Страница 2 из 63
– Короче, – выдала Настёна своё любимое словцо, – давай мне ксерокопию всех страниц паспорта и копию ордера. Я сама всё оформлю, и будем подавать на раздел.
– А у меня нет ксерокса.
– Как нет? – удивилась она. – Что же ты так бедненько? Ну, ладно. Иди, отксерь на почте, а мы пока попьём чаю с круассанами. Ты купил мне круассанов?
– Конечно. И начинил их пургеном.
Она секунд пять смотрела на него, наморщив лобик, будто вспоминая о чём-то (о том, что у неё муж – физик-химик, подумал Боб), а потом сделала отмахивающий жест рукой:
– Всё равно я не хочу круассанов.
Ещё немного посидела с задумчивым видом, как бы прислушиваясь к себе, и резко встала:
– Нет, это невыносимо. Вы тут, мальчики, поболтайте, а я вас ненадолго оставлю.
Боб засмеялся. Он уже стал подзабывать об особенностях её организма: он реагировал на слова, как на реальную угрозу. Теперь Настёна забьётся в туалет и будет полчаса изживать последствия «отравления» пургеном!
Надо было сказать ей, что начинил круассаны цианидом.
Когда она вышла, Толян опять полез к нему со своей бутылкой.
– Не буду я пить, – отказался Боб. – У меня сейчас важная встреча, насчёт денег.
– Да, я тебе как раз хотел предложить насчёт денюжек, – обрадовался Толян. – У тебя же золотые руки! А мне нужен автомеханик. Вот, лично тебе буду платить полторы ставки, честно. А будет негде жить, я тебя ещё оформлю сторожем. И живи прямо в автосервисе в моём. Вот тебе и денюжки. А?!
Он явно был собою горд. Боб отказался, но Толян тут же внёс другое предложение:
– Нужны запчасти для иномарок, дам конкретный список. Никаких угонов, ты даже не думай. Мне один тип возил из Германии и Польши, там отличные кладбища авто. Но на той неделе его подловили пьяным за рулём, и отняли права. Берись ты! Я даже оплачу первую поездку. Ведь ты же никогда не был за границей!..
Боб надел пиджак, взял старую холщовую сумку и вышел, хлопнув дверью. Всё равно у этих двух идиотов есть ключи от его квартиры…
2.
Металлический шар с тусклыми боками, в которых криво отражалась рама окна, и с косо торчащим обрывком провода, висел под потолком, упёршись в угол. Боб, придя на работу и не обнаружив его на столе, было, забеспокоился, а потом увидел, и… Ну, что? Рухнул в кресло с улыбкой такой же кривой, как и торчащий из шара обрывок провода.
Заработал, стал-быть, опытный образец, – подумал он. Во вторник не работал, а сегодня, собака, заработал. Впрочем, он и не только во вторник, он и в понедельник, и вообще никогда раньше не работал. Неделями Боб Шилин сидел и вручную менял частоты, одновременно снимая показания приборов. Потом – когда это было? в конце прошлого месяца, когда же ещё – ему это тупое сидение стало невмоготу, и он собрал автоматику. Но «шарик» всё равно лежал, как мёртвый, энергии не показывая, хотя, по собственной Бобовой теории, должен был качать её из мирового пространства в любых количествах. Задолбал совсем, тупая железяка.
Самый-то ужас в том, что нельзя сомневаться в собственной теории. Вот если один физик идеи выдвигает, а другой их в деле проверяет, то кто-то из них может высказывать сомнения. Даже отвергать может и демонстративно дверями хлопать. А ежели ты в одном лице и теоретик, и экспериментатор, то никуда не денешься: обязан в теорию верить. Иначе надо бросить всё и опять идти в ночные сторожа, как в студенческие годы…
Просидев накануне весь день возле монитора, и почувствовав всем своим пересохшим горлом тщету бесцельного ожидания, он решил сбегать в ларёк взять пива, дабы придать просиживанию штанов хоть какой-то смысл. И сбегал – но поскольку был уже поздний вечер, а по пути встретился приятель, Алик из отдела космической биологии, – уже и не вернулся. Ушёл, не выключив аппаратуру. И всю ночь беспризорная автоматика меняла параметры, отрабатывая заложенную в неё программу.
