — Спасибо… Кажется, дождь скоро кончится и мы сможем отправиться в путь. Притворимся, что ничего не произошло, Эндрю… Думаете, это так просто?.. Или вы думаете… Я позволяю себе виснуть на мужчинах!
— Это никогда не должно случиться, Сабрина. И, конечно, я не думаю о вас как о безнравственной женщине. Это… это просто… буря…
— То, что произошло, Эндрю… просто моя любовь к вам, — произнесла Сабрина, стуча зубами как от страха осуждения (ведь она открыла ему свои чувства), так и от холодной промокшей одежды.
Эндрю, стоявший неподвижно у окна, быстро направился к ней, но на середине пути остановился.
— Вы не можете… — резко начал он.
— Могу! У меня пока есть время… Но не знаю, почему я настолько глупа, что призналась вам, — перебила леди Уиттон, пытаясь обнять себя руками и сдержать дрожь. Эндрю, заметив ее озноб, огляделся и попытался найти хоть что-нибудь, чтобы прикрыть ее плечи. Случайно он заметил шерстяное, изъеденное молью одеяло, лежавшее на кровати. Молясь про себя, чтобы ни в постели, ни на этом импровизированном покрывале не оказалось насекомых, Эндрю взял его и осторожно накинул ей на плечи. Сабрина так судорожно схватила одеяло и закуталась в него, что ему захотелось прижать ее к себе и согреть теплом своего тела.
— К несчастью, вы не чувствуете ко мне ничего похожего, — продолжала она, — но не волнуйтесь… Я никогда не поставлю вас в затруднительное положение.
Эндрю не смог больше сдерживать себя. Его кулак обрушился на поверхность стола, закачавшегося под этим мощным ударом.
— Вы думаете, я могу обнять вот так любую женщину? Или вы думаете, что меня охватила похоть?! Я говорю вам, Сабрина… Если бы это была только страсть, которую я питаю к вам, то меня невозможно остановить… Но ведь я люблю вас! Так люблю… О, какой же я дурак!
Лицо девушки засветилось от этого неожиданного для нее признания.
— Ты… любишь… Эндрю?! — спросила она, не обращая внимания на соскользнувшее одеяло и беря его за руку.
— Люблю!.. Боже, помоги мне! Я вас люблю. Но не смотрите на меня так, Брина. Это ничего не меняет…
— Но… Почему?
— Потому, что я всего лишь бедный адвокат… И даже моя семья не одобряет то, чем я занимаюсь. А вы… Вы дочь графа… Я же только младший сын в семье и не могу претендовать на получение титула. Вы могли бы выйти замуж за любого дворянина в Лондоне…
— Мне не нужны никакие дворяне, спасибо, — резким тоном произнесла Сабрина, — мне нужен ты!
— Я не могу быть с вами… — с улыбкой произнес Эндрю. — Мне просто необходимо спасти вас от самой себя и… от меня. Каким бы другом оказался я Джайлзу, если бы воспользовался увлечением его сестры?!
— Увлечением? Не считайте меня глупой… Я не способна на слепое увлечение… Ну, теперь-то мне прекрасно все видно и понятно: я вижу перед собой мужчину, гордость которого не позволяет нам обоим стать счастливыми.
— Гордость?! Но ведь я только что объяснил вам, почему недостоин вас… Какая уж тут гордость?!
— Но это так, Эндрю… Многим мужчинам гордость и долг заменяют любовь. Я не считаю себя гордой… И ни за что не сдамся!
— Ты так решила, Сабрина? О, когда-нибудь тебе станет ясно, что я рассуждаю здраво и даю возможность угаснуть твоему возбуждению.
Несколько минут они молчали.
— Дождь прекратился, — Эндрю внезапно встал. — Нужно возвращаться в Уиттон… Я сейчас приведу лошадей, миледи.
