Страница 20 из 54
Они что-то ищут. И что-то очень хотят найти.
Но Виктор не везет ничего запретного.
– Что вы ищете? Скажите мне, я вам подскажу! – наконец не выдерживает он.
– Гражданин, вас пока ни о чем не спрашивают…
Они перетряхивают сумку. Осматривают каждую щелочку. Прощупывают прокладку. После сумки наступает очередь самого Цоя. Его тоже ощупывают с головы до ног под несмолкающий лай собаки. Такое ощущение, что собака просто спятила…
Наконец вынесен вердикт:
– Все чисто!
Виктор может идти. Он выходит из комнаты и не слышит, как пограничники недоуменно переговариваются между собой:
– Ты что-нибудь понимаешь? – спрашивает один из пограничников.
– Нет, – пожимает плечами второй.
Они говорят о собаке. Это очень хорошо обученная собака. И если она лаяла, то обыск обязательно должен был дать результат. Но они не нашли ничего. И это странно.
– Да уйми ты, наконец, собаку! – наконец, раздраженно говорит один из них…
Уже в самолете Виктору снится странный сон.
Он стоит перед зеркалом и внимательно вглядывается в свое отражение. У него очень упрямый подбородок. Упрямее самого Цоя. Упрямее всех.
– Почему? – спрашивает Виктор у самого себя.
Но ответа нет, и тогда он вдруг просыпается и понимает, что действительно смотрит в зеркало. Он в самолете, размеренно разогреваются двигатели, а он заперся в туалете, тупо разглядывает себя в зеркале и никак не может добиться простого ответа на такой же простой вопрос:
– Почему?
А, впрочем, он пришел сюда не за этим. И сумку принес сюда не для того, чтобы смотреть в дурацкое зеркало и искать ответы. Он пришел за другим.
Виктор опускает глаза. Достает из кармашка сумки почтовые конверты. Медленно рвет их один за другим, бросая обрывки в унитаз. Он даже не смотрит, что написано на конвертах. Адрес получателя можно прочитать с закрытыми глазами: «Ленинград, ул. Рубинштейна, д. 13, Рок-клуб, Виктору Цою». Один, конверт, второй, третий. Виктор рвет письма. Зеркальное отражение Цоя смотрит на Виктора и криво усмехается.
Потом он возвращается на свое место в хвосте самолета. В иллюминаторе видно проплывающее мимо здание аэропорта, зажженные окна, маленькие фигурки стоящих на пандусе фанатов. Теперь их крики уже не слышны…
Самолет взлетает.
Цой смотрит в черноту иллюминатора.
Ну, вот и все…
В Токийском аэропорту совсем другая жизнь. Он чувствует это сразу, еще проходя по терминалу. Здесь тоже есть свои пограничники, своя таможня, свои правила жизни и обращения с вновь прибывшими. Но Виктора они не касаются. Он идет мимо пограичников, минует таможню, и никто его не останавливает и не обыскивает – он свободен. Он – свой…
В зале для встречающих Акико нет. Но зато есть много других людей – они подходят к Цою со всех сторон. Журналисты, телевизионщики с видеокамерами, девочки-фанатки. Его о чем-то спрашивают и о чем-то просят. Кому-то нужен автограф. Кому-то – пара слов для газеты. Японская речь перемежается английской. Все происходящее для Виктора – словно дежавю. Кажется, еще немного, и он увидит где-нибудь неподалеку смолящего сигаретку Каспаряна. И вот-вот подбежит администратор группы. И вот-вот нужно будет срочно ехать куда-то настраивать аппаратуру. Дежавю. Но Виктор по-восточному бесстрастен. Шестое чувство подсказывает ему оглянуться, и он видит Акико. Она стоит у стенки с желтым букетом цветов и лучезарно улыбается Виктору. Рядом с ней радостный Кикудзи. Нужно подойти, но пока Виктор очень занят – нужно быть вежливым, и он никому не отказывает в автографах. Тем более что здесь он чувствует себя настоящим Гулливером. Японцы такие маленькие. А ему так непривычно смотреть на людей сверху вниз…
Его уже ждет машина.
