Битва за Индию

— Я заметил, — мягко прервал он, — что ты не впадаешь в истерики.

Два симбионта поместили колчан на расшатанный выступ в стене. Ронел удерживала его при помощи птичьего клюва, пока Уэбли превращался в обезьянку. Он быстро снял крышку, открывая пульт.

— Ты уверен, что сможешь справиться? — спросила Ронел.

Уэбли послал ей презрительный взгляд и настроил цифры. Со значительным для его слабых плеч усилием он нажал на кнопку активизации. Раздался громкий удар, от которого во все стороны полетели куски еще недорушенной стены.

Ронел взмыла в воздух, изумленная внезапным появлением машины в двадцать четыре фута длиной. Нажатием второй кнопки на пульте Уэбли открыл люк.

— Положи колчан на место, — сказал ей Уэбли. — Быстро, пока его не хватились. Потом взлетай повыше и осмотри все оттуда. Может быть, тебе удастся придумать что-нибудь против Малика.

— Я не понимаю, почему Форчун велел вернуть пульт Малику, — запротестовала Ронел.

— Я тоже не всегда понимаю его, — ответил Уэбли, ныряя в открытый люк, — но я привык к тому, что обычно он знает, что делает. Поэтому не спорь. Уэбли забрался в транспортер. Люк мягко закрылся за ним. Ронел схватила колчан в лапы и расправила крылья.

Несмотря на проверенную на опытах правдивость ответов жертвы, успех действия гипнонаркотика сильно зависел от умения допрашивающего задавать правильные вопросы. Еще не придумали такой наркотик, который заставлял бы жертву самостоятельно выдавать информацию. Пассивное сотрудничество — это единственное, на что можно было надеяться. Поэтому Форчун улыбнулся, когда Малик приставил к его коже пистолет с ампулой.

— Ты понимаешь, что, когда я введу наркотик, все барьеры будут сняты, — сказал тиран.

— Конечно.

— У тебя есть еще время спасти себя.

— Я предпочитаю думать о потешном зрелище, когда ты попытаешься управлять машиной. Там нет никаких наклеек. Ты мне подробно расскажешь что и как, — сказал Малик, нажимая на спусковой крючок.

— Наклейки мне не понадобятся. Введение этого наркотика не сопровождали никакие болевые ощущения.

— Малик, я тебе не завидую в твоей первой по ездке на машине времени этой модели. Они не до пускали меня к ней, пока я не провел двадцать часов… практики… на тренажере. На… тре… нажере. Оно подбирается… подбирается… к… моему мозгу. Быстррее… чем я думал. Трусы умирают…много раз… прежде чем… что? Прежде, чем… Ахх. Храб… храбрый никогда не пробует… ох! Медленно, как в невесомости, он обвис на цепях.

Стало тепло. Он, казалось, был теперь где-то в другом месте. Он плыл по воздуху. Стоял прекрасный день. Первые три вопроса Малика доказали то, чего боялась Луиза, — что существо, успешно правящее галактической криминальной организацией столько, сколько Малик правит Империей, не может быть дураком. Его вопросы были быстрыми, логичными и точными. Но его время было ограничено, а ответы Форчуна, хотя и скрупулезно точные, поступали очень медленно. Луиза начала пронзительно кричать во время его четвертого ответа, заставив Малика заново сформулировать вопрос. Девушка отчаянно заглушала ответы Ганнибала Форчуна визгом.

Тиран с Бориуса поднял гипнопистолет и ввел ей наркотик. Задержка стоила ему почти шести минут драгоценного времени, пока препарат убедил девушку, что все, начиная с остроумного способа, с помощью которого ее приковали к столь прекрасной стене, до самого Грегора Малика, было просто замечательным. Малик быстро возобновил допрос.

Полководец Айялпал услышал крик часового и вскочил на ноги. Хотя он любой войне предпочитал парады, это нисколько не отражалось на его смелости. Ни Самбара, ни удивительный чужестранец не появлялись со вчерашнего вечера. Совет храма был настроен ждать возвращения верховного жреца, и не собирался ничего предпринимать без Самбары.

Другой на его месте пожал бы плечами и ждал их решения. Но Айялпал понял, что судьба Мохенджо-Даро оказалась в его руках. Не в его правилах было стоять в сторонке и ничего не делать. Не любил он и медлить, чем так страдали многие его современники.

