Страница 8 из 16
– Давай! – Красовит махнул рукой кметю с боевым рогом в руках.
Но еще прежде, чем тот успел поднять рог ко рту, с опушки раздался звук такого же рога.
– Огненный Сокол! – охнул кто-то рядом с Избраной. – Наши!
– Какие наши? – с досадой воскликнула она. – Откуда им взяться в той стороне?
– Могли задние догнать, – подсказал кто-то из бояр, но не слишком уверенно.
– А мог и Столпомир притвориться, – добавил Предвар, и Избрана промолчала – она была с ним согласна. – Будто они наших кличей не знают? А мы ихних… Хе-хе…
– Эй! Открывайте ворота! – тем временем кричали снизу едва различимые в полутьме фигуры. – Княжеское войско еще здесь?
– Ишь ты! Войско ему! – проворчал рядом с Избраной Благовид, воевода одного из ранее пройденных городков. Он был старше всех в дружине и своим добродушным спокойствием любому походу придавал какой-то домашний облик. – Чего захотел!
– Вы сами-то кто такие? – закричал в ответ воевода Подгоричья.
– Мы – дружина Буяра Велеборича!
По заборолу пролетел общий крик. Все заговорили разом.
– Буяр!
– Княжич!
– Золотой Сокол!
– Как же он? Его ждали, а?
– Вот нам и подмога!
– Эй! – кричал снизу хорошо знакомый голос, и теперь сомневаться не приходилось: возле ворот был сам Буяр. – Открывай! Кто у вас там старший?
– Открывайте! – велела Избрана, хотя Красовит уже послал нескольких кметей вниз, к воротам. – Вот лешие принесли!
Она хотела надеяться, что Буяр явился договориться о дальнейших действиях, но боялась, что он уже разбит. А что такой веселый – это ничего не значит, при его пустой голове что же не веселиться?
Где-то в глубине шевелилась предательская мысль: вот приехал мужчина княжеского рода, теперь можно переложить на него всю ответственность за эту несчастную войну, и пусть он справляется, на то он и мужчина! Она не показывала вида, но если бы Буяр сейчас потребовал от войска подчиняться ему одному, Избрана не возражала бы. И пусть тогда он за все это отвечает!
Дружина входила в город, и впереди ехал сам Буяр. Почти бегом спустившись с заборола, Избрана бросилась наперерез его коню.
– Ну, что у тебя? – напустилась она на брата. – Сколько у тебя людей? Ополчение собрал? С полочанами встречался?
– Новости есть! – огрызнулся Буяр. – Такие новости, что ты, сестра, в жизни своей такого не слышала!
Вокруг них ходили и толпились кмети из обоих дружин, отблески факелов освещали лицо Буяра, которое сейчас показалось Избране необычным – неуверенным, недовольным, даже пристыженным. Избрана никогда его таким не видела и сразу поняла: он говорит правду, случилось и впрямь нечто необычное и совсем не приятное, о чем не стоит рассказывать на улице перед воротами.
– Пойдем! – бросила Избрана и повела его в терем.
Буяр ввалился в горницу, даже не отряхнув снег с сапог, без приглашения плюхнулся на лавку, содрал с головы шапку и яростно взбил пальцами нечесаные кудри.
– Попали мы с тобой, сестра, как медведь на рогатину! – заявил он. – Все, не править нам тут больше.
– Да что случилось, говори! Что, у князя Столпомира войско – десять тысяч с тьмою?
– Войско у него не знаю какое, я всего войска не видел. Зато видел я там этого… нашего… – Буяр опустил голову, глядя на свою шапку. – Ну, короче, Зимобора.
– Зим… – Избрана даже не смогла выговорить хорошо знакомое имя и села, как подкошенная, чуть ли не мимо лавки. – Ты сам его видел, или это опять – одна баба на торгу сказала?
– Сам видел, сам! – Буяр помахивал своей шапкой, держа ее между колен, и не смотрел на сестру. Ему было стыдно, и это означало, что и он наконец-то повзрослел. – В Оршанске. Он со Столпомиром пришел.
– Со Столпомиром? Как так? Откуда? Почему он с ним? Прямо так взял и пришел?
– Ну, не совсем так. Там у Столпомира город есть, Радегощ. От Оршанска еще переход…
– Знаю!
– Ну, мы с тамошними на охоте встретились, они у меня оленя перехватили. А я пошел и Радегощ взял. Не весь, посад только. Людишек угнал, припасов всяких.
Избрана схватилась за голову. Она так и знала, что от младшего брата будут одни неприятности. Но неприятности эти оказались так велики, что у нее не находилось слов. Выходит, этой войной она обязана дурацкой удали собственного брата!