Вечерний Токио сверкает огнями. В окнах автомобиля отражается неоновый свет рекламы. От ярких огней немного рябит в глазах. Кикудзи сидит на переднем сиденье и о чем-то оживленно рассказывает Виктору. Виктор его не слушает. Он и Акико расположились на заднем сиденье. Акико положила голову на плечо Виктора.
– Мне нужно тебе открыть какой-то очень важный секрет, – шепотом говорит Акико….
– Секрет? – спрашивает ее Виктор.
– Да. Наш общий секрет. У нас будет ребенок.
Акико улыбается. И Виктор улыбается ей в ответ.
Акико еще крепче прижимается к Виктору:
– А кого ты хочешь больше – девочку или мальчика?
– Я хочу девочку. А ты? – немного подумав, говорит девушке Виктор.
– Я тоже. – Они сходятся даже в этом…
И все начинается сначала. В редакции токийского музыкального журнала «Burrn!» Акико договаривается о размещении объявления, которое обещают опубликовать через две недели. Это долго. Но за срочность придется здорово переплатить. «Требуются музыканты для создания рок-группы», – эти слова написаны на бланке объявления, которое Акико передала секретарю журнала. Именно с таких вот простых слов иногда начинается новая жизнь.
Потом они идут выбирать гитару. Потом – на биржу, где в компьютерной базе данных можно найти море безработных музыкантов… И пока они ходят по Токио, все время лезет в глаза рекламный баннер: «Хит сезона – новая компьютерная игра. Две жизни Рудольфа Гесса». Эту фамилию Виктор уже слышал. У людей часто бывает несколько жизней. Две жизни – по сути не так уж много…
У них будет ребенок, помнит Виктор.
Они путешествуют вдвоем. Нужно обязательно побывать в Киото, говорит Акико, и они едут в Киото. Из поезда хорошо видна гора Фудзи. Ее белая вершина. Ее величественные склоны. Всю дорогу туда и обратно Виктор не сводит с горы глаз.
А еще он учит японский. Это забавно. Виктор сильно искажает выученные фразы, чем очень смешит Акико. Акико тоже хочет научиться русскому. И это не менее весело. Когда она говорит по-русски, очень трудно удержаться от смеха…
Но пора подумать и о делах. Тем более что выбрать музыкантов непросто – Виктор привередлив, да и сами претенденты пока далеки от идеала. Это не так-то просто – найти тех, кому можно доверить свою музыку. Вот говорят, в пригороде Токио кто-то слышал одну очень неплохую группу. Акико наводит справки, и уже на следующий день они едут на поиски…
Ведет машину Акико. Ее «Тойота» ловко скользит по запруженным транспортом улицам. Вскоре они добираются до окраины.
Это район одноэтажных домиков, почти хибар. Здесь располагаются репетиционные точки молодых токийских рок-групп, – вотчина свободных художников. Из разных домиков доносится отголоски разной музыки, – где-то слышна плачущая блюзовая гитара, где-то хардкоровый рев, где-то трип-хоповый скрэтч. «Тойота» Акико медленно едет по улице, привлекая внимание пестро одетых местных жителей. Удивительно, но на этой улице совсем нет машин. Япония – и без машин. Зато – какие экзотические прически…
Акико смотрит на номер очередного дома:
– Кажется, здесь.
Она аккуратно припарковывает машину.
– И как называется группа? – спрашивает Виктор.
– ОГНЕННЫЕ ДРАКОНЫ. Я была на их концерте в клубе «Котобуки». Кстати, на следующий день после твоего концерта. Правда, это было уже давно…
– ОГНЕННЫЕ ДРАКОНЫ? Что ж, неплохо звучит… Что играют?
– У них нет своего материала. Они делают кавер-версии THE CURE, но очень здорово. Не хуже оригинального.
Акико неплохо разбирается в музыке.
– Мне нравится THE CURE, – говорит Виктор.
– Я знаю, поэтому мы здесь…
– Думаешь, согласятся?
– А что им терять-то!? Все равно ведь сидят без работы…
Они выходят из машины и идут к дверям. Акико беременна, и сейчас это видно невооруженным глазом. Не спасает даже специальная одежда – круглый живот похож на арбуз. Тем забавнее слышать доносящуюся из дома музыку. Мелодию «Колыбельной» THE CURE Виктор узнает почти с первых аккордов. Акико громко стучит в дверь.