Синева небес

— Все же в полиции людям не доверяют.

— Вы так считаете? Но если дать всем волю, начнется анархия.

Пока Фудзио звонил, круглолицый, сидя чуть в отдалении за своим столом, перебирал бумаги, делал какие-то пометки, изредка вяло потягивался, поднимая вверх обе руки.

Слушая звонки в трубке, Фудзио чувствовал, как сжимается его сердце.

— Алло!

Услышав голос Юкико, Фудзио приложил все усилия, чтобы спокойно сказать:

— Как твои дела?

— Хорошо, спасибо. А твои?

— Да так, ничего.

— Если ты говоришь «ничего», значит что-то случилось?

— Нет, я сейчас не дома. Сегодня, как закончу дела, хотел бы к тебе заехать, вот и решил позвонить, узнать, дома ли ты.

— Я тебе когда-то уже говорила. Я всегда дома. Раз в три дня отправляюсь за покупками и, когда заболеваю, езжу к врачу. А так всегда дома.

— Теперь буду постоянно беспокоиться, думать, почему тебя нет дома.

— Спасибо, но сейчас я здорова.

— Я сегодня хотел бы взять у тебя семена тех вьюнков.

— Но тебе же это неинтересно.

— Нет, я действительно хочу их посадить. Поэтому не сердись за прошлое, а дай мне эти семена, ладно?

— Ладно.

— Я, правда, занимался этим давно, в начальной школе, и не знаю, взойдут ли они, дадут ли цветы…

Это была удачная ложь. Даже в начальной школе он никогда не сажал цветов, хотя его не раз просили. А однажды, когда кто-то из друзей гордо принес ему горшок с вьюнками, он поставил его в такое место, где цветы никто не мог видеть, и постоянно пинал горшок ногами.

— Ты сейчас где?

— Не могу тебе сказать, — весело ответил Фудзио. — Если ты узнаешь, то неприятно удивишься.

— Вообще-то можешь и не говорить. Это ведь твоя личная жизнь. А в котором часу ты собираешься заехать? Скажи, чтобы я не ушла за покупками как раз в это время: мне сегодня необходимо кое-что купить.

— Я точно сказать не могу, но думаю, что дела займут еще час или два. А потом я сразу же поеду к тебе. До твоего дома отсюда на машине минут пятнадцать, не больше, — говорил Фудзио, незаметно наблюдая за круглолицым.

Круглолицый прекрасно слышал слова Фудзио, но на его лице не отразилось никакой реакции, и Фудзио почувствовал облегчение. Он не просто так позвонил Юкико; он завел этот разговор для того, чтобы узнать, можно ли вырваться отсюда в назначенное им время; а может быть, полицейский скажет: «За час-другой не управиться»?

Положив трубку, Фудзио заметил, что неожиданно в большой зале появилось много людей. По всей видимости, они вернулись с обеденного перерыва.

После разговора с Юкико Фудзио ничего другого не оставалось, как вернуться в комнату для допросов, но круглолицый полицейский не пошел вместе с ним. В этой комнате с ее какой-то неестественной тишиной заняться было нечем, и Фудзио впал в уныние. Здание полицейского управления — новое, выстроено всего несколько лет назад, и стены комнаты для допросов, вероятно, проложены звукоизолирующими материалами.

Если бы Фудзио мог услышать, что происходило за ее стенами, то вряд ли продолжал бы считать это место тихим и спокойным.

Вчера, после девяти вечера, в полицейское управление южного округа Йокосуки поступило заявление о том, что Кэн Окада (11 лет), ученик пятого класса начальной школы Яманотэ, старший сын прокурора Сакаэ Окады (45 лет) из прокуратуры Иокогамы, проживавший с родителями по адресу: город Йокосука, Яманотэ, дом 3, вышел из частной вечерней школы, но домой так и не вернулся.

Мать мальчика Сигэко сказала, что ее сын хороший ученик, послушный и аккуратный ребенок и до сего времени никогда не опаздывал к ужину, который в их семье в половине восьмого. Она подумала было, что сын заигрался в гостях у друзей: такое порой случалось; но если бы он опаздывал к ужину, то непременно позвонил бы домой и предупредил родителей. Родители требовали, чтобы он звонил, хотя особой нужды в этом не было: ребенок и так пунктуален и аккуратен.

