Страница 64 из 88
– Это действительно так красиво, как мне обещали? – спросил Луи.
– Ах, Луи, это самое красивое кольцо, какое я когда-либо видела! Оно должно стоить целое состояние.
– Если кольцо не твоею размера, его подгонят для тебя. Надень его, – попросил он, и я надела украшение на палец.
– Оно как раз мне, Луи. Как тебе это удалось?
– Я запомнил каждую твою частичку, когда прикасался к тебе, – ответил он. – Это было легко. Я ощупал палец продавщицы в магазине и сказал, что тебе нужно кольцо на два размера меньше. – Луи гордо улыбнулся.
– Спасибо, Луи. – Я наклонилась и быстро поцеловала его в щеку. Его лицо сразу стало серьезным. Он поднес пальцы к щеке, словно мог почувствовать оставшееся там тепло моих губ.
– А теперь, – твердо проговорил Луи, ободренный моими словами, – ты должна сказать мне, правда ли то, что я чувствую сердцем.
Я затаила дыхание. Если он собирается спросить меня, люблю ли я его…
– Ты любишь кого-то другого, – произнес Луи вместо этого. – Верно?
Я отвернулась и опустила глаза, но он придвинулся ко мне, чтобы поднять мне подбородок.
– Пожалуйста, не отворачивайся. Скажи мне правду.
– Да, Луи, это так. Но как ты догадался?
– Я услышал это в твоем голосе, по тому, как ты сдержанна, хотя и говоришь со мной очень нежно. Я почувствовал это даже сейчас в твоем поцелуе. Ты поцеловала меня, как добрый друг, а не как любящая девушка.
– Мне очень жаль, Луи, но я никогда…
– Я знаю, – сказал он, находя пальцами мои губы. – Не думай, что тебе нужно извиняться. Я ни в чем тебя не виню и ничего большего от тебя не жду. Я все еще твой должник. Я только надеюсь, что тот, кого ты любишь, заслуживает твоей любви и будет любить тебя так же сильно, как я.
– Я тоже на это надеюсь, – отозвалась я. Луи улыбнулся.
– А теперь не будем предаваться грусти. Как говорят французские креолы: «Je ne regrette rien», верно? Я ни о чем не жалею. И кроме того, мы всегда можем оставаться хорошими друзьями, правда?
– Конечно, Луи, всегда.
– Отлично. – Он просиял лучистой улыбкой. – Я не мог бы пожелать лучшего подарка к Рождеству. А теперь, – Луи поднялся, – твой второй подарок. Мадемуазель Дюма, – он протянул мне руку, – позвольте мне сопровождать вас, s'il vous plaît.[12]
Я взяла его под руку, и мы прошли из столовой в музыкальный салон. Луи подвел меня к диванчику, потом подошел к роялю и сел.
– Твоя симфония окончена, – объявил он.
Я сидела и слушала его игру, прекрасную, удивительную мелодию. Я почувствовала, как музыка уносит меня. Как будто ковер-самолет перенес меня в самые чудесные моменты моих воспоминаний, моего воображения. Иногда симфония напоминала мне журчание воды в каналах протоки, особенно после сильного ливня. Порой в ней слышалось утреннее пение птиц. Я видела закаты и время сумерек, представляла себе сверкающее ночное небо, когда звезды сияли так ярко, что их свет часами горел под моими веками, даже когда я уже спала. Музыка оборвалась, и я пожалела, что симфония уже закончилась. Луи превзошел все, что я слышала в его исполнении раньше.
Я бросилась к нему и обняла его руками за шею.
– Это было прекрасно! Слишком прекрасно, чтобы выразить словами!
– Ох, – отозвался он, ошеломленный моей реакцией.
– Невероятно красиво, Луи. Правда. Я никогда ничего подобного не слышала.
– Я так рад, что тебе понравилось. У меня есть кое-что еще для тебя. – Луи нагнулся и достал из-под своей скамеечки еще одну коробку в подарочной бумаге, на этот раз больше предыдущей. Я быстро развязала ленточку, сняла бумагу, открыла коробку и увидела пластинку.
– Что это, Луи?
– Моя симфония, я ее записал.
– Записал? Но каким образом?
Я взглянула на этикетку. Там значилось: «Руби». Симфония, автор и исполнитель Луи Тернбулл.
– Луи, я не могу поверить.
– Это правда, – засмеялся он. – Как-то раз они привезли всю аппаратуру сюда, и я записал музыку прямо в этой комнате.