– А потом Столпомир с войском пришел. И Зимобор с ним. Уж не знаю, как он к нему пристал. Наверное, как от нас ушел, так и к нему.
– Но никто не говорил, что Зимобор в Полотеске! Я же спрашивала. Я же всех спрашивала!
– Говорю же, сам видел. Он мне сначала другое имя сказал. Я, говорит, Ледич из Столпомировой дружины.
– А ты его не узнал?
– Он в шлеме был, варяжском, закрытом, ну… Откуда же я знал! Кому бы в голову пришло? Ну, одолел он меня. – Такое признание Буяру далось нелегко, но то, что предстояло, было еще хуже. – Еще бы не одолеть… Он вон старше… – бормотал Буяр, то ли Избране, то ли самому себе. – Ну, убить он меня не убил…
– Вижу! – отозвалась Избрана, в досаде почти жалея, что милый младший братец все-таки уцелел.
– А взял с меня клятву против него не воевать и признать, как старшего брата, вместо отца, – наконец выговорил Буяр.
– И ты поклялся? – Избрана смотрела на него как на предателя. Буяр не поднимал глаз, но ее взгляд жег ему затылок.
– А что мне было делать, если он мне меч к горлу приставил? Был бы другой кто… А то все-таки брат… Старший… Что же, пусть бы он своей рукой меня убил… Ну, в общем, я больше не воюю! – Буяр тряхнул шапкой, словно подводя черту под своей прежней жизнью. – Ты, сестра, как хочешь. А я и моя дружина… Мне дружину только так и отдали, что я за нее тоже клялся не воевать. И то, десятников всех троих он в залог оставил.
– А в Оршанске что?
– А я откуда знаю? Я оттуда прямо сюда. Он там еще оставался.
– Не знаешь! – с презрением глядя на него, отчеканила Избрана. – Не знаешь, что с твоим городом делается! Да если у нас такие все князья, как ты, то вас не то что я, а любая сельская баба побьет!
– Ну, короче, сама воюй! – Красный от досады Буяр поднялся и махнул шапкой. – Без меня, короче…
Из-за суеты и беспорядка, возникших с приездом Буяровой дружины, выступление пришлось отложить. О внезапном появлении Зимобора Избрана велела никому не рассказывать, пытаясь оттянуть то, что сама невольно уже начала считать неизбежным. Предсказание Громана сбывалось у нее на глазах, но Избрана не желала с этим мириться. После всего, что уже произошло, возвращение старшего из братьев, да еще со Столпомировыми полками за спиной, было ее гибелью. В честь приезда княжича в дружине затеялся пир, и даже Избрана какое-то время посидела в гриднице, вот только сделать веселое лицо ей оказалось не по силам.
Утром дружина была готова к выступлению еще до рассвета. Лица выглядели помятыми, но вполне трезвыми. Секач и Красовит намекали княгине, что ей лучше остаться и здесь ждать от них вестей, но она коротко мотнула головой. Остаться и ждать было хуже смерти.
Зеркало Избрана взяла с собой. Оно уже стало казаться ей чем-то вроде оберега.
Около полудня небольшой дозор, один из тех, что рассылали вперед и по сторонам следования войска, вернулся с известием, что полотеское войско замечено поблизости.
– Их сотни четыре всего, – рассказывали дозорные. – Передовой полк. Столпомир, видно, следом идет.
– Пусть идет! – мрачно сказал Красовит. – Как дойдет, так передового полка своего не найдет! Четыре сотни! Да я его и один…
– Один ты в отхожий чулан пойдешь! – грубо оборвал его Секач, и сейчас Избрана, как ни мало любила воеводу, полностью одобрила его ответ. – А на Столпомира пойдем все вместе! Давай труби!
Заснеженная река, по которой двигалось войско, вывела смолян на довольно широкую луговину, со всех сторон ограниченную лесом. Это было самое подходящее место для битвы, поскольку дальше тянулись лесные дебри, непроходимые и не пригодные ни для каких сражений. Войско остановилось, бояре принялись равнять ряды, распоряжаться. Красовит и Секач спорили, надо ли пройти вперед на случай, если полочане испугаются и не захотят выходить на открытое пространство. Избрана старалась прислушиваться к их спору, но не вмешивалась. Еще девочкой она любила слушать, как отец обсуждал с дружиной ратные дела, и на словах понимала все очень хорошо. Сторожевой полк, передовой полк, пешая «стена», конное крыло, засадный полк… Вот только как всем этим распоряжаться, когда все твои полки собраны на не слишком широкой луговине, где люди и кони вязнут в снегу, а вокруг лес, в котором ничего не видно? Пусть уж Секач сам делает, как знает.