Страница 78 из 96
— И еще примерно восемь тысяч солдат Конфедерации, местных жителей Франклина, которые не ровня нашим вашингтонцам.
— Вы на это надеетесь. Но не списывайте франклинцев со счета, мистер Баннистер. Они составляют ядро очень неплохой армии, как вам известно. Мне известно, что у них есть планы новых завоеваний — после того как они утвердят свое господство на Новом Вашингтоне.
Баннистер осторожно согласился.
— Именно отсюда проистекает наша отчаянная нужда, полковник. Мы не получим мира, подчинившись Конфедерации: она планирует бросить вызов Совладению, когда сумеет построить собственный флот. Мне не понятно, почему Флот СВ до сих пор не обратил внимания на эти планы, но очевидно, что Земля не собирается ничего предпринимать. Через несколько лет у Конфедерации будет собственный флот, он будет таким же сильным, как у Ксанаду и Дуная — во всяком случае достаточно сильным, чтобы сразиться с СВ.
— Вы слишком изолированы, — ответил Фалькенберг. — Большой Сенат не может содержать Флот на таком уровне, чтобы защищать хотя бы то, что имеет. Тем более нет денег для вмешательства в дела вашего сектора Недальновидные ублюдки только пытаются пригасить вспыхнувшие пожары, а те немногие сенаторы, которые способны заглянуть на десять лет вперед, не обладают достаточным влиянием. — Он неожиданно покачал головой. — Но это не наша проблема. Ну, хорошо, а как с обеспечением безопасности высадки? У меня нет шлюпок для нападения, и сомневаюсь, чтобы у вас хватило денег нанять их на Дайане.
— Да, это нелегко, — согласился Баннистер. — Однако высадиться можно. На Новом Вашингтоне невероятно высокий прилив, но мы знаем свои берега. Капитан с Дайана сможет за одну ночь высадить вас здесь или здесь… — Военный министр мятежников указал несколько заливов и фиордов, глубоко врезающихся в берег. — У вас будет два часа спокойной воды. В любом случае другого времени нет: по истечении этих двух часов спутники-шпионы Конфедерации засекут корабль.
XV
Роджер Хастингс привлек к себе красивую брюнетку — жену — и склонился к яме для барбекю. Поза получилась отличная, и фотографы сделали несколько снимков. Они просили еще, но Хастингс покачал головой.
— Хватит, парни, хватит! Я всего лишь принес присягу как мэр Алланспорта, а вам кажется, что я генерал-губернатор всей планеты!
— Но сделайте заявление! — умоляли репортеры. — Поддержите ли вы планы перевооружения Конфедерации? Ваша плавильня может производить необходимые для кораблей сплавы…
— Я сказал хватит, — приказал Роджер. — Идите выпейте. — Репортеры неохотно отступили. — Какие настойчивые ребята, — сказал Хастингс жене. — Жаль, что у нас только одна газета.
Хуанита рассмеялась.
— Ты бы не возражал, чтобы твои снимки появились в столичной «Тайме». Но вопрос справедлив, Роджер. Что ты собираешься делать с военной политикой Франклина? Что случится с Харли, когда Конфедерация начнет расширяться? — Веселые нотки исчезли из ее голоса: она вспомнила о сыне, служившем в армии.
— Я мало что могу сделать. С мэром Алланспорта не консультируются по вопросам большой политики. Черт возьми, милая, не начинай хоть ты. День был такой хороший.
Дом Хастингса, сложенный из добытого в каменоломне местного камня, стоит на высоком холме над заливом Нанаймо. Под ним на холмах, спускаясь почти до самого песчаного пляжа, на который накатывали волны бесконечного прибоя, раскинулся город Алланспорт. По ночам и отсюда можно услышать грохот волн.
Они взялись за руки и смотрели на море за островом, который образует гавань Алланспорта.
— Вот она! — сказал Роджер. Он указал на стену воды в два метра высотой. Прибой ударил в оконечность острова Ваада и повернул к городу.
— Жаль бедных моряков, — сказала Хуанита. Роджер пожал плечами.
— Грузовой корабль стоит на прочном якоре.