Когда подросток не является вовремя домой, в голову приходят четыре версии: его похитили, он сбежал из дому, заблудился или попал в ДТП. Но у Кэна не было никаких причин убегать из дому. Заблудиться он тоже не мог, в таком возрасте и с такими умственными способностями. Дорога от частных курсов до дома занимает минут десять, по пути нет ни реки, ни моста, нет даже люков, куда бы он мог провалиться, нет даже куч песка или гравия. Кэн чрезвычайно осторожный ребенок, и даже если бы друзья позвали его в сомнительное место, он бы отговорил их, объяснив, как это опасно. Такой у него характер.

В полицейское управление южного округа Йокосуки выслали детективов — специалистов по похищениям из отдела уголовного розыска префектурального полицейского управления. Они поставили на прослушивание телефон в доме мальчика, чтобы можно было записать звонок потенциального похитителя и вычислить его, если тот потребует выкуп. Родители всю ночь просидели у телефона, но никто не позвонил. Днем отец мальчика — прокурор Окада — ждал новостей в своем кабинете. Мать попыталась скрыть свое беспокойство, сказав полицейским: «Из-за него такой переполох! Когда вернется, мы его строго накажем».

С раннего утра, когда в дом Фудзио пришел сотрудник отдела расследования дорожно-транспортных происшествий, полицейское управление округа Йокосуки начало собирать информацию о пропаже ребенка; полицейские прочесали окрестности между частными курсами и домом, где, собственно, и пропал Кэн, опросили его преподавателей и одноклассников.

По их словам, в тот день ничего необычного в поведении Кэна они не заметили. Он просидел до конца занятий по математике и японскому языку и вышел из здания курсов примерно без десяти семь. Последним с Кэном разговаривал его одноклассник Мамору Ямада. В вестибюле Кэн потребовал от Мамору немедленно вернуть ему три пластинки жевательной резинки, которые тот одолжил у него.

Как сказал Мамору Ямада, Кэн чрезвычайно щепетильно относился к подобным вопросам. Казалось бы, иногда можно и забыть о такого рода долгах, но Кэн всегда помнил, считая, что взятое в долг должно быть возвращено. Поэтому в тот день Мамору вернул Кэну три точно такие жвачки. Речь шла о жевательной резинке «Рэдзагаму» фирмы «УФО».

Мамору Ямада, отдав Кэну жвачку, собирался идти домой вместе с ним, но Кэн забыл в классе какую-то вещь и сказал, что сбегает за ней. Мамору отправился домой один. Кэн не просил подождать его, к тому же Мамору очень проголодался, поэтому спешил.

После этого никто Кэна не видел. Работник частных курсов, запиравший аудитории на ночь, сообщил, что в здании никого не оставалось, поэтому Кэн, скорее всего, тоже вышел из здания. Что было Дальше — никто пока не представлял.

Из главного управления прислали сотрудника, который выяснил Номера машин, стоявших в то время рядом с курсами. Среди них оказалась белая машина, номер которой оканчивался цифрами «74». Детектив не придал значения этой информации. Ее сообщил живущий по соседству шестидесятипятилетний Сабуро Канэда. В тот день он получил долгожданное письмо от школьного друга. В письме друг сообщал, что наконец приобрел грушевый сад в префектуре Гумма и хочет провести там остаток жизни. Сабуро Канэда немножко позавидовал бывшему однокласснику, решившемуся на такой шаг, но подумал, что в таком возрасте тому, вероятно, будет непросто научиться выращивать фрукты, — ведь прежде он ничем таким не занимался.

В тот день груши стали для Сабуро Канэды своеобразным символом дня. Когда он вышел прогулять собаку, то обратил внимание на то, что номер стоявшей на противоположной стороне улицы машины заканчивается цифрами «74». В сочетании эти цифры звучат по-японски как слово «груша» — «наси».

Однако марку машины он назвать не смог. Его семилетний внук прекрасно разбирался в таких вещах, но для Канэды, который после шестидесяти не садился за руль, машины уже не представляли никакого интереса. Он только запомнил, что машина была белая, самая обычная — таких полным-полно на дорогах Японии. Из-за сгустившихся сумерек Канэда даже не смог рассмотреть, сидел ли кто-нибудь внутри.