Его лицо казалось непроницаемым, и Сабрина поняла, что только нечто подобное сегодняшней буре может сломить сдержанность Эндрю Мора.
Джайлз с огромным облегчением встретил их на крыльце дома.
— Спасибо, что сберег Сабрину, — сказал он Эндрю вечером, когда женщины ушли к себе. — Уверен, моя неисправимая сестра стремилась ехать прямо навстречу буре…
— Кстати, именно Сабрина захотела найти убежище, Джайлз… А молнии сверкали ужасные… Вам повезло с Клер… Ведь вы уехали вперед.
— Если бы моя сестра не потратила столько времени в Уэллсе, вы бы тоже успели, — со смехом возразил Джайлз. — Но за эту безрассудную решимость я и люблю ее. Хотя… В ней удивительно сочетаются большая сила воли и женская слабость…
Эндрю кивнул и постарался сменить тему разговора. Посидев еще полчаса, он сделал последний глоток бренди и встал.
— После такого дня просто валюсь с ног… И вот еще что, Джайлз, послезавтра я уезжаю… Ты можешь сообщить об этом миссис Стэнтон.
— А я уж думал, что ты побудешь у нас до следующего понедельника, — в голосе друга слышалось удивление и разочарование.
— Понимаешь, вспомнил совершенно неожиданно о встрече с моим поверенным по поводу одного весьма срочного дела…
— Да, да… Нам, конечно, будет не хватать тебя. Особенно Сабрине…
Весь следующий день Эндрю провел, избегая встреч с сестрой Джайлза, но так, чтобы это не показалось невежливым, и уехал ранним утром наступившего дня еще до завтрака.
Весь путь до Лондона показался ему скучным и утомительным…
Он не воспользовался единственным шансом быть счастливым с женщиной своей мечты! В течение многих лет Эндрю знал, что Сабрина не для него, но теперь это мало его успокаивало.
Эта проклятая гроза сломала стойкость его натуры… Гроза и леди Сабрина… Эндрю предпочел бы лучше сыграть роль дурака, чем признаться в собственной страсти. В конце концов леди Уиттон охладеет к нему, и это станет новым барьером в их отношениях.
ГЛАВА 26
Джайлз внимательно наблюдал за сестрой после отъезда Эндрю. Он мог с уверенностью сказать, что Сабрина несчастна, но с тех пор как леди Уиттон стала разыгрывать равнодушие, брат не знал, что ему предпринять. Ему больше не доверялись душевные тайны, да Джайлз и не считал себя вправе вмешиваться в ее личную жизнь и ее внутренний мир. Кроме того, мысли лорда Уиттона были заняты собственными проблемами.
Джайлз всегда мечтал о такой семейной жизни, какой жили его родители, радовавшиеся общению друг с другом и делившие одну постель. Хотя дверь, разделявшая спальни супругов, всегда открыта, он чувствовал себя в кровати Клер, скорее, гостем. Правда, Джайлз смел надеяться, что она радуется его приходам да и в постели доказывала это… Но все же чего-то не хватало.
Он чувствовал, как порой, чаще всего в самые интимные моменты, Клер будто пряталась за какой-то преградой. И, несмотря на то, что его жена делала вид полностью удовлетворенной женщины, Джайлз начинал сомневаться в ее подлинном удовольствии. Ее поведение в постели почти всегда одинаково, и в нем начало пробуждаться чувство собственного бессилия. Конечно, Джайлз — джентельмен, чтобы высказывать вслух какие бы то ни было подозрения… Но это очень сильно тревожило его. А что если Клер только притворяется и не получает удовлетворения от близости с ним? Зачем? А может быть, она пускает его в свою постель только из чувства жалости и долга? Джайлз не считал себя особым спедиалистом в интимной жизни, но знал, что способен довести женщину, с которой ему приходится быть, до состояния, полного блаженства. И не только тех женщин, находившихся за пределами светского общества, но и женщин высшего круга, например, двух респектабельных вдов.