Мальдивская загадка

Продираясь сквозь заросли, мы принялись обследовать подножие холма, сопровождаемые по пятам любопытными островитянами. Нам попалось несколько искусно обработанных блоков, предназначенных для пьедесталов, плинтусов, цоколей, фундаментов, колонн и других архитектурных элементов, которым, казалось, было место скорее в Древней Греции, чем на этом скромном островке. Но разве не видели мы нечто похожее в насыпи мола и в садовых оградах на Миду - ближайшем к Фуа - Мулаку острове у южной стороны Экваториального прохода?

Видимые с моря большие рукотворные холмы остатки насыпей, составлявших заполнитель пирамидальных храмов, облицованных известняковыми блоками

Продолжая затем двигаться по тропе, мы почти сразу наткнулись на еще одну заметную неровность - широкий низкий бугор, также усыпанный плинтусами, частями дверных перемычек, другими камнями со следами обработки. То были жалкие остатки куду хавитта, или малой хавитты, как просветил нас один из членов непрерывно растущего эскорта. Другой добавил, что в прошлом эта хавитта была намного больше, но люди унесли все камни. Мы попросили разрешения очистить бугор от покрывающих его широколиственных и вьющихся растений, и несколько взрослых и юных островитян весело взялись нам помогать.

В приливе оптимизма мы справились, нет ли на острове других хавитт. Нет, только эти две, гласил дружный ответ.

В эту минуту мы услышали громкий возглас обычно столь молчаливого Мухамеда Вахида, представителя мальдивской администрации. Стоя на возвышении, укрытом за плотной лиственной завесой, он кричал, что тут есть еще одна хавитта. Обступившие нас островитяне явно были удивлены и даже озадачены; по их словам, речь шла о совершенно новом открытии. Стремясь развеять наши сомнения, они тут же постановили в честь гордого открывателя назвать эти руины Вахид хавитта.

Нас окружали обширные непролазные заросли пандануса разной высоты, с острейшими шипами по краям длинных кожистых листьев. Без сомнения, в этих дебрях могли скрываться остатки и других сооружений, скорее всего, разрушенных до основания. Посреди густой чащи нам встретилась глубокая впадина, и лишь позднее мы установили, что некогда здесь был ритуальный бассейн, возможно, того же типа, каким, по словам жителей Хитаду, пользовалась тамошняя королева. Мы обнаружили многочисленные следы былого обитания, в том числе очень древние черепки.

На почти голом, усыпанном галькой участке за обращенным к морю скатом большой хавитты Бьёрн набрел на выложенные правильным кругом, искусно обтесанные и пригнанные друг к другу камни. Диаметр круга равнялся росту взрослого человека, и камни были обтесаны под небольшим углом, словно они служили первым ярусом сводчатой кладки наподобие эскимосских иглу.

Через нашего верного переводчика Абдула я наладил что-то вроде дружбы с приветливым пожилым островитянином по имени Ибрахим Сайд, который внимательно следил за тем, какое впечатление производят на меня замечательные образчики работы с камнем. Теперь я услышал от него, что в прошлом большая хавитта была очень красивой. Он видел ее до того, как ее окончательно разрушили. Вверх по обращенной к морю стене поднимались ступени. Там же довольно высоко были высечены строки неведомых письмен. Длина строк достигала почти двух с половиной метров, высота - сантиметров двадцать пять. Старик и дальше охотно просвещал меня. Найдя хорошо сохранившийся сегмент круглой каменной колонны диаметром около 45 сантиметров, я спросил его, что бы это могло быть. Он ответил, что это часть колонны, которая возвышалась по грудь человека.

- Для чего она служила?

- На нее клали бетель с известью.

- Разве люди приходили к хавитте жевать бетель? Почему не заниматься этим дома ?

- Он предназначался не для людей. Бетель приносили каменному будду. Зная, что на Мальдивах словом "будду" называют всякие статуи, я спросил, как выглядел этот будду.

