Свет в ночи

Но Железной Леди не удалось погасить витавшее в воздухе возбуждение. Родители приезжали один за другим, чтобы забрать дочерей, повсюду стояли лимузины. Куда ни глянешь, везде девочки обнимались и желали друг другу счастливых каникул. Наши учителя стояли вокруг, здоровались с родителями и тоже желали ученицам веселых праздников.

Наш автомобиль приехал одним из последних, что привело в раздражение Жизель. Миссис Пенни почувствовала себя обязанной остаться с ней и утешать ее, но моя сестра ее едва слушала. Незадолго перед тем, как за нами пришла машина, появилась мисс Стивенс. Она пришла попрощаться и пожелать мне счастливого Нового года.

– Я собираюсь провести каникулы с одной из сестер из моего бывшего приюта, – сообщила мне Рейчел. – Это своего рода традиция. Мы не один раз встречали вместе Рождество. Мы с ней так близки, она мне как мать.

С крыльца Жизель наблюдала, как мы с мисс Стивенс обнялись и расцеловались.

– Я не смогла вас как следует поблагодарить за то, что вы сделали для меня на слушании. На это потребовалось мужество.

– Иногда для того, чтобы сделать добро, нужно много мужества, но то чувство, которое потом возникает в душе, стоит этого. Может быть, это понимаем только мы, художники, – подмигнув, ответила мисс Стивенс. – Используй свое свободное время дома. Привези мне набросок Садового района, – попросила она, усаживаясь в джип.

– Привезу.

– Счастливого Нового года, Руби.

Я посмотрела вслед ее машине, и волна грусти нахлынула на меня. Мне хотелось, чтобы мисс Стивенс могла поехать со мной домой. Как бы я желала, чтобы у меня был настоящий дом, с папой и мамой, которые бы с радостью встретили ее, и мы вместе могли бы наслаждаться музыкой, едой, светом и теплом Рождества.

Джип Рейчел исчез за углом как раз в тот момент, когда показался наш лимузин. Жизель вскрикнула от радости, но, когда водитель вышел из машины, чтобы положить наши вещи в багажник, она безжалостно набросилась на него за то, что он так опоздал.

– Я выехал тогда, когда мне велела мадам Дюма, – запротестовал шофер. – Я не опоздал.

Бормотание Жизель стихало постепенно, как понемногу успокаивается уходящая гроза на протоке, по мере того как мы отъезжали все дальше от школы и приближались к Новому Орлеану. Когда показался знакомый пейзаж, сестра засветилась от возбуждения и ожидания. Я знала, что она созвонилась со своими подружками и они уже начали строить предварительные планы вечеринок в течение всех каникул. Я только гадала, как встретит нас Дафна.

К моему огромному изумлению, дом не оказался темным и пустым. Дафна приказала развесить рождественские украшения, и елка – выше, чем в прошлом году, – стояла в главной гостиной, а под ней расположилась гора подарков. Через несколько минут после нашего приезда, когда мы разглядывали это великолепие, входная дверь распахнулась и вошла смеющаяся Дафна. На ней красовался жакет из песца, брюки для верховой езды и великолепные кожаные сапоги. Она убрала волосы под шапочку из такого же меха. Ее бриллиантовые серьги сверкали в ушах, прибавляя сияния ее красивому, удивительно живому лицу. Щеки у нее разрумянились, и мне показалось, что мачеха выпила. Не оставалось сомнений в том, что период траура по папе закончен. Брюс, хохочущий почти так же громко, как и Дафна, от нее не отставал. Они оба остановились на пороге и посмотрели на нас с Жизель.

– Вот они, мои дорогие, – заговорила Дафна. – Вернулись домой на каникулы. – Она сняла шелковые перчатки, Брюс помог ей снять шубку и передал ее Марте, послушно ожидающей рядом. – И как поживают драгоценные близнецы Дюма?

– Отлично, – сурово ответила я. Ее жизнерадостность и счастливое выражение лица мне не понравились. Это Рождество пройдет без папы. Его смерть все еще причиняла такую же боль, как открытая рана, а Дафна уже ведет себя, словно ничего не случилось. А если что и изменилось, то к лучшему.