Они видели, как приливная волна подбрасывает стопятидесятиметровый корабль. Прибой едва не развернул его, и корабль опасно раскачивался, пока не встал носом к наступающей волне. Казалось, ничто его не удержит, но якорные цепи были изготовлены на фабрике Роджера, и он знал, как они прочны.
— Хороший был день, — вздохнула Хуанита. Они жили в одном из больших поместий, расположенных на склоне холма над Аллане портом, и праздник выплеснулся из дома во двор, на газоны и во двор соседей. Передвижные бары, за которыми стояли участники предвыборной кампании Роджера, поставляли бесконечную череду местных вин и коньяков.
На западе, на своем постоянном месте в небе, висел двойник Нового Вашингтона — Франклин. Когда на Новом Вашингтоне наступает двадцатичасовой день, этот шар тает, но вечером снова возникает серебристым пятном и быстро увеличивается в темноте. Красноватые тени пляшут на туманной поверхности Франклина.
Роджер и Хуанита молча любовались звездами, планетой, закатом. Алланспорт — фронтирный город слабонаселенной планеты, но для них — родина, и они любили ее.
Прием по поводу инаугурации прошел успешно, но оказался очень утомительным. Довольный Роджер направился в гостиную, а Хуанита поднялась на второй этаж, чтобы уложить спать детей. Владелец плавильни и литейных цехов, Роджер владел также одним из красивейших домов на полуострове Раньера. Высокой и гордой большой каменной постройкой в георгианском стиле, с просторной прихожей и обитыми панелями комнатами. В своей любимой консервативно обставленной гостиной Роджер увидел Мартина Ардуэя.
— Еще раз поздравляю, Роджер, — прогудел полковник Ардуэй. — Мы всё тебя поддержим. — Эти слова не простая инаугурационная лесть. Хотя сын Ардуэя Йохан женат на дочери Роджера, на выборах полковник был противником Роджера, а у Ардуэя большое число друзей среди сторонников жесткой политики, лоялистов Алланспорта. Полковник также командует местной милицией. Йохан — капитан этой же милиции. Собственный сын Роджера Харли всего лишь лейтенант, но в регулярной армии.
— Ты рассказал Харли о своей победе? — спросил Ардуэй.
— Не смог. Нет связи с Ванкувером. Кстати, сейчас ни с кем нет связи.
Ардуэй флегматично кивнул. Алланспорт — единственный город на полуострове, и от него до ближайшего поселка тысяча километров. Новый Вашингтон так близок к своей звезде — красному карлику, что потеря связи обычна для большинства дней стандартного пятидесятидвухдневного года планеты. Перед началом восстания планировалась прокладка подводного кабеля в залив Престона, и теперь, когда восстание кончилось, можно снова приступать к работе.
— Я хочу сказать, что мы тебя поддержим, — повторил Ардуэй. — Я по-прежнему считаю, что ты ошибаешься, но невозможно проводить две политики одновременно. Надеюсь, твоя сработает.
— Послушай, Мартин, нельзя обращаться с повстанцами как с изменниками. Они слишком нужны нам. Здесь повстанцев не так много, но если я проведу законы о конфискации, это вызовет недовольство на востоке. Хватит с нас кровопролития. — Роджер потянулся и зевнул. — Прошу прощения. День был тяжелый, а с тех пор, как я был шахтером, прошло немало времени. Тогда я мог работать весь день и пить всю ночь.
Ардуэй пожал плечами. Как и Хастингс, он тоже когда-то был шахтером, но в отличие от мэра не сохранил форму. Он не располнел, но стал лысым и округлым мужчиной с животиком, который заметно выпячивался над широким поясом гарнизонного мундира. Это портило его внешность, когда он надевал мундир (а полковник норовил его надеть при малейшей возможности).
— Теперь ты у руля, Роджер. Я не собираюсь стоять у тебя на пути. Может, ты даже переманишь на свою сторону старинные семейства повстанцев, и они тоже выступят против дурацкой империалистической политики Франклина. Бог свидетель, у нас достаточно проблем дома, не стоит искать их повсюду. Так мне кажется. Но что там происходит?
Внизу в городе слышались крики.
— Боже, кажется, это выстрелы? — спросил Роджер. — Ну-ка, узнаем, что происходит. — Он неохотно встал из удобного кожаного кресла. — Алло, алло… В чем дело? Мартин, телефон не работает. Глухо.