Фартовый человек

Глава четырнадцатая

Юлий наконец решился зайти к Харитине – впервые после смерти Валидовны. Забрать кой-какие вещи, например. Да и вообще – нехорошо получалось: то носу оттуда не казал, а теперь туда носу не кажет. Самое неприятное заключалось, однако, в том, что Юлий по какой-то причине чувствовал себя виноватым. Не по-доброму они расстались с Валидовной, вот уж точно. И теперь не помиришься, разве что за гробом, как говорится. Утешение слабое. И хоть это его по голове огрели, а не иначе, все равно Юлия глодала тягучая тоска. Может быть, если поговорить по-хорошему с Харитиной, будет полегче.

Но Харитины в полуподвале не оказалось, и Юлий почувствовал облегчение, даже развеселился. Неизвестно ведь, как бы его Харитина встретила. Вдруг тоже убийцей считает. Еще хуже тогда выйдет.

Ничего из своих вещей Юлий ни забирать, ни даже искать не стал, вышел из подвала на улицу – точно на волю выбрался, заложил руки в карманы, присвистнул.

И тут он лицом к лицу столкнулся с Макинтошем.

– Ух ты, – сказал Юлий, изобразив на лице удивление, – да это же Макинтош.

– Собственной персо, – отозвался Макинтош независимо. – А ты чего приперся? Харитины нет, она теперь в сторожихах. Слыхал, как Валидовну убили?

– Слыхал, – хмуро ответил Юлий.

– С подробностями слыхал или в общем? – настаивал Макинтош.

– С подробностями, – буркнул Юлий.

– А слыхал, на тебя говорят, будто ты ее убил?

– И это слыхал, но только это неправда.

– Точно, – сказал Макинтош, на всякий случай держась от Юлия на безопасном расстоянии, – где уж тебе убить.

– Негде, – не стал отпираться Юлий. – Я Валидовну и пальцем не трогал.

– Ее опасно трогать, – сказал Макинтош мстительно и вынул из кармана раскладной ножик. – Видишь? И ко мне близко подойдешь – я тебе под ребра засажу.

– Не подойду, – обещал Юлий. – Я теперь долго пить не буду. Может, никогда.

Макинтош сунул ножик обратно в карман и проговорил как ни в чем не бывало:

– Тогда хорошо.

Они пошли рядом, беседуя, как добрые приятели.

Юлий спросил:

– Ты про Леньку Пантелеева знаешь?

Макинтош кивнул, внимательно глядя себе под ноги. Он явно думал о чем-то – о чем-то важном, прикидывая, стоит ли об этом вообще с Юлием разговаривать. Слова так и вертелись у него на кончике языка, не решаясь, однако, сорваться.

Юлий решил подтолкнуть его:

– А что ты про него знаешь?

– И про него знаю, и его знаю… Тебе-то что? – дерзко ответил Макинтош.

– Любопытно, – сказал Юлий.

– Ты, Юлий, иногда просто как маленький, – с досадой произнес Макинтош. – Неважное для тебя главное, а главного ты вовсе не видишь.

Юлий почувствовал себя уязвленным и хотел было уйти, оставив сопляка наедине с его тайнами, но тут Макинтош вдруг сказал, понизив голос:

– На Лиговке объявился Фартовый человек. Понял?

Юлий запнулся и уставился на него:

– Кто?

– Фартовый человек, – повторил Макинтош. – Все банщики уже знают. Только о том и говорят. А нам Козлятник рассказал. Мне, Шепелявке и еще одному, ты не знаешь… Идем, угостишь меня чаем, тогда расскажу.

– Ты мне так расскажи, по дороге, а то у меня денег-то на чай может не хватить, – сказал Юлий. Ему вовсе не хотелось тащиться с Макинтошем в чайную.

– Нет, – уперся Макинтош, – это не такой разговор, чтобы на ходу.

Пришлось тащиться с ним в чайную, брать там чай и булочки, а еще Макинтош выпросил колотый сахар на блюдечке. Он грыз сахар, не торопясь приступить к рассказу, а Юлий смотрел на него и думал о том, что отвык, оказывается, разделять представителей человечества на взрослых и детей. Как только не делились для Юлия люди! На умных и глупых, на полезных и бесполезных, на глупых и опасных, на богатых и бедных, даже на мужчин и женщин… А ведь Макинтош совсем маленький.

Юлий вдруг смутился, как будто подглядывал за какой-то тайной. Все дело в том, как он ест. Взрослые люди не способны грызть сахар с таким удовольствием. «Тьфу ты, – думал Юлий смятенно, – когда же я в последний раз видел ребенка?»

Он почувствовал себя совсем глупо и решил поскорее выбросить все эти мысли из головы – просто чтобы окончательно не терять ясность соображения. С Макинтошем, будь он даже разребенком, все равно приходится держать ухо востро.

– Насосался сладкого? – осведомился Юлий как можно более неприветливо. – Теперь давай рассказывай.

Макинтош вздохнул, облизал липкие пальцы и сказал:

– А чего тут рассказывать… Ты вот веришь в дьявола, Юлий?

Юлий неопределенно пожал плечами.

– Слушай, – сказал Макинтош, не снисходя разбираться в мистических верованиях Юлия. – Время от времени дьявол самолично является на землю и бродит среди людей, выискивает себе напарника.

– Неужто подолгу искать приходится? – удивился Юлий.

– Так ему же не кто попало нужен, а особенный человек, понимаешь?

– Понимаю, – прикинулся Юлий. Макинтош его досадовал. Юлий думал – мальчик дело скажет, а он ему рассказывал какую-то старую байку.

– И вот когда видит дьявол нужного человека, – продолжал Макинтош увлеченно, – он ему является зримым образом, обычно в обличье плешивого старичка в облезлом пиджачонке. Тот человек смотрит – ага, дьявол.

– А как он признает дьявола?

– По зрачку. Зрачок у старичка обычно какой-нибудь неправильный – в форме звездочки или как у кошки. Иногда в одном глазу, иногда и в обоих, – объяснил Макинтош. – Ну и вот, тут плешивый старичок спрашивает того человека, чего он хочет. А когда тебя нечистая сила спрашивает, чего ты хочешь, ни в коем случае нельзя отвечать. Иначе он выполнит твое желание, только шиворот-навыворот, а потом заставит платить.

– Все жулики так делают, – сказал Юлий.

– Тебе видней, – как бы между делом вставил Макинтош.

– Будто ты сам не жулик, – огрызнулся Юлий.

Макинтош пропустил это мимо ушей. Он слишком хотел рассказать про Фартового человека, чтобы обращать внимание на мелкие выпады Юлия.

– Ну и вот. Узнав, чего хочет человек, дьявол сразу ему предлагает: я тебе, мол, дам неслыханный фарт, потому как ты теперь – мой избранник, фактически родственник. И это очень большой фарт, понимаешь, Юлий? Настоящий. Больше, чем в карты выигрывать, больше, чем много денег наворовать… Это – удача, которая от тебя никогда не отступится. Никакой сыщик тебя не найдет, даже будь у него все твои приметы и адреса. Даже лицом к лицу с тобой столкнется – и то не узнает. А если и узнает – выпустит из рук, понимаешь? Ну а случится такое, что все-таки схватят тебя, так это ненадолго, и ни одна тюрьма тебя не удержит, будь она хоть сто раз укрепленная, вроде той Бастилии, которую разрушили парижские коммунары…

– Так не бывает, – усомнился Юлий, подумав об Иване Васильевиче. От такого никто не уйдет, такого не обманешь – узнает по любой примете, пусть даже это всего лишь «сложение стройное, лицо обыкновенное».

– А вот и бывает! – с жаром заявил Макинтош. – Он ведь с дьяволом сделку заключил. Ну, Фартовый-то человек.

– А что взамен? – спросил Юлий, сдаваясь. Больно уж напирал на него Макинтош. Тут волей-неволей поверишь во что угодно.

– Взамен? Ну угадай! – предложил Макинтош, азартно впиваясь зубами в булочку.

«Передний зуб у него уже сколот, – заметил вдруг Юлий. – Когда ухитрился? Расставались – вроде нормальный был…»

– Откуда мне знать, – сказал Юлий нехотя, – я ж не дьявол. И фарта у меня кот наплакал, сам видишь.

Макинтош сказал:

– Да уж вижу… – Он поднял палец и прошептал: – Взамен дьявол хочет, чтобы для него убивали невинных людей.

– Это как?

– Ну, он же дьявол. Ему ж позарез нужно, чтобы помирали невинные люди.

– Будто они и так не помирают… – сказал Юлий. – Да и найди сейчас невинных. Все в чем-нибудь да повинны.

– Дьявол все-таки не Чека, для дьявола есть разница, – сказал Макинтош. – Он же не дурак, понимает: кто живет, тот согрешает. Нет, он жаждет смерти таких людей, которые перед убийцей лично ни в чем не провинились. Ну и перед другими тоже… Кто ни в чем преступном не замешан.