А сегодня утром – нa тебе, сюрприз. Шар, наконец, проявил себя. И проявил грандиозно: исчез со стола. На мониторе высвечивалась надпись «ошибка соединения», провода были частью оборваны, а частью тянулись к потолку, где и висел теперь шарик, и на подёргивания за провода не реагировал. Как приклеило его. А когда Боб рванул посильнее и случайно выдернул из шара «энергетический блок», а если проще – батарейку, с грохотом упал в кучу бумаг на том конце стола.
Сердце Боба рухнуло вместе с ним: как бы он чего нужного не расколотил! «Что у меня там лежит-то, под этими бумагами? – подумал Боб. – И что это вообще у меня на столе валяется, откуда взялось?» Он подхватил шар левой рукой, а правой стал поднимать бумаги, и обнаружил там данные для расчёта теплопроводности тефлоновых сковородок: «Совсем о них забыл, дьявол», – сунул руку ещё глубже в своё инженерное прошлое и взвыл, уколовшись обо что-то острое. Ага… Разбитый стакан с засохшим кофе и пепельница. Вот она, оказывается, где пряталась.
Обдув с экспериментального образца пепел, Борис – для друзей, Боб – Дмитриевич Шилин, ведущий инженер без научных степеней, заслуженный изобретатель Федерации, задумчиво посасывая уколотый палец, стал размышлять. Батарейка больше ватта не даст никогда. А сам шар в кило массой. Но попёр, и лихо попёр! Стал-быть, он выкачал из мирового пространства не меньше киловатта. Однако!
А во вторник-то что было? Сидел я тут, снимал показания. А о чём думал? О детях я думал. Но у меня детей нет, и не было никогда. Так? Так. Но я о них отчего-то думал, да. Я делаю монополь, магнит с одним полюсом. Что он такое? монополь этот? – элементарная частица, очень тяжёлая. Шатается незнамо где, пробивая Землю за-ради простого интереса. Нужна ловушка, но сделать её нельзя. Потому что если у монополя нулевая скорость, то неизвестно, где он. Если известно, где, то неизвестно, куда летит. А если не знать, куда летит, то невозможно уловить, где он.
Вот как интересно он устроен.
Поэтому я собираю ручной вариант магнитного монополя. Вроде игрушечной собачки. Если получится, думал я, можно будет черпать энергию прямо из вакуума, а точнее – из магнитного поля Земли. Об этом я вчера думал, точно! Я собирался выяснить рабочую частоту, типа, как эта моя собачка машет хвостом, чтобы определить параметры гистерезиса. И уходя вчера за пивом, я поменял ему… что я ему поменял? Кварц я ему поменял. Ага-а… И он, стал-быть, поймал свою частоту, и стал на один вложенный ватт выдавать киловатт. Пока мы там с Аликом анекдоты травили под пиво с крабовыми палочками.
Но почему шар взлетел?!
Боб был обескуражен полученным результатом. Его не очень волновало, что произошедшее полностью противоречит закону сохранения энергии, постулатам термодинамики и вообще большинству законов современной физики. Он предполагал, что сможет напрямую превращать энергию магнитного поля Земли в электрическую, но не ожидал, что она, энергия эта, попрёт в тысячекратных размерах, а у аппаратуры появится желание улететь куда подальше. «Слава Богу, взлетел, а не взорвался, ведь могло и бабахнуть», – обдало его холодом.
Поток мыслей в его голове шёл сам собою, а руки уже припаивали провода к шару; на этот раз блок с батарейкой он сделал выносным. Боб надеялся, что внутри аппарата при падении ничего не оторвалось, а потому не стал его развинчивать. Ну, чтобы не спугнуть удачу. Да и нечему там, откровенно говоря, отрываться, слишком он плотно набит. Подсоединять провода к амперметру и компьютеру тоже не стал: пока не нужно. Закончив работу, утопил батарейку, дав напряжение на контакт. Одновременно он на всякий случай придерживал шар одной рукой, и не зря: образец так ощутимо даванул вверх, что Боб схватил его двумя руками, но шар всё равно тянул; Шилин попытался зацепиться за что-нибудь ногой, и опрокинул стул; ноги оторвались от пола, и тут шар остановился.
Бросив его и снова очутившись на полу, изобретатель поднял стул, сел и уставился на дело рук своих. Шар застыл, не долетев до потолка сантиметров, так, двадцати (мелькнула мысль: «надо измерить высоту подъёма»), вниз от него – но не точно вниз, а наискось! – висели провода.