Седина в бороду

– Очень хорошо, мадам! – раздраженно воскликнул старик, – но моя дочь, моя Розамунда, где она?

– Твоя дочь? – испуганно прошептала девушка, отступая под яростным взглядом блестящих глаз. – О, милый Джеки, разве ты не узнаешь свою Еву-Энн?

– Нет! – все так же раздраженно ответил скрипач. – Нет, не узнаю. Сделайте одолжение, мисс, пошлите за моей дочерью. Я хочу видеть Розамунду. Боюсь, я заболел, и она должна быть рядом со мной. Мне приснился такой странный сон.

– Успокойся, – Ева-Энн наклонилась над ним, – это я, Ева-Энн, А ты мой милый друг Скрипач Джеки.

– Нет, нет! – воскликнул он. – Верно, я действительно скрипач, но меня зовут… я… Боже! Кто я? В голове какой-то туман. О, Боже! Ничего не могу вспомнить… Моя скрипка. Дайте мне ее, я сыграю, и вы узнаете меня. Всему миру знакома моя игра… Дайте, дайте же мне скрипку! Розамунда, дитя мое, где ты? Ты услышишь мою игру и придешь…

Он лихорадочно приподнялся на постели, взял в руки протянутую Евой-Энн скрипку, провел смычком по струнам, подтянул их и, не отрывая взгляда от двери, заиграл.

Чудесная мелодия, едва начавшись, тут же оборвалась. Скрипач снова коснулся струн, и снова раздался печальный и горькиий звук скрипки. В комнате повисла тишина. В глазах скрипача застыл ужас.

– Мертва! – прошептал он. – Мне вдруг почудилось, что она мертва! Моя Прекрасная, моя Роза! Она увяла, ее лепестки безжалостно втоптаны в пыль. Розамунда! – вскричал он и закрыл лицо ладонями. Сквозь пальцы медленно потекли слезы.

И пока Ева-Энн со слезами на глазах пыталась утешить маленького скрипача, пока достойная Юдоксия горестно всхлипывала в дверях, мистер Шриг медленно подошел к кровати И, наклонившись, быстро прошептал скрипачу на ухо какое-то слово.

– Ха… Брендиш! – Скрипач начал озираться, словно разыскивая кого-то. – Брендиш! Этот убийца невинных! Негодяй, погрязший в разврате! Он продолжает осквернять землю, а она мертва… Мертва! Он ходит, говорит, веселится! О, теперь понятно, почему эта луна смеется надо мной… О Боже! О Справедливый Боже! Убийство – грех, но он должен умереть! О Смерть, забери его, пока он не погубил кого-нибудь еще! Кровь невинных взывает к тебе, о, Господи, требуя отмщения! Пускай он умрет!

Он замолчал и снова спрятал лицо в ладонях.

Юдоксия едва сдерживала рыдания. Ева-Энн замерла на коленях у изголовья кровати. И вот благоговейную тишину нарушил мистер Шриг. Голос его, на удивление твердый, ясно и отчетливо произнес:

– В Дальней Роще.

На мгновение в комнате повисла абсолютная тишина, затем из-за прижатых к лицу ладоней, раздался тихий смех. Больной уронил руки, и миру явилось веселое лицо скрипача Джеки, вновь ставшего эльфом.

– Да, да. – Он радостно улыбался. – Да, в Дальней Роще, именно там я застрелил его.

– Разумеется! – степенно кивнул мистер Шриг. – В Дальней Роще, из двуствольного ружья, так?

– Да, да, из ружья Эбенезера. Я много раз видел это ружье, оно висит над камином, но я никогда не задумывался, для чего оно нужно. Но когда я услышал крик моей милой Евы-Энн, когда я увидел, как она пытается вырваться из мерзких лап… О, тогда я понял, для чего нужно это ружье, я понял, что оно – орудие Господне, что оно отомстит и защитит, сотрет с лица земли Зло!

– Разумеется, – снова кивнул мистер Шриг. – Поэтому вы взяли ружье и выстрелили сразу из двух стволов?

– Из двух стволов! – подтвердил скрипач. – Я бил наверняка. Он умер, и смерть его была так же ужасна, как и жизнь. А я помчался прочь. В ту ночь я сочинил новую песню, благодарственый гимн. Я сыграл его моей Прекрасной и всем тем счастливцам, что уже неподвластны земной печали. Вот так я спас Еву-Энн, милое невинное дитя, но не нашлось никого, кто спас бы мою Розамунду! Теперь она мертва и счастлива, ибо только мертвые истинно счастливы, озаренные сиянием Господа. Моя Розамунда стала еще прекраснее, и теперь этот небесный цветок нигода не увянет. Никогда! Прошу вас, дайте мне скрипку, дайте мне мою Джиневру. Бог научил меня музыке, которая приближает меня к ней… О, Розамунда, наконец-то оковы рушатся, я иду к тебе, ты слышишь, иду! Иду, чтобы сыграть тебе там, на небесах! Протяни мне руку… ниже, ниже.. забери меня к себе! Я сыграю тебе сейчас!