Ибрахим Сайд сам не видел статую. Но мать говорила ему, что рост будду достигал примерно 170 сантиметров.. Рядом на земле стояла другая статуя, высотой меньше метра. Одна рука будду была согнута в локте. Мать Ибрахима сама видела это изваяние, пока его не разбили молодые парни. Но жертвоприношений бетеля она не наблюдала, поспешно добавил Ибрахим. Сам он и вовсе не видел ничего в этом роде. Только каменного слоника длиной 20-25 сантиметров, с хоботом и бивнями, которого кто-то подобрал поблизости от маленькой хавитты и принес в деревню; потом он потерялся. Я попросил Ибрахима нарисовать слоника по памяти. Он изобразил нечто похожее на спичку с четырьмя ногами, хвостом и опушенной головой. Заметив, что другие островитяне прислушиваются к нашему разговору, Ибрахим примолк.

Полуденное солнце нещадно жгло, все мы проголодались, и вскоре длинная череда велосипедистов и пешеходов потянулась обратно в селение.

Мы быстро уразумели, что островитяне избегают говорить на людях о предметах, которые привыкли считать языческими. С помощью наших друзей из Мале - Абдула и Вахида,- а также местного вождя мы отыскали старика, сопровождавшего Белла к хавитте, и вечером пригласили его в наш уединенный домик на краю селения. Семидесятичетырехлетний Маги Эдуруге Ибрахим Дидди мало что помнил о визите Белла, видел только, как тот проделывал на хавитте различные измерения и собирал древние изделия. Ибрахима Дидди удивило, что Белл не смог прочитать чужеродные письмена над ступенями, хотя знал и европейские и сингальские буквы, так как отец его был англичанин, а мать сингалка с Шри-Ланки.

Затем старик сказал, что Белл не видел изваяния.

- Какого изваяния?

- Каменного изваяния Махафоти Калеге.

- Это кто же такой?

- Изваяние изображало человека с рыбой. "Махафоти Калеге" означает "Владелец Рыбы". Так называли это изваяние старики. Они дали ему такое имя потому, что каменный человек держал в руках веревку с куском рыбы.

Мы никогда не слышали, чтобы Будда держал веревку с куском рыбы. Да и наш собеседник отнюдь не утверждал, что "Владелец Рыбы" - изображение Будды. Когда мы заметили, что буддисты, кроме Будды, никого не изображали, Ибрахим Дидди молча пожал плечами.

Зато он помнил, что после Белла с Мале приезжал кто-то еще; именно этот человек выкопал глубокую канаву на склоне хавитты. Тогда нашли четыре каменных ящика и каменную курильницу. В ящиках было по два отделения, в одном лежали угли и зола, в другом какие-то "штуки" вроде золотых лент. В ту пору около хавитты лежало много обломков каменных изваяний, в том числе кисти рук и другие фрагменты.

Следующим нашим гостем был Ахмед Али Дидди, примерно того же возраста, что Ибрахим Дидди. Он помнил, что у хавитты была коническая вершина, накрытая большими плитами. О письменах ничего не мог сказать, но про каменную статую слышал. Ее называли "Махафоти Калеге", она изображала человека с веревкой и куском рыбы. "Маха" означает "рыба", "фоти" - "кусок", "калеге" - "человек", но не просто человек, а господин. Так, Аллаха островитяне называли "Маикалеге" - "Большой Господин".

Вот и разберись тут! Жители острова были мусульманами, а мусульманам возбранялось создавать статуи, изображающие человека. Белл определил хавитту как буддийское сооружение, однако буддисты не стали бы приносить бетель человеку с рыбой на веревке.

Вместо того чтобы и дальше приглашать к себе стариков, заставляя непривычных к велосипеду людей шагать к нам через весь остров, мы начали сами навещать их по вечерам. Сидя дома у них на деревянных койках, мы слушали речи бывалых людей. Конечно, мы отлично сознавали, что никакие рассказы не заменят нам археологических свидетельств. Пусть даже рассказчик ничего не сочиняет намеренно, все равно есть достаточно оснований подвергать сомнению детали его версии. Все, что касается других религий, на этих островах - деликатнейшая тема. Да и память человеческая не всегда так уж надежна. Наша задача - извлечь из услышанного все крупицы информации, позволяющие предположить, что в прошлом на Фуа - Мулаку, кроме предков нынешних островитян, побывали другие люди.