– Хорошо. Я решила дать несколько ужинов, так что во время ваших каникул здесь будут гости. Меня пригласили к друзьям в домик на побережье на Новый год, так что я буду зависеть от вашего хорошего поведения, девочки. Вы можете приглашать друзей и сами ходить на вечеринки, – объявила мачеха. Ее снисходительность и щедрость застали нас врасплох. – Нам предстоит провести вместе многие годы, так что лучше нам сосуществовать по-хорошему, – добавила она, бросив взгляд на Брюса, который сиял так, словно за одним радостным сообщением сейчас последует другое. – Это самое веселое время в году. Я всегда радовалась ему, и я не собираюсь печалиться. Ведите себя хорошо, и мы отлично поладим. Все эти подарки под елкой для вас и для слуг, – заключила она.

Ни я, ни Жизель не знали, что сказать. Мы изумленно переглянулись, потом посмотрели на Дафну.

– Пойдите освежитесь и наденьте что-нибудь красивое. К ужину придут Кардены. Вы должны помнить, что Шарль Карден – один из крупнейших наших инвесторов. Брюс! – произнесла мачеха, поворачиваясь к своему спутнику. Он весь превратился во внимание и последовал за ней в кабинет.

– Что я слышу? – изумилась Жизель. – Не верю своим ушам. Но это просто замечательно. Все эти подарки для нас!

Я покачала головой.

– В чем дело, Руби?

– Мне это все кажется каким-то неправильным. Папа только что умер.

– Ну и что? Нас же не похоронили вместе с ним. Мы еще живы, и Дафна права – это самое веселое время года. Давай веселиться! Марта! – рявкнула она, взглянула на меня и подмигнула.

– Слушаю, мадемуазель.

– Помоги мне подняться наверх, – приказала Жизель. Я гадала, как долго она будет притворяться, но не собиралась выдавать ее, чтобы не дать ей разразиться отвратительными, лживыми россказнями о мисс Стивенс. Я позволила сестре стонать, ругаться и бороться, подобно калеке, которой она не была.

Несмотря на это, Жизель вела себя за ужином как подобает юной леди, опасаясь, что Дафна вернется к своим манерам тирана и деспота. Я никогда еще не видела сестру такой воспитанной и очаровательной. Она говорила о «Гринвуде», как будто ей нравилось в школе, хвасталась моими работами, словно гордилась сестрой. Дафне все это очень понравилось, и она наградила нас, разрешив удалиться сразу после того, как ужин закончился, чтобы мы смогли позвонить друзьям и пригласить их к нам. Дафна, Брюс и Кардены собирались перейти в гостиную для сердечных бесед после ужина, но, как только мы направились к двери, мачеха окликнула меня.

– Я только минутку поговорю с Руби, – извинилась она перед гостями и Брюсом. – Я сейчас же вернусь. – Дафна кивнула Брюсу, и тот повел Карденов прочь. Жизель выкатила кресло в коридор, раздраженная тем, что она не участвует в разговоре.

– Я очень довольна вами обеими, – начала Дафна. – Вы разумно приняли новый порядок вещей.

Миссис Айронвуд явно не проинформировала ее о слушании или об обстоятельствах, предшествующих ему. Я подумала, что, даже если директриса сообщила обо всем, мачеха проигнорировала это, раз уж результат оказался положительным.

– Если ты имеешь в виду папину смерть, то это мы вынуждены принять.

– Конечно, это так, – улыбнулась Дафна. – Ты сообразительнее, чем Жизель. Я знаю об этом, Руби, и понимаю, что твой ум позволяет тебе принимать более мудрые решения. Вот почему я всегда соглашалась с Пьером, что именно ты должна приглядывать за Жизель. Я дам вам обеим на каникулах больше свободы, чем обычно, но я хочу, чтобы ты отвечала за ваше поведение.

– Я думала, что я акадийка с горячей кровью, – съязвила я.

Улыбка мачехи увяла, она сощурилась на мгновение, но потом снова повеселела.

– В гневе мы часто говорим не то, что на самом деле думаем. Я уверена, что ты это понимаешь. Пусть это будет настоящий Новый год, подлинное начало нового для всех нас, – сказала Дафна. – Мы начнем с чистого листа и оставим в прошлом все неприятные эпизоды.

Давайте посмотрим, сможем ли мы жить вместе, и, кто знает, может быть, снова станем семьей. Идет?

Перемена в ее отношении беспокоила меня. Я чувствовала, что мачеха задабривает нас, подготавливая к чему-то, и я не могла не волноваться.