Выступая перед своими офицерами, он настроил их не терять бдительности.

— Мы не должны рассчитывать на то, что враг отложит атаку для нашего удобства. Это может случиться через час. Или даже раньше. Но мы, безусловно, продолжим строить укрепления. Каждый лишний день дает нам преимущество. Но мы должны быть готовы к битве в любой момент.

Таким образом, Мохенджо-Даро успел подготовиться к обороне. По первому сигналу шесть сотен мужчин заняли места на стене.

Военные колесницы и повозки Девадасы появились со зловещим грохотом, и варвары бросились на штурм второй столицы Хараппы.

Грегор Малик услышал это и посмотрел на часы. Допрос Ганнибала Форчуна занял больше времени, чем он рассчитывал. Часов двадцать практики на тренажере не повредили бы и ему, так как транспортер ТЕРРЫ, хотя и был довольно прост в управлении, но требовал четко соблюдать последовательность операций. Пропусти один шаг, нажми кнопки не в том порядке — и ты мертв. Поспеши один раз — и тебе уже никогда больше не придется спешить.

Он посмотрел на колчан и удивился, куда девалась маскировочная крышка пульта. Возможно, она отвалилась, когда Попльв тащил отключенного пленника сюда. Не важно. Пульт дистанционного управления был при нем, и он знал, как им пользоваться.

Жалко, подумал Малик, что он не сможет подождать и увидеть, как Форчун перестанет существовать, но он знал, что в тот момент его машина времени тоже перестанет существовать, потому что законом двойного присутствия не могут пренебрегать ни люди, ни вещи. Малику нужно было торопиться.

Малик направился к выходу, но остановился, чтобы бросить последний взгляд назад. Из-под трупа Попльва все еще торчал меч агента ТЕРРЫ. Это тоже может быть интересно Римо Рундлю, потому что такое компактное лазерное оружие еще не было известно в Империи. Малик вытащил меч и поспешил к своему скиммеру.

Ронел совершала медленные круги в холодном предрассветном воздухе высоко над Мохенджо-Даро. Так много событий произошло сразу, что ей было трудно удержать все свое внимание только на публичных банях и развалинах дома Луизы.

Луна, холодная и огромная, полная, медленно ползла к западному краю небосвода, оглядываясь, чтобы посмотреть, как занимается новый день.

С северной стороны, между краем джунглей и скрытым пеленой тумана правым берегом реки, замерцали сотни факелов. Это приближалась армия Девадасы. Внутри городских стен тоже мелькали огоньки. Немногочисленные войска Айялпала готовились к обороне. Далеко из джунглей раздался жалобный рев раненого слона. Ронел посочувствовала ему.

Лунный свет задрожал на гладкой поверхности скиммера, когда тот поднялся из глубокой тени здания публичных бань. Она подлетела поближе к нему.

«Придумай что-нибудь», — сказал ей Уэбли. Хорошо бы он был поточнее. Резидентские симбионты не имели должной военной подготовки.

Только слабое дыхание свидетельствовало, что две фигуры, подвешенные за запястья, еще живы. На столе посередине комнаты мерцающий огонек лампы задрожал от внезапного порыва ветра, вызванного отбытием скиммера, и погас.

Солупсин был очень сильным веществом. Сначала он подавлял волю человека, и тот мог рассказать что угодно, выдать любую тайну. Потом он вообще подавлял всякую активность мозга, и человек превращался в растение.

Но от него имелось хорошее противоядие, быстро разрушавшее молекулы наркотика. Оно лучше действовало, введенное в кровь, но могло быть использовано и в виде аэрозоли.

Потолок прямо над бесчувственными телами Ганнибала и Луизы зашипел. На людей опустилось газовое облако.

Ганнибал Форчун очнулся и закашлялся. Мир больше не был теплым, мягким, плывущим, мерцающим неярким светом. Теперь здесь стоял удушливый дьявольский запах, скручивающий нервы, оковы больно сжимали запястья, а огонь кровотока обжигал холодные конечности. Форчун протестующе заревел, и Луиза его поддержала.

Шипение прекратилось, туман рассеялся, и стало лучше. Со слезами, льющимися из глаз, они глотали свежий воздух.