– Это должно было стоить кучу денег.
Он пожал плечами.
– Мне неважно, сколько это стоит.
– Это такая честь. Я буду проигрывать ее всякому, кто захочет послушать. Как бы мне хотелось, чтобы папа был жив и смог услышать это, – проговорила я. Мне не хотелось привносить нотку грусти, но я не смогла удержаться. Мое сердце переполняли чувства, но никого из тех, кого я любила, не было со мной рядом – ни бабушки Катрин, ни папы, ни Поля, ни Бо.
– Да, – Луи помрачнел, – очень больно, если рядом нет людей, которых любишь по-настоящему, чтобы разделить с тобой радость. Но, – жизнерадостно добавил он, – это время кончается для нас обоих. Я не теряю надежду, а ты?
– Правильно, Луи.
– Хорошо. Счастливого Рождества, Руби. Пусть этот Новый год станет для тебя самым радостным и счастливым.
– И я желаю тебе этого, Луи. – Я снова поцеловала его в щеку.
Возвращаясь этим вечером в общежитие, я чувствовала необыкновенную легкость в голове. Словно выпила две бутылки черносмородинного вина бабушки Катрин. Всю дорогу своим квакающим стаккато меня окликала черноголовая цапля.
– Счастливого тебе Рождества, – крикнула я ей, когда птица пролетела мимо меня и уселась на вершину дуба. Я рассмеялась и заторопилась к себе. Сквозь открытую дверь комнаты Жизель увидела, как я вошла, и выехала на своем кресле, чтобы преградить мне дорогу.
– Провела очередной приятный вечерок в особняке? – поддразнила она меня.
– Да, все было очень мило.
– Гм, – буркнула сестра и тут заметила коробку у меня в руках. Ее глаза загорелись от любопытства. – Что это у тебя? – поинтересовалась она.
– Подарок Луи. Пластинка, – ответила я. – Это симфония, которую он сочинил и записал.
– А, ерунда, – откликнулась Жизель, ухмыльнулась и собралась освободить мне дорогу.
– Не ерунда. Он сочинил ее для меня, и симфония называется «Руби».
Какое-то мгновение сестра не спускала с меня глаз, ее лицо затопила зависть.
– Хочешь послушать? – предложила я. – Мы можем включить твой проигрыватель.
– Конечно, не хочу, – быстро отреагировала она. – Я ненавижу такую музыку. Меня она вгоняет в сон. – Жизель уже поворачивала коляску, когда заметила мое кольцо. На этот раз ее глаза чуть не вылезли из орбит.
– Это он тоже тебе подарил?
– Да, – ответила я.
– Бо это не понравится, – заявила Жизель, прищурившись, и покачала головой. – Другой мужчина дарит тебе дорогие подарки.
– Мы с Луи просто хорошие друзья. Он понимает и принимает это, – возразила я.
– Ну, ясно. Парень тратит на тебя время и деньги, а ты платишь ему только разговорами. – Сестра криво улыбнулась. – С кем, по-твоему, ты разговариваешь? С какой-нибудь акадийской дурочкой, которая верит, когда ей заговаривают зубы?
– Это правда, и не вздумай сказать кому-нибудь противоположное, – предупредила я.
– Ах так? – Жизель вновь бросала мне вызов.
– Или я… сверну тебе шею, – пригрозила я и сделала шаг по направлению к ней. Жизель посмотрела на меня с удивлением, потом дала задний ход.
– Тоже мне, сестра, – простонала она достаточно громко, чтобы девочки в секторе ее услышали. – Угрожает насилием своему искалеченному близнецу. Счастливого Рождества, – с напряжением проговорила Жизель, разворачивая кресло, чтобы вернуться к себе в комнату.
Я не смогла на этот раз не рассмеяться ей вслед, что еще больше вывело ее из себя. Она громко хлопнула дверью, а я отправилась к себе собирать вещи. Мы уезжали домой на каникулы.
На следующий день у нас было меньше уроков, после которых мы все отправились в зал, чтобы прослушать речь миссис Айронвуд. Предполагалась, что перед началом каникул она коротко пожелает нам хорошо провести время и поздравит с Новым годом, но директриса разразилась серьезными угрозами, предупреждая о том, чтобы мы не забывали о контрольных работах, и напомнив об экзаменах, ожидающих нас вскоре после возвращения.
12
Прошу вас (фр.). – Прим. перев.