Дрожащие неуверенные пальцы сжали смычок, провели им по струнам. Скрипач поднял голову, в глазах его светилась радость.

– Розамунда! – прошептал он.

Слабеющие руки выронили скрипку и смычок. Срипач медленно откинулся на подушку, глубоко вздохнул и закрыл глаза, словно погружаясь в давно желанный сон.

– Слушайте! – прошептала Юдоксия, опускаясь на колени. – Вы слышите, как он играет! Это музыка небес, самая прекрасная музыка. Вы слышите ее?

Мистер Шриг, взглянув на счастливое лицо скрипача, излучавшее радость и умиротворенность, повернулся и, ступая так осторожно, что не скрипнула ни одна ступенька, сошел вниз.

Глава XLI,

будучи последней, как можно более сжато завершает повествование

– Этот сюртук несколько тесен в плечах, Пэкстон!

– Ах, сэр, вы ведь не надевали его с тех пор, как вернулись. И, простите меня, сэр, но за это время вы стали, если позволите так выразиться, крепче.

– Крепче? – Сэр Мармадьюк критически оглядел элегантную фигуру в зеркале. – Крепкий, как я понимаю, это примерно то же, что и дородный?

– Именно так, сэр.

– Сколько прошло времени с момента моего возвращения, Пэкстон?

– Ровно месяц и один день, сэр. И позвольте заметить, выглядите вы просто превосходно!

– Благодарю вас, Пэкстон.

– В самом деле, сэр, превосходно! И этот костюм, если даже и немного тесен, сидит на вас просто отменно, сэр.

– Что ж, придется тогда потерпеть, Пэкстон. А теперь, будьте добры, попросите подняться мистера Гоббса.

Пэкстон заботливо стряхнул невидимые пылинки с сюртука своего хозяина, поклонился и вышел.

Сэр Мармадьюк окинул взглядом свою роскошную спальню и вздохнул.

– Всего один месяц и один день!

Он удрученно смотрел в окно, когда в дверь постучали, и мгновение спустя в комнате появился Джон Гоббс. Сэр Мармадьюк обернулся.

– Ну, Джон, вчера вы встречались с Рупертом. Все устроилось?

– Полагаю, что нет, сэр, хотя ваш племянник и пребывает, похоже, в отличном настроении.

– Тогда можно быть уверенным, что она приняла его предложение. Что ж, в таком случае они поженятся в самое ближайшее время. Как вы думаете, Джон?

– Возможно, сэр. Мистер Беллами жаждет встретиться со своим дядей, чтобы выразить ему горячую признательность за щедрое предложение.

– Они ведь будут счастливы, Джон? – спросил мистера Гоббса сэр Мармадьюк, хмуро обозревая свое отражение в зеркале. – Они отлично подходят друг другу. Оба такие юные!

– Да, сэр, вы правы, – согласился мистер Гоббс, задумчиво взглянув на мрачное лицо сэра Мармадьюка.

– Я намерен предоставить в их распоряжение этот дом, Джон. Для старого холостяка он слишком велик. К тому же, после завершения этого дела я собираюсь уехать за границу на неопределенное время.

– Дела, сэр?

– Я имею в виду свадьбу, Джон. Я собираюсь отправиться в путешествие. Как вы знаете, в случае моей кончины мое имение в Кенте перейдет вам, Джон, но почему бы вам не вступить во владение немедленно? Соглашайтесь… Что там такое?

Послышался стремительный стук копыт, и за окном промелькнула фигура всадника.

– Похоже, это мистер Беллами, сэр.

– Собственной персоной, Джон. Я буду ждать его в библиотеке.

Когда сэр Мармадьюк открыл дверь своей роскошной библиотеки, ему навстречу нетерпеливо шагнул мистер Беллами, запыленный и растрепанный.

– Джон?! – воскликнул он изумленно. – Джон, что вы делаете в этом логове людоеда?

– Существую, Руперт.

– Существуете? Вы хотите сказать, живете? – переспросил он, удивлено изучая перемену, произошедшую в его товарище. – О, Боже, уж не имеете ли вы в виду. – Он отступил назад. – Господи… Джон… кто… кто вы?