Цой: черный квадрат

В общем, я до сих пор вспоминаю о тех съемочных днях в конце лета 1986-го. Мне было в кайф с ними работать. И всем остальным в нашей группе тоже.

Монолог записал Александр ДОЛГОВ

ROCK-FUZZ № 18/1995

Необычный парень. Стопроцентный музыкант

Таким Виктор Цой запомнился его друзьям и знакомым. 20 лет назад они пересеклись по жизни и пошли по ней маршем, кто куда. На определенном отрезке времени каждый из них был по-своему вовлечен в игру под названием КИНО. Александр ДОЛГОВ и NADINE попросили Артемия Троицкого, Алексея Вишню, Наиля Кадырова, Игоря Гудкова и Андрея Усова вспомнить подробности их знакомства с Цоем.

Игорь «Панкер» (он же «Монозуб») Гудков: Вся наша компания варилась вокруг Свиньи. Был такой человек – Андрей Панов. В то время я переехал с Гражданки в Купчино. Мне было скучно. Совершенно случайно познакомился: мы менялись пластинками на толкучке, куда люди, любившие музыку, тогда и стекались. Туда стекся Свин, стекся я. Он не был Свиньей, я не был Монозубом, не было никакого Цоя. Нам было лет по семнадцать. Мы со Свиньей одногодки, 1960 года рождения. В 17 лет я ничего не делал. Я доказал своим родителям, что не хочу учиться в институте. Мне всегда говорили, что это очень стыдно и неприлично. Я петербуржец в 9-м колене. Мой прадед служил статским советником во дворце Его Императорского Величества. Но не дворянским род был. И все с высшим образованием. И вот первый в роду человек заявляет: «Я не хочу учиться». Это была полная мотивировка того, что я не мог себе найти профессию. Стоял вопрос об армии, который решался посредством работы грузчиком во всяких военных учреждениях, которые давали отмазы – бронь так называемую.

И вот, я познакомился со Свиньей на толкучке. Мы выяснили, что живем рядом. Примерно одну и ту же музыку любим. Тогда, конечно, панк-рока не было никакого. Спектр был широкий. Например, Свинья очень любил KISS, OSIBISA, CHICAGO. А я любил GENESIS, арт-рок в основном. Мы были прогрессивной молодежью. И у Свиньи можно было собираться. Редкий случай, когда мама была не против. Как возник там Цой? Через Пашкова. Максим Пашков жил там рядом. Потом он учился со Свиньей в Театральном институте, его окончил. У них была группа ПАЛАТА №6.

«FUZZ»: A чем занимается сейчас Пашков?

Игорь: Я не знаю. Он был очень талантливый музыкант. Потом пил сильно… Он окончил Театральный институт, в отличие от Свиньи. Он несколько раз собирал свою группу. В ПАЛАТЕ №6 играли как раз его песни. Цой не писал своих песен. И поскольку нам любая группа была интересна… Цой долгое время от нас скрывал песни, не показывал. Свинья там вовсю уже играл на гитаре. Свинья был признанным у нас лидером. Цой жил возле Парка Победы, Свинья на пр. Космонавтов… Панк-рок зарождался в Купчино, это точно. Рыба там тоже жил. Потом они сделали группу ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ.

Тогда трудно было себе представить день, когда мы все не собирались вместе. Компания могла быть разной. Например, я, Цой и Пиночет. На следующий день Свинья, Пиночет и Рыбин. Потом Свинья, Рыбин, Цой. Иногда все вместе.

«FUZZ»: Для вас было новостью то, что Цой с Рыбиным назвались ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ?

Игорь: Нет, не было. Это вызывало смех. Когда открылся Рок-клуб, у нас были по субботам собрания, поскольку организация была политизированная. Все члены клуба должны были приходить. И это было здорово, потому что в пятницу мы все где-то напивались. А в субботу собирались в Большом зале: все единомышленники, все делающие музыку, разную, но совершенно точно не ту, которая звучит из телевизора, из радио. И вот там происходила перекличка. Мы с Пашей Крусановым – такой писатель нынче очень модный – организовали группу АБЗАЦ. Естественно, с нас начиналась перекличка: «АБЗАЦ!» Вставал Паша Крусанов, имея явно помятый вид, и говорил: «Я! АБЗАЦ здесь» – «Прекрасно». Потом доходили до: «ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ!» – «Отсутствуют». Все это вызывало радостный смех. Когда первый раз прозвучало «ГАРИН И ЕГО ГИПЕРБОЛОИДЫ», это было смешно. Офигенное название. Я очень жалел, когда они его сменили на КИНО, потому что мне казалось, что прежнее название – просто супер. Оно было абсолютно необычное.

«FUZZ»: Что пили?

Игорь: Сухое вино. Водку пили, но очень мало. Вообще пили все. Было же время дефицита тотального. И тотальной нехватки денег. Это было пьянство на уровне времяпрепровождения. Потом уже у людей начались проблемы. Бутылка вина, поиск денег на вино, поход в гости… Тогда же время текло мед-лен-но. Сейчас каждый день концерты, каждый день европейская звезда. А тогда мы знали, что сегодня у нас, например, 15 апреля, и что через месяц, 15 мая, концерт, в котором будут участвовать АКВАРИУМ, РОССИЯНЕ, еще кто-то. И все. Представляешь, как было жить этот месяц? Я первым познакомился с Майком через Гребенщикова. И я притащил его сразу же к Рыбину. Гребенщиков не был в нашей компании. Цой уже потом появился у Гребенщикова, когда наша компания развалилась.

«FUZZ»: Ваша компания знала о БГ?

Игорь: Конечно. Я попал совершенно случайно на концерт в ЛИСИ, где учился мой друг близкий. Он сказал мне, что там будет играть группа. Ну, я поперся. Это был, наверно, год 1979-й. И они там играли в очень странном составе: Майк, Гребенщиков, Сева Гаккель, Файнштейн на басу, Губерман на барабанах. И, поскольку это был новогодний вечер, играли западные рок-н-роллы. Они меня поразили тем, что были все накрашены, у Майка был ошейник с блестками. И они сыграли там песню «Блюз летающих тарелок». Она меня прибила полностью. А в конце Гребенщиков сказал: «Если кто-то хочет купить нашу запись, он может после концерта подойти и поговорить». Шаг был очень смелый – сказать такое в зал. Это же было незаконное частное предпринимательство. Но поскольку концерт был очень хороший, и народ веселился, он это сказал. Я тут же подошел, сказал: «Я хочу купить, очень надо». Он тут же мне дал свой телефон домашний. Я сразу же позвонил, на следующий день. Он мне продал альбом «Все братья – сестры», и мы стали общаться. Он выяснил, что мы слушаем панк. Очень удивился, что у нас есть панковские пластинки. У нас были SEX PISTOLS, THE STRANGLERS. А у него был THE CLASH. И мы стали меняться. А потом произошел фестиваль в Тбилиси и концерт в Гори. Позвонил Гребенщиков и говорит: «Мы приехали с офигительного концерта, и мы его записали. Хочешь запись?» Уже не за деньги. Я сказал: «Конечно, хочу». Мы встретились на стрелке Васильевского острова, он мне дал пленку, я приехал к Свинье. И мы услышали эти песни – «Марину» и прочее. Мы офигели: это был просто Игги Поп! Гребенщиков от нас получил пластинку Игги Попа, PUBLIC IMAGE Лайдона. А потом Гребенщиков говорит: «Ты помнишь альбом „Все братья – сестры“? Там Майк такой. Он альбом записал». Дал мне телефон Майка, я позвонил, приехал, получил альбом, мы стали с ним выпивать тут же, поехали к Рыбе, выпивали дня три, очень друг другу понравились и полюбили друг друга навсегда.

События не развивались никак. Мы просто слушали западную музыку и очень мало советской в виде АКВАРИУМА. Притом ведь АКВАРИУМ не был популярной группой, у нас правили бал совсем другие – ЗЕРКАЛО, РОССИЯНЕ, ОРНАМЕНТ, которые играли пафосный рок. А в АКВАРИУМЕ были ребята такие же, как мы, только постарше. И мы со Свиньей сделали группу. Я поехал и взял в прокате барабанную установку, гитару и бас «Урал», привез все к Свинье и сказал: «Давайте играть». А ГИПЕРБОЛОИДЫ шли своим путем. Они поняли, что не надо заморачиваться с аппаратурой. У них замечательный был состав: Цой играл на гитаре, Рыбин на гитаре и Валиев, такой здоровый-здоровый, был у них перкуссионистом и пел вторым голосом. И когда они пели у Паши Крусанова в квартире – это был момент, когда уже Цой показывал свои песни. Они очень нравились: «Когда-то ты был битником», «Мои друзья всегда идут по жизни маршем»…

Цой долго не хотел вступать в Рок-клуб. Концертов не было. Не было репетиционных точек, играли чудовищно. Пока мы плотно общались, репетиционная точка была у всех дома – у Рыбина, у Свиньи. Была группа ПЕПЕЛ, которой все завидовали, потому что у нее была репетиционная точка в каком-то ЖЭКе. Потом Цой с Рыбиным стали ездить в Москву. Это все породил